— Котенок… — мой голос охрип, и я прокашлялся, — ты восхитительно выглядишь в этом платье. В любом платье, но это… это просто шикарное.

— Спасибо, — милая улыбка тут же озарила ее лицо, прогоняя остатки злобы из глаз. — Так и что, берем его? Я буду лучше всех на выпускном, как считаешь?

— Ты определенно лучше всех. Всегда. И не только на выпускном, — ответил я, любуясь ею. Такая красивая.

— Не подлизывайся, — она растянула губы в ухмылке, но я знал, что ей приятно это слышать.

— Не подлизываюсь, — я улыбнулся ей и встал с кресла. — Мы берем его.

Я сунул деньги на кассе и забрал объемный пакет. Котенок воодушевленно шагала позади меня, и я протянул ей руку. Она, не раздумывая ни секунды, ухватилась за нее и послала мне лучистый взгляд.

— Люблю тебя, — шепнул я. Люблю тебя. Это просто два глупых слова, которыми я никогда не опишу то, что действительно чувствую к ней. Этого не описать.

— Я тоже тебя люблю, — пропела она в ответ, сжимая своей ручкой мою. — Сегодня у тебя есть тренировка? Я буду там.

— Конечно будешь, — я нежно поцеловал ее за ухом. — Ты всегда рядом.

5.

— Юля, Никита! — мы вошли в студию, и нас тут же заприметила Анна — главный редактор журнала. — Как хорошо, что вы нашли для нас время.

— Всегда пожалуйста, — пожал плечами Никита. Он выглядел восхитительно. На нем были темно-синие джинсы, слегка потертые и выцветшие, белая футболка и угольно-черный, облегающий фигуру пиджак. Волосы его растрепались от ветра, а улыбка сверкала в свете софитов. Я на его фоне казалась какой-то потерянной.

Мне несколько раз махнули пуховкой по лицу, ассистентка поправила узкое и короткое белое платье на моей спине, затем чуть взбила мне волосы.

— Готовы…? — фотограф стоял на позиции, и мы с Ником двинулись вперед. Никита посмотрел на меня с улыбкой и раскрыл объятия. Я шагнула к нему и удобно устроила голову у моего будущего мужа на плече. Раздался звук затвора.

— Чудесно. Никита, полубоком, — скомандовал фотограф, и Ник подчинился. Я встала рядом с ним и чуть выставила вперед ногу — фотограф поймал момент и показал большие пальцы.

Съемка продолжалась не больше часа, а затем нас отвели в сторонку, усадили на диван, и Анна принялась расспрашивать нас для небольшого интервью.

— Когда вы познакомились, могли ли предположить, что все обернется свадьбой? — спросила она, конкретно ни к кому из нас не обращаясь.

— О да, я так сразу и подумал, — самодовольно ответил Никита и посмотрел в мои глаза с таким обожанием, что я не сдержалась и засмеялась.

— Он такой самоуверенный, — поделилась я, взяв руку Никиты и переплетя свои пальцы с его.

— Когда видишь такую девушку, сложно отступить, — продолжил Никита. — Юля — идеал для меня. Она умна, хороша собой и очень, очень нежна. Заботливее и милее девушки я не встречал. Она покорила мое сердце сразу же, и без нее я уже не знаю, как двигаться дальше. Она — моя вторая половина, как бы банально не звучало.

Я с умилением посмотрела на будущего мужа и добавила:

— Мы действительно иногда как Чип и Дейл — два не разлей вода бурундука.

Все мы засмеялись, и Анна успешно это записала.

— Ну а что вы можете сказать насчет вашего будущего? Юля, вы — успешная актриса, и Никита спокойно воспринимает вашу профессию?

— Да, наши отношения построены на доверии, — ответила я, слегка улыбнувшись. — Я не позволю себе думать о нем плохо без причины, а он никогда не будет ругать меня без оснований. Конечно, у нас бывают свои ссоры, но мы стараемся их решать по поступлению, а не забегать вперед.

— Отличное решение, Юля. Никита, вопрос к вам. Как вы думаете, как скоро вы подарите миру маленьких Левыкиных?

Ого, такого вопроса я не ожидала. От неожиданности я поперхнулась, а затем, переглянувшись с Ником, засмеялась.

— Анна, я думаю, здесь нельзя загадать. Я стараюсь изо всех сил, если понимаете, о чем я.

Они оба рассмеялись, а я слегка нахмурилась. Мы никогда не обсуждали с ним тему детей, и, что касается моего мнения, на данный момент к этому я не готова.

Интервью продолжалось, а я уже думала, как быстрее попасть домой. После вопроса о детях мне стало не по себе, и Никита, по видимому, это заметил.

— Я тебя чем-то обидел, малыш? — спросил он, когда мы ехали домой.

— Нет, — тихо ответила я, смотря в окно. Разговаривать не хотелось, я чувствовала себя оболганной и отвергнутой. Понимаю, это все глупости, но его ответ (без согласования с моим) меня задел.

— Малыш, — Никита свернул, и я слегка сдвинулась вбок с сидения. — Я же вижу, что ты расстроилась. Это из-за моего ответа на интервью?

— Да, — так же тихо ответила я.

Никита засмеялся, и после этого мне захотелось ему врезать.

— Как ты мог говорить о детях, если мы даже не обсуждали это? — все-таки не сдержалась я. — Я просто шокирована твоим ответом. Я… я может еще не готова к этому, а ты так легко рассказал обо всем на всю страну!

— Малыш, успокойся, — примирительным тоном сказал Никита, — это же просто интервью. Кому какое дело? Это наше с тобой решение, и если ты не готова к детям, я подожду. Честно говоря, я никогда не хотел тебя торопить. Все будет так, как ты захочешь, малыш.

Его елейность в голосе меня добила. Я замолкла и полностью отвернулась к окну. Настроение испортилось окончательно, и больше всего я сейчас хотела добраться до дома и упасть на кровать. Одна. Без него.

Домой мы вернулись в молчании. Он несколько раз бросал на меня умоляющие взгляды, но я была непреклонна.

Открыв дверь ключами, я вошла первой и, сбросив туфли на плитку, пошагала босыми ногами в спальню. Стянув через голову треклятое платье, я достала полотенце и отправилась в душ. Холодные струи помогли взбодриться, но мозг упорно отказывался выбрасывать глупые мысли из головы. Я знаю, он вовсе не набивал себе цену, не выпендривался перед Анной и не елейничал. Он просто ответил на вопрос, а я взъелась на него. Но извиняться я не буду. Ни за что.

Выключив воду, я вышла из душевой кабины и вытерлась полотенцем. Сбросив его в корзину с бельем, я пошагала в спальню и услышала разгоряченный разговор:

— …не могу уехать сейчас! Да что … Черт. Я не … У меня своя жизнь, отец. Я не собака: по первому зову бежать туда, куда тебе нужно.

Я слышала злость в голосе Ника, а также безысходность и грусть. Нахмурившись, я пошагала на звук и обнаружила его сидящего за барной стойкой и сжимающего в руке телефон. На стойке стоял бокал, наполненный бренди — его любимой выпивкой.

Подняв глаза, Никита устало прошелся взглядом по моему нагому телу и снова раздраженно вздохнул.

— Я вылечу завтра утром, — а затем сбросил звонок.

— Что-то случилось? — тут же спросила я, склонив голову набок. Мокрые рыжие пряди хлестнули меня по плечу.

— Отцу нужно, чтобы я завтра вылетел в Шанхай. У нас там очень важная встреча в четверг…

— Завтра? Но ведь завтра только вторник… — я озадаченно почесала нос.

— Вот именно, — грустно ответил Никита. — Малыш, прости, что опять придется оставить тебя. Может, прилетишь ко мне в среду? Или завтра полетели со мной?

— Нет, — отрезала я. — Я останусь здесь.

Никита вздохнул: он знал, что я не жена декабриста, и ездить по всему земному шару за ним не стану.

— Что ж… Хорошо. Пойдем в постель, сегодня был тяжелый день.

— Я хочу, чтобы ты спал на диване, — холодно сказала я, сложив руки на груди. Никита чуть подался вперед, словно бы не расслышав.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты сегодня спал на диване, — повторила я свою просьбу и подняла брови. Я знала: это жестоко. Но пусть трижды подумает, прежде чем снова сказать какую-то дурость.

Никита вскинул на меня глаза.

— Это из-за глупого интервью? Боже, Юля, не будь ребенком!

— Это ты не будь ребенком и не говори всякую отсебятину. Это интервью завтра будет на первых страницах журнала, — сверкнув глазами, сказала я.

Никита резко втянул носом воздух.

— Это всего одна ошибка, Юля. Даже не ошибка, а простой прокол. Что в этом такого?! Для чего ты начинаешь скандал? Тебе грустно?! Хочется поругаться перед тем, как я улечу почти на неделю? Тебе что, совсем плевать на меня?! Может, я и ошибся, назвав тебя идеалом…

Я замолчала. Его слова хлестанули больнее плети по голой спине, и я слегка нахмурилась и закусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не расплакаться. Никита вновь посмотрел на меня — что-то в его глазах смягчилось, он понял, что перегнул палку и, как только он открыл рот, чтобы что-то сказать, я выплюнула:

— Подушку возьмешь в кладовке, — и была такова.

— Так, подтянулись и сначала! — скомандовала нам Марина Петровна, наша учительница по танцам.

Я улыбнулся котенку и подал руку. Та, без колебаний, взялась за нее, и мы встали на исходную позицию.

— Помните, что вальс — это интимный танец. Чем ближе вы стоите друг к другу, тем больше у вас будет получаться!

Некоторые с сомнением посмотрели по сторонам, словно бы не понимая, как можно стоять еще ближе. Я подтянул к себе Юлю, и она уперлась грудью в меня.

— Так близко?.. — с коварным смешком спросила она. — А еще ближе слабо?

Я вдавил ее в себя, и теперь в штанах стало тесно. Что же она со мной делает?! Ее порывистый вздох, когда она почувствовала, как я упираюсь в ее бедро, нужно было слышать… Он тут же спровоцировал меня послать всех к чертям и уединиться с ней за кулисами. Но, здесь мы были не одни, а судя по глазам котенка, она думала о том же самом.

— И…! — зазвучала музыка, и мы одновременно шагнули, — Раз, два, три! Раз, два, три!

Кружась в вальсе, я неотрывно смотрел на нее, а она на меня. Никого кроме нас не существовало, и я видел лишь блеск ее шоколадных глаз, ничего более.

— Я люблю тебя, — так просто, словно дыхание, сказала она.

— Я больше, — шепнул я, сжав ее талию.

— Ты же знаешь, что это невозможно, — легко улыбнулась она и облизнула губы.

— Не делай так, — погрозил ей я, усмехнувшись. — Иначе я уволоку тебя за кулисы и предамся грязным вещам.

Юля снова облизнула губы.

— Хочу на это посмотреть.