— Поехали домой, — он потянул меня за руку к машине, но я стояла, будто примерзнув к асфальту. — Малыш… Пожалуйста, давай поговорим дома.

Все обрушилось на меня, словно лавина. Я рассматривала тротуар, наблюдала за каждой трещинкой и камушком, и понимала, что меня жестоко и немилосердно обманули. Дважды.

Но я позволила Никите отвести меня к машине, усадить внутрь. Когда мы отъезжали от ресторана, я видела льдистые глаза, полные злобной радости.

31.

Молча зайдя в квартиру, я разулась и направилась в спальню, на ходу снимая пальто и расстегивая молнию сбоку на платье. Кинув вещи прямо на пол, я достала шелковый халат, надела его и, завязав пояс, отправилась в ванную.

— Малыш… — Никита окликнул меня устало, но я не ответила. — Юль, милая… Давай мы просто все это обсудим сейчас, хорошо? Ты придумала уже наверняка Бог знает что, я не хочу, чтобы ты обманывала саму себя. Дай мне все объяснить!

Я молчала, закрыв дверь ванной и прислонившись к ней спиной. Холод внутри меня сковал все, и я не могла вымолвить ни слова.

На автопилоте я включила горячую воду и стала смывать тщательно наложенный макияж, позволяя темным разводам стекать по моим щекам. Как так получилось, что я не знала о важной части жизни моего будущего мужа? Как так вышло, что он ни разу не упомянул о том, что чуть было не женился на другой?

Черная вода стекала в канализацию, а я, опершись руками на раковину, смотрела на кольцо на своем безымянном пальце. Оно было безумно красивым. Таким же красивым, как наша история с Никитой.

Говорил ли он ей те же слова, что и мне? Делал ли он ей предложение также, как мне?

Не найдя ответов на мысленные вопросы, я выключила воду и вышла из ванной. Никита стоял у стены, прислонившись, и ожидая меня. В руке у него был бокал с красным вином, который он протянул мне.

Я молча взяла его и села на кресло, поджав под себя ноги. Он вздохнул, провел пятерней по волосам и подошел ко мне, опускаясь на колени перед креслом и взяв меня за руку.

— Малыш, не молчи, пожалуйста… Накричи на меня, устрой скандал, плачь, что угодно — но только не молчи.

— Когда это было? — одеревенелыми губами спросила я, смотря на красную жидкость в бокале ровно так, как его мать смотрела около часа назад.

— Мне было девятнадцать. С Элиной я познакомился на втором курсе университета, и мы сразу стали встречаться и проводить время вместе. После двух лет отношений, она стала намекать на развитие событий — семью, детей… Ей хотелось со мной будущего.

— А тебе? — я не поднимала глаз от бокала, расфокусировано наблюдая за вином.

— Нет, — просто ответил он. — Я не хотел вступать в брак так рано. Казалось, все ожидали этого от нас. Ее родители и моя мать — в особенности. А когда она забеременела…

После этих слов в моих ушах зашумело, да так сильно, что остальные звуки пропали. Бокал с вином выпал из рук, расплескиваясь и разбиваясь. В полнейшем шоке я перевела взгляд на Никиту и непослушными губами повторила:

— Забеременела?..

Он прикрыл глаза и сжал мою руку.

— Дослушай, малыш…

— У тебя есть ребенок?.. — я смотрела на него и не видела. Все, что я видела — маленький сверток у него на руках, кричащий и плачущий.

— Юля, нет! — Никита вскочил на ноги. — Она забеременела, и мне ничего не оставалось, как пойти за кольцом и сделать предложение. Ничего похожего, что было между нами. Совершенно ничего. Я не понимал, как она могла забеременеть — я всегда был очень осторожен, мы предохранялись, и я никогда не позволял себе заканчивать в ней.

Да, мне нравилось проводить с ней время, но я был сопляком! Мне было двадцать один, Юля, какая женитьба и дети? Ничего не оставалось, как просто сделать этот шаг, который все от меня ждали. И я сделал. Все были довольны и счастливы. Ее мать и моя мать ринулись с головой в подготовку, а Эля капризно помыкала ими. Я совершенно был не у дел, все больше понимая, что совершаю ошибку. И так бы продолжалось дальше, если бы не ее прокол.

— Что? — я обняла себя руками, совершенно сбитая с толку.

— Ребенок был не от меня, — пояснил Никита, смотря мне в глаза. — И узнал я об этом по смешному просто и глупо. Ко мне заявился настоящий отец, говоря, что он любит Элину и не отдаст ее мне, что не позволит какому-то богатенькому мальчику растить его ребенка.

— А она?..

— Она плакала и кричала, что это все не правда, что он сумасшедший и врет. А затем, когда я спросил ее, за что она любит меня, знаешь что она ответила? Ничего. Она просто замолчала, тупо смотря мне в глаза и хлопая ресницами. Она любила деньги моей семьи и хорошую жизнь, но никак не меня.

Облегчение снизошло до меня, когда я поняла, что не стану чьей-то мачехой. Но это не объясняло того, почему он молчал.

— И почему ты не сказал мне об этом? Почему не рассказал, как однажды обжегся?

— Об этом будешь спрашивать ты?.. — грустно усмехнувшись, спросил Никита, и я тут же поняла, что он намекнул на Руслана.

— Но… — начала было я, но тут же осознала — он не хотел делиться этим ровно по той же причине, что и я — не хотелось сдирать пластырь со старой раны.

— Поэтому, малыш… Я тебя умоляю, не дай моим ошибкам навредить нам. Не принимай их на свой счет, и не думай, что я также поступлю с тобой. Я люблю тебя. Я хочу провести с тобой оставшуюся жизнь, и этого ничто не изменит. Я готов идти дальше с тобой, и только с тобой. Я знаю, какая ты, а ты знаешь, какой я. Мы со всем справимся, верно, малыш?..

Я просто кивнула, вставая с кресла и направляясь за тряпкой. Никита принялся подбирать осколки бокала, а я вернулась и протерла лужу.

— Не скрывай от меня больше ничего, я очень прошу тебя, — прошептала я, закончив с вином. — Я не хочу, чтобы кто-то, или что-то смогло встать между нами.

— Хорошо, малыш, — Никита поцеловал меня в висок.

— Есть что-то еще, что ты бы хотел рассказать мне? — задала вопрос я, отодвигаясь от него.

— Я весь перед тобой, — он раскрыл руки в стороны, показывая. — Мне нечего скрывать от тебя более.

Я кивнула.

— Спасибо.

— За что? — нахмурился он, закрывая руки.

— За честность, — ответила я и ушла на кухню. Промыв тряпку от вина, я прибрала ее на место и вздохнула.

Я больше никому не позволю вносить смуту в мою жизнь.

Шел третий месяц, как она окончательно ушла из мое й жизни. Но я не перестаю следить за ее аккаунтами, как полоумный псих, не перестаю наблюдать ее счастливые фотографии. Она подписала новый контракт, скоро начнутся съемки в Казани — ее любимом, как она призналась в недавнем интервью, городе. Когда ей задали вопрос, почему Казань — ее любимый город, я переключил канал.

Я знаю, что сам заставляю свое сердце кровоточить, знаю, что напрасно отслеживаю ее, вылавливаю крупицы информации. Я все это знаю. Но ничего не могу поделать с собой — первым делом, как я открываю глаза, я просматриваю ее профили.

За эти три года не было ни дня, чтобы я не задал себе вопрос: «а что было бы, если я тогда не оставил ее?» И по сей день, я не нахожу на него ответа. Ее мама была права — мы не смогли бы быть вместе, она похоронила бы свою мечту, последовав за мной, позволяя мне жить так, как я, в общем-то, и не хотел.

Говорят, все, что ни делается — к лучшему. К черту это. Одно неверное решение, и все в моей жизни покатилось в тартарары. Я совершенно не представляю, что делать дальше. Я чувствую такую пустоту, ледяной холод и боль, что не знаю, куда себя деть, лишь бы это прекратилось. Агония не дает мне жить. Я знаю, что нужно собрать всю волю в кулак, но давайте посмотрим правде в глаза — я потерял свою волю, когда потерял Юлю.

И как мне найти ее вновь?

Как заставить себя жить дальше и чувствовать, когда я чувствую лишь всепоглощающую боль?

Как собрать воедино все? И есть ли смысл?

Теряюсь в этом пространстве, словно падаю в водоворот. Он затягивает все сильнее, и я не знаю, смогу ли выбраться из него.

32.

Сегодня весь день идет снег. И это — замечательно.

Я обожаю зиму, обожаю снегопад, ведь снежинки — словно маленькие ангелы, спускающиеся с небес к нам, земным.

Ночная Москва в снегопад великолепна. Особенно когда крупные хлопья летят с небес, отражаясь в свете фонарей всевозможными цветами, кружась, порхая, садясь на землю и тая.

Да, зима в Москве мокрая и серая, но я люблю ее именно за такие моменты ночного счастья, когда на моих губах — улыбка до ушей, в руках — кружка горячего какао, на ногах — теплые носки из овечьей шерсти, а рядом со мной — мой любимый человек, смотрящий на меня с таким же восторгом, что и несколько лет назад, при первой встрече.

Его светлые волосы в беспорядке, глаза лучатся улыбкой, а пальцы перебирают мои волосы, он пытается заплести их в косу, но у него не особо получается.

Дата назначена. Приглашения подписаны и разосланы. Место выбрано, команда собрана и уже работает.

Мы решили устроить небольшую свадьбу в кругу близких. Конечно же, мы понимаем, что от прессы она все равно не ускользнет, поэтому на официальную часть мы пригласили доверенного журналиста — Анну, что брала у нас интервью для GQ, и она с большим удовольствием согласилась.

Но одно приглашение все же не было отослано. Не поднималась рука подписать его и отослать. И это к лучшему. Прошлое должно быть в прошлом.

— Во сколько тебе завтра на площадку? — поинтересовался Ник¸ ставя наши кружки с выпитым какао в посудомойку.

— К десяти. Завтра нужно отснять только две сцены, поэтому я освобожусь быстро.

— Это хорошо. Ты помнишь, что завтра — дегустация тортов? — спросил Ник, отправляясь в спальню.

— Помню, — вздохнула я. — Придется не есть весь день, чтобы опробовать всю вкуснятину. А потом не есть еще месяц до свадьбы.

Никита засмеялся, открывая дверь.

— Успокойся, красавица. У тебя все прекрасно…

Я улыбнулась ему мимолетной улыбкой и направилась следом.

Переодевшись в футболку Ника, я распустила волосы и прыгнула в постель. Он стоял у окна, листая почту в телефоне, как вдруг сказал:

— Порой я не верю, что ты со мной…