Папа стоял чуть поодаль ее. Выглядел он чудесно в своем черном костюме и белой розочкой на лацкане. Но меня привлек вовсе не его внешний вид, а взгляд, которым он смотрел на маму — полный любви и обожания. Безграничного доверия и счастья.

— Как он на тебя смотрит… — не удержалась я от комментария и повернулась к маме, показывая на фотографию. — Я раньше не видела ее. Вы такие красивые…

Мама улыбнулась, и ее лицо заволокло дымкой воспоминаний.

— Спасибо… А ведь у тебя тоже есть человек, который так смотрит. И не один…

Тут меня словно молнией шибануло.

— А где Никита?!

— Он уехал проветриться. Не переживай, он вернется. Сегодня многое произошло, и всем нам нужно немного прийти в себя.

Меня будто пнули в живот. Ну конечно. А ты что хотела? Провернула такой фокус, и ждала, что он будет как преданный пес сидеть у ног?

— Он давно уехал? — задала следующий вопрос я, поглаживая фотографию пальцами. — Не говорил, когда вернется?

— Почти сразу же… — мама поставила передо мною тарелку с едой и чашку чая. — Нет, но думаю, что скоро.

— Уже два часа прошло… — задумчиво проговорила я, убирая фотографии в сторону. — Как ты думаешь, я совсем все испортила, да?

Мама села напротив меня и положила подбородок на соединенные руки.

— Ну… Ситуация не из приятных, соглашусь. Но Никита любит тебя, и ты любишь его. Эта ситуация показала, что он готов на все ради тебя. Пора отплатить ему той же монетой, дорогая.

— Я знаю, мам… Знаю. Честно? У меня даже в мыслях не было оставить его. Ты знаешь, как сильно я любила Руслана. Ты все прекрасно видела сама, что было со мной после его ухода… Ты знала, что он уехал из-за отца и стипендии?

— Нет, — покачала головой она. — Я знала лишь то, что мне говорила Нина… Но ты сама знаешь, у них в семье решения, принятые Димой, не обсуждались. Думаю, он даже не поднимал их на рассмотрение. Все было сделано так, как нужно было ему. Нина, как всегда, примирилась с ситуацией.

— Думаешь, она не знала, что он отправил Руслана в Питер из-за стипендии?.. — я с сомнением посмотрела на маму, та вздохнула:

— Вероятно, он выставил все так, будто Руслан сам хотел этого. Проблемой некоторых родителей является то, что они совершенно не слышат своих детей. Да, Руслан был ребенком, но и Дима — глава семьи. В этом возрасте все родители хотят направить своих детей по пути, которые сами считают верным. Но некоторые из них даже не предполагают, что этим самым они навсегда меняют судьбы детей. Хочешь честно?

— М? — я отпила чаю и поглядела на нее.

— Мне были очень больны твои переживания. Я расстраивалась из-за твоих слез, и не знала, чем помочь тебе. Но … я благодарна Диме… или же Руслану… за то, что он оставил тебя. Это звучит неприятно, но, солнышко, согласись, добилась ли бы ты всего этого здесь? Ты оставалась бы с Русланом, пока бы один из вас не понял, что вы друг друга топите. И это, вероятно, была бы ты. Ты никогда не была рождена для одного маленького города. Ты была достойна большего. Всегда. И благодаря этому случаю ты получила все это. Ты уехала с шрамом на сердце из-за неудавшейся любви…а представь, какое грязное и больное расставание было бы у вас, когда ты или он поняли бы, что больше не хотите быть вместе? Что вы тяните друг друга вниз?..

Я молча смотрела на маму. В ее словах было много правды. Но тогда мне казалось, что Руслан — любовь на всю жизнь. Действительно, что бы произошло, останься мы оба здесь? Думаю, ничего хорошего. Да, мы бы были друг у друга, но больше…ничего.

Я люблю свою жизнь. Я люблю свою славу. Я люблю то, чем занимаюсь. А здесь? Я поступила бы в университет, возможно, снималась бы в каких-нибудь рекламах или была бы в массовке театра. А большее..? Мои мечты?

— Ты права, — после минутного молчания, подвела итог я. — Ты, как всегда, права, мамочка.

Та лишь грустно улыбнулась.

— Поэтому, милая, я очень тебя прошу. Никогда не думай о том, какое решение ты приняла в прошлом, как оно изменило твою жизнь. Наша жизнь — это череда поступков и решений, которые в корне меняют дальнейшую судьбу. И если в какой-то момент ты приняла решение и сделала выбор — не жалей. Так было нужно, и назад уже ничего не вернешь. Принимай жизнь такой, какая она у тебя есть, и стремись улучшить ее. Ты — хозяйка своей судьбы, и лишь в твоих руках это.

Я вздохнула и слегка улыбнулась ей.

— Спасибо. Я правда услышала тебя. Мне это было нужно.

— А теперь ешь, — она потрепала меня по руке и, встав со стула, направилась из кухни.

Когда с едой было покончено, посуда — вымыта и вытерта, я прибрала фотографии в стопку и отключила лампу. Кухня погрузилась во мрак, и вдруг я заметила за окном свет фар, освещающий нашу лужайку. Приоткрыв занавеску, я обнаружила БМВ, остановившуюся у нашего дома. Фары погасли, дверь открылась, и Никита, выйдя из машины и поставив ее на сигнализацию, двинулся к дому.

Я слышала, как открылась входная дверь, слышала мужскую поступь и звук ткани, скользящей по другой ткани. Затем слышала, как расстегивается молния на ботинках, как Никита ставит их на обувную полку.

Подойдя к косяку двери, я выглянула в гостиную, и увидела, что он стоит, запустив руки в волосы и ерошит их.

— Привет, — шепнула я, глядя на него. Никита повернулся, выпуская руки из волос и посмотрел на меня.

— Привет, — вторил он мне.

Повисло молчание. Я сглотнула и вышла из кухни, направляясь к креслу.

— Поговорим? — спросила я, садясь на краешек и поднимая на него глаза.

Никита молчал. Затем, покачав головой, ответил:

— Нет.

Мои внутренности сжались. Нет. Он не хочет говорить со мной. Закусив губу, я опустила взгляд и стала рассматривать свои колени. Затем, вновь глянув на него, я предприняла еще одну попытку:

— Может, отправимся спать? Мы все сегодня натерпелись…

Никита кивнул:

— Да, я думаю, стоит отдохнуть.

Я воспрянула духом и вскочила с кресла.

— Идем…

— …Инна сказала, я могу взять подушку и одеяло в кладовой.

Холод пробежался по моей спине. Что?

— Что? — я повернулась и посмотрела на него, чувствуя, как подступают слезы. — Зачем?

— Я посплю на диване, — устало ответил Никита, не глядя мне в глаза.

Мои губы затряслись. Поспать на диване означало, что он не хочет быть со мной рядом. Он никогда еще не спал отдельно от меня после ссор. Напрасно я думала, что все может так легко закончиться и пройти.

И в кои-то веки я решила не спорить. Я слишком много поставила на карту и проиграла, поэтому сейчас лучше всего будет согласиться и примириться с любым его решением.

— Я принесу… — с этими словами я отправилась под лестницу.

Выудила подушку и теплое стеганое одеяло, достала с верхней полки свежее белье. Безмолвно я вернулась в гостиную, стараясь не смотреть на Никиту, как и он на меня. Мой будущий(бывший?) муж так и стоял по стойке смирно, глядя, как догорают угольки в камине.

Быстро застелив диван, я отошла в сторону и вновь обратила свой взгляд на Никиту. Он вздохнул, прошелся рукой по челюсти и сказал:

— Доброй ночи.

Мое сердце сжалось. Хотелось подбежать к нему, обнять и просить прощения до тех пор, пока он действительно не поверит мне, но вдруг мною овладел гнев. Я все объяснила. Мы обговорили все. Да, я понимаю, что он имеет полное право быть обиженным, но ведь мы все решили?! Зачем сейчас продолжать? Извинения, вертевшиеся на языке, были проглочены, и я, кивнув ему, холодно промолвила:

— И тебе доброй ночи.

Поднявшись в свою комнату, я переоделась в футболку, заплела волосы в косу послабее и улеглась в кровать. В груди все клокотало от злости и бессилия, хотелось плакать, но я больше не могла позволить себе разводить сырость. Хватит с меня этих драм. Все будет так, как и должно, и все, что я могла сделать, уже сделано.

С этими воинственными мыслями я и уснула.

23.

Мое утро было ранним и раздражительным. Пустая и холодная половина моей постели настроения мне не подняла. До последнего я надеялась, что Никита ночью все-таки придет ко мне, однако, надежды — самое большое зло, они имеют особенность не выполняться.

Взяв телефон в руки, я быстро пролистала почту, увидела сообщение от Игоря, в котором он вопрошал, когда я изволю вернуться. Не твое собачье дело, придурок. Хотя на самом деле, этот вопрос пора было бы обсудить с мамой. Я больше не могла отставать от графика — из-за меня перенесли новые съемки, и другие актеры ждут. Это не профессионально — стопорить процесс. Написав Игорю, что я уже занимаюсь решением этого вопроса, я увидела сообщение от Наташи:

«Ты в порядке? Когда будешь в Москве?»

Я тут же ответила:

«Разговор был отстой. Скоро приеду, и все тебе расскажу»

Откинув телефон на кровать, я распахнула одеяло и вылезла. Прохладный воздух обдал мои голые ноги, и они покрылись мурашками. Стрелка часов указывала на половину седьмого утра. Найдя в шкафу полотенце, я быстро приняла утренний душ, позволяя воде смыть разочарования вчерашнего дня. Конечно, было бы все так легко.

Двадцатью минутами позже я высушила волосы и спустилась вниз. На диване не было следов Ника, более того, постельного белья тоже не наблюдалось. Сердце пропустило пару ударов. Он не мог уехать!

Нахмурившись, я прошла чуть вперед, чтобы посмотреть, на месте ли его верхняя одежда, и тут же увидела его в дверях кухни.

На нем были мягкие спортивные штаны моего отца, слегка большие ему, так, что висели на бедрах очень низко, открывая V-образную мышцу. Грудь была голой. Я сглотнула.

Восходящее солнце озолотило контуры его мышц, челюсть покрывала светлая дневная щетина, а волосы были растрепаны ото сна. В руках он держал чашку с дымящимся кофе — он редко пьет чай.

— Доброе утро, — он, в свою очередь, осматривал меня с ног до головы, и мне тут же захотелось одернуть короткую футболку и получше прикрыть голый зад. Но я лишь склонила голову набок — мои влажноватые волосы упали на одно плечо — и сказала:

— Доброе утро.

Повисло молчание. Губы Ника тронула едва заметная улыбка. Он прислонился плечом к косяку и, поднеся чашку к губам, спросил: