– Где Анна?

– Кто? – не понял незнакомец.

Потом пристально посмотрел на меня, вспоминая, и широко улыбнулся.

– Так ты и есть тот самый придурок, которого нужно было доставить в Зион? Ты Гена Сухов?

– Да, а ты кто? И где Анна?

– Какая Анна? А! Ты, наверно имеешь ввиду Мирдзу Систене? Рижскую проститутку, которую я попросил сопроводить в нужное мне место одного озабоченного идиота?

Внутри меня всё горело. Я готов был прямо здесь размазать по мостовой этого наглеца. А он тем временем продолжал.

– Так я могу устроить вам встречу. Только теперь тебе это обойдётся в двести экю в час, потому что Мирдзу очень ценят в борделе. Но ты скажи, что пришёл от Фрэнка Спайдера, и, может, тебе дадут скидку…

Это имя всё решило. Если до того, как он представился, я бы мог просто встать и уйти, то теперь нет. Я слишком хорошо относился к Анжелике Окочукво.

Без малейшего усилия я скользнул в транс, максимально ускорил восприятие, и врезал прямым в нос застывшему на полуслове сутенёру. Раздался хруст, и лицо его стало напоминать пекинеса. Глаза тут же закатились. Я как можно быстрее и незаметнее откинул голову мертвеца на спинку стула, нахлобучил шляпу поглубже, и, стараясь слиться с окружающей обстановкой, точно так же, как я это делал в лесу, незаметно ушёл в сторону магазина.

Новая Земля. Дагомея. Лумумба. 25 год 3 месяц 07 число. 09:25

В Лумумбу мы прилетели в пять утра и ещё пару часов кружили над городом, но так и не обнаружили ни одного эфиропотока. Доктор Семёнов уже хотел лететь дальше, в кратер, но мне очень надо было переговорить с Бобром, поэтому пришлось действовать как в порту – я оставил Андрея Александровича висеть в эфиролёте над каким-то пустырём, а сам спустился по штормтрапу на землю, и пошёл в Фиссу.

– Струна! – Бобёр мне всерьёз обрадовался. – Ты куда пропал, гад такой? Его, понимаешь, все ищут, а он в Лумумбе. Ты где был?

– В Зионе.

Надо было видеть мгновенно замершее в изумлении лицо капитана Боброва. По-моему, он мне не поверил.

– Серёга, тут пароход один должен прийти, называется Белуха. Шкипером там Гордон Страйкер, вот такой мужик, – я показал большой палец. – Он привезёт мои вещи и автомобиль. Ты прими, пожалуйста, а я потом заеду, заберу.

Бобров открыл рот, прокашлялся, затем облизал губы, но ничего так и не сказал.

– И это, Бобёр, передай наверх, Торгового дома Бандервильдов больше нет, пусть готовятся, там сейчас передел собственности начнётся.

– Как нет? А Бандервильд куда делся?

– Выбыл. Застрелил я его.

Если бы Бобёр не сидел на стуле, точно бы упал. Я налил ему стакан воды из кулера, он в два глотка выпил, отдышался и приказал:

– Рассказывай.

– Ты диктофончик-то включи…

– Не учи учёного. Я, блин, его скоро сразу при твоём появлении буду включать. Ну? Что произошло?

Я рассказал всё. И как украли эфиролёт вместе с Семёновым, и как меня заманили в Зион, и про перестрелку с Бандервильдом. Под конец достал из барсетки листок бумаги с фамилиями и протянул Боброву.

– Вот. Здесь если не вся шпионская сеть, то очень многие.

– Ты где это взял?

– В Порто-Франко у курьера. Ты листочек прибери. Думаю, даже если я ошибаюсь, этих людей проверить надо.

– А чего прямо там Ясеню не отдал? Такой документ пёр через полмира. А если бы что случилось?

– Сюда глянь. Что написано?

– Роман Листьев. Порто-Франко. Что? И он тоже?

– Не знаю. Но рисковать не хочу.

– Проверим. А ты на чём приехал?

– На эфиролёте. С Семёновым.

– Так Семёнов здесь? А что же ты его не привёл? К нему столько вопросов!

– Выдыхай, Бобёр. Он не может. Он в эфиролёте сидит. У вас тут приземлиться негде.

– А ты как? Прыгал что ли? Хотя, с тебя станется.

– Я по верёвочке. И обратно так же. И чем скорее, тем лучше. Меня дома ждут.

– Ну-ну… Был я у тебя в гостях. Роскошно устроился, буржуй.

– Не буржуй, а алмазодобытчик, – я назидательно поднял указательный палец. – Ладно, пока.

– Приедешь – радируй.

– Как?

– А вот так, – Бобёр только что язык не показал. – Чаще дома надо бывать. У вас там теперь и радиостанция есть.

– Ни фига себе, задумчиво сказал я и вышел на улицу.

Эпилог.

Новая Земля. Кратер Сухова. 25 год 3 месяц 06 число. 23:30

Первое, что я увидел, выйдя из эфиролёта, был массивный деревянный крест. На нём висела фотография Жанны, распечатанная на листе бумаги и упакованная в файл. На горизонтальной перекладине было вырезано: «Zhanna Karpovitz». В полном недоумении я медленно побрёл в сторону дома. Если это чья-то шутка, думал я, то просто отшибу башку этому придурку, и скажу, что такого юмора не понимаю.

Домов почему-то было три, и я даже сначала решил, что мы с Семёновым залетели не туда. Но тут дверь одного из них открылась, и мне на встречу выбежала… нет, это была не Жанна, как я ждал. Ко мне бежала Анжелика Окочукво, урождённая Бельфор. Она упала мне на грудь и заплакала.

– Анжи, – я не знал, что сказать. – Не плачь, Анжи. Я встретил твоего Спайдера. Он больше никому не причинит вреда.

Она подняла на меня глаза полные слёз, и только тогда я всё понял. До меня дошло, что крест на берегу – не шутка.

К нам огромными шагами приблизился Джозеф Окочукво и положил мне на плечо тяжёлую руку.

– Она… – он долго подбирал слова, сглотнул, и продолжил. – Она нас всех спасла, Гена. Вы, русские, все герои. И мужчины, и женщины.

И тогда я закричал.

Внутри меня родилось неудержимое бешенство. Я ревел как животное, без слов, выпуская всё это из себя. На секунду мне стало страшно, что отпущенный из меня на свободу зверь разгромит всё и всех, и я побежал. Помчался изо всех сил вдоль каньона, прочь из кратера, чтобы там, где никого нет выпустить всю злобу и ярость.

Остановился среди деревьев. Крик рвался не смолкая. Кажется, я вошёл в транс, зачерпывал из воздуха руками сам не знаю, что, и кидал это что-то в окружающие деревья, камни, в небо. И кричал, прокачивая через себя мегаватты энергии.

Очнулся я на нашей кровати. Той самой, трёхспальной, которую Жанна заказала в Лимпо, а я потом полдня с матюками собирал. В голове крутилась только одна мысль. Если бы я тогда, в Порто-Франко, не дал слабину, интересно, Жанна осталась бы жива? Почему-то эти события казались мне взаимосвязанными.

Я встал, и, шатаясь, прошёл на кухню. На столе стоял заботливо приготовленный кем-то завтрак – яичница, тосты, и кофе. Я поел, и почувствовал себя лучше. Вышел на берег, присел на камень перед крестом, и долго сидел, глядя в никуда. Голова была пуста, как полковой барабан.

Подошёл неизвестный мне пожилой мужчина с белыми треугольными бакенбардами, долго прокашливался, и, наконец, решился.

– Мистер Сухов…

– Моя фамилия Стрин, – я достал АйДи и помахал у него перед носом.

– Простите. Я думал, вы – Геннадий Сухов.

Чего я на него взъелся, пронеслось в голове. Мужик ни в чём не виноват.

– Извините. Сухов – это тоже я.

– Так как к вам обращаться? – с сомнением посмотрел на меня собеседник.

– Сухов – вполне приемлемо. Что вы хотели сказать?

– Меня зовут Ланселот Макаллен. Я маркшейдер.

– И что вы здесь делаете?

– О, мистер Сухов, это длинная история. Но кончилась она хорошо, – он бросил взгляд на крест, и закашлялся. – То есть, я не то хотел сказать. Не хорошо, конечно, не хорошо…

– Давайте ближе к делу, мистер Макаллен, – во мне снова закипала злость.

– Да. Полковник Окочукво, да и все остальные, предположили, что теперь вы не захотите здесь остаться. А прииск кто-то должен разрабатывать.

– Вам тоже нужна моя шахта? Один, вон, из штанов выпрыгивал, чтобы её отобрать. И что? Лежит сейчас с пулей в затылке.

– Нет, мистер Сухов. Никаких захватов. Я просто хотел…