В благодарность за информацию профессор вручил мне копию своего еще не опубликованного труда о планете Меопсера и обитающих на ней разумных существах муциохах. Он столько рассказывал мне об их необыкновенном сходстве с людьми, что у меня появилось горячее желание посетить Меопсеру. Некоторое время я колебался, памятуя о своем решении вернуться на Землю, но в конце концов исследователь победил во мне человека. Прогнозы бюро космической навигации как раз обещали отличную погоду, я сердечно простился с Тарантогой и начал готовиться к старту.

Запасшись всем необходимым, я купил в киоске около космопорта карту той части неба, где находится Меопсера. К сожалению, мне не удалось достать новой карты, и я приобрел подержанную. И надо же, такое невезение, в районе Меопсеры она была совершенно истрепанной, так как именно в этом месте проходил сгиб. Положившись на опыт, я провел по линейке самый короткий звездный курс, то есть прямую линию, и отправился в дорогу,

Путешествие должно было длиться довольно долго, и я взял на борт большое количество книг, чтобы развлекаться чтением; это были произведения о науке и путешествиях, посвященные различным трансгалактическим экспедициям, теории космодромии, спортивной и прогулочной астронавтики и т.п. По мере чтения мое недовольство и претензии к авторам непрерывно увеличивались; наконец, возмущенный их недобросовестностью, многочисленными ошибками, извращениями, да что там, даже ложью, я решил радикально изменить это ужасное положение вещей и, действуя с присущей мне импульсивностью, немедленно принялся писать. Так родились настоящие дневники. Я писал четыре недели днем и ночью и, даже засыпая, не выпускал пера из руки. Я так углубился в эту работу, перед моими глазами вставали такие красочные пейзажи планет, такая живая толпа различных существ непрерывно окружала мой пюпитр, теснясь в нетерпеливом желании попасть на страницы рукописи, что я совсем забыл, где нахожусь и куда лечу.

Однажды ночью из короткого, но глубокого сна, в который я погрузился, опустив голову на кипу исписанных страниц, меня вывел сильный толчок. Я вскочил и подбежал к окну. Снаружи было совершенно темно. Я осмотрел ракету и, убедившись, что она в полном порядке, пришел к выводу, что ее задел какой-нибудь, метеор. Спать мне больше не хотелось, и я вернулся к работе. Я писал несколько часов, пока не заметил, что в ракете становится все светлее. Я снова подошел к окну, и каково же было мое изумление, когда я увидел обширные поля, покрытые буйной растительностью, и над ними небо, румяное, рассветное. Без колебаний я открыл люк. Снаружи совсем рассвело, высоко в небе плыли облака, легкий ветерок шумел в кронах деревьев. Моя ракета с разгону зарылась до половины в мягкий песчаный холм; я сел на Меопсеру довольно неожиданно для самого себя. Улыбнувшись, я покачал головой по поводу собственной рассеянности, спрятал рукопись в шкафчик и покинул ракету, отправившись на поиски обитателей неизвестного мира.

Спустившись по отлогому склону, покрытому невысокой растительностью, я наткнулся на что-то вроде пряной как стрела широкой дороги. Я пошел по ней, наслаждаясь свежестью утра. Осматривая окрестности, я пришел к выводу, что Тарантога несколько преувеличивал: планета и вправду была похожа на Землю, но небо имела более бледное, не такое голубое. Да и облака, как мне показалось, были не встречающейся на Земле формы.

Из-за поворота дороги вынырнуло какое-то существо. Когда мы приблизились друг к другу, я увидел, что своим внешним видом оно напоминает молодого мужчину: тут Тарантога был прав. Записав это наблюдение, я подошел к встреченному существу, слегка согнул колени, разведенными руками обвел круг, что является обычным приветствием в южных областях Галактики, и спросил, нахожусь ли я на Меопсере и имею ли удовольствие беседовать с муциохом. Существо; сначала широко открыло глаза, нотом отступило на два шага и ответило:

— Чего? Не понимаю.

Язык, на котором оно говорило, был мне знаком, но я не мог припомнить, в каких областях неба им пользуются, — вещь вполне понятная для человека, владеющего, как я, наречиями без малого трехсот галактических племен. Хотя я и не помнил, где употребляется этот язык, но мог на нем говорить. Я снова спросил, нахожусь ли я на Меопсере, и возобновил круговые движения руками, выражая этим свои дружеские чувства. На это существо сначала стало медленно пятиться, а потом вдруг повернулось и умчалось огромными скачками; через мгновение оно исчезло.

“Какой пугливый экземпляр”, — подумал я, сделал необходимые записи и двинулся дальше. Вскоре я встретил другое существо, значительно меньше первого и явно еще не достигшее зрелости; оно так же шло по дороге и, катя перед собой что-то вроде раскрашенного деревянного кольца, издавало громкие крики: очевидно, это было пение. Я задал ему тот же вопрос, что и первому, — оно — остановилось и ничего не ответило. Я повторил вопрос и приветственные жесты, тогда оно вдруг присело на корточки, всунуло мизинцы в ротовое отверстие, растянуло его до ушей, а остальными пальцами одновременно начало перебирать около лица, как бы играя на невидимом инструменте, потом вскочило и, громко крича: “Мэд! Мэд!”, убежало. Слово “мэд”, насколько я мог припомнить, означает что-то вроде помешанного; я записал, что на Меопсере сумасшедшие свободно передвигаются по общественным дорогам и предупреждают прохожих о своем состоянии криками, а затем снова пошел по дороге.

Несколькими километрами дальше, на берегу небольшого прудика, сидело существо в белой одежде, украшенной зелеными, голубыми, лиловыми и оранжевыми полосами, и приспособлением, похожим на удочку, ловило рыбу. Я осторожно приблизился к нему, стараясь движениями и всем своим обликом выражать дружеские чувства, и еще раз спросил, нахожусь ли я на Меопсере. Существо внимательно посмотрело на Меня и изрекло:

— Это еще что за шутки? Какая Меопсера? Это Мерка!

— Как? — спросил я.

Я не знал такой планеты.

— Мерка. Откуда ты взялся?

— Недавно приехал, — ответил я уклончиво. Я по опыту знаю, как недоверчиво иногда относятся к посторонним обитатели некоторых планет. — А ты кто? — спросил я, в свою очередь.

— Я? Я местный док.

Я сел рядом с этим существом и начал расспрашивать его о различных вещах.

Он говорил очень быстро и невнятно, и половины я не понимал, но все же выяснил, что планета, на которой я высадился, называется Мерка, что ее обитатели называют себя мерканцами; док — означало профессию, что-то вроде врача.

Это третье существо оказалось более любезным; за холмом стоял его экипаж, и оно предложило отвезти меня до ближайшего населенного пункта, на что я охотно согласился. По дороге док отвечал на мои вопросы, и я в общих чертах разобрался в господствующих на Мерке условиях. Мерканцы создали высокоразвитую цивилизацию; Мерку окружают многочисленные планеты, такие, как Чайна и Раша; между этой последней и Меркой отношения враждебные. Вскоре разговор закончился, так как мы доехали до населенного пункта. Здесь док подарил мне несколько денежных знаков, используемых на планете, и, уладив все формальности, посадил меня в железный экипаж, который ехал в столицу, называемую Нюок. В кабине экипажа уже находилось несколько существ. Одно из них, не очень молодой облысевший самец, сидело напротив меня. Этот самец всю дорогу непрерывно разговаривал, размахивал руками и брызгал на меня слюной; я это терпеливо переносил и внимательно прислушивался к разговору. Это было нелегко из-за невнятного произношения. Я улавливал только обрывки беседы, но все нее понял, что на Мерке живут существа разных цветов — черные, белые, красные и даже зеленые: об этим последнем факте я узнал из сообщения лысого самца.

— Что, мой компаньон? Да он же совсем зеленый.

Самец рассказывал, что утопает в роскоши, так как изобрел новый, очень сильный яд.

— Сжигать и топить зерно, — говорил он, — процедура довольно дорогая и хлопотная, а мое средство делает все за десять секунд: четверти стакана достаточно на шесть мешков зерна или овощей; побрызгали — и готово. Кто попробует съесть, сковырнется на месте.