Частушки:

Естественно, разговор идет о поголовье населения.

На белом листе: ЗАКОНЫ КОММУНИЗМА. (Проставьте сами.) Люди разными почерками проставили:

Самодельный листок из тетради:

Алексееву (руководителю Интерфронта):

Еще листок:

Рядом ответ:

На заборе:

Листок:

Карикатура:

Горбачев стоит в коротеньких штанишках и держит за веревочку игрушечный танк, а у его ног другие военные игрушки, а сам он по шею вымазался в крови… И штанишки, и даже руки…

Над ним наклонился большой дядя (НАРОД?) и строго спрашивает:

Был вечер истинно праздничный, благостный и вовсе не тревожный. Я простился с моими друзьями, сел в электричку.

Ехал домой и, сколько ехал, находился в каком-то особенном и трепетном настроении, ощущая всю полноту счастья.

Горел за Даугавой долгий и чистый закат. И, казалось, в такой-то особый день насилия быть уже не может. Ни здесь, и нигде вообще… А только мир и радость.

Жена встретила меня у порога, лицо ее было страшное:

— Жив… Слава Богу…

— А что случилось?

— В Риге…

— Что в Риге?

— Началось… В Риге… Стрельба…

А было так: во время выступления по телевидению председателя Совета Министров Иварса Годманиса вдруг передачу прервали и ведущий взволнованно сообщил:

— Сейчас не время для успокоительных речей. Нам только что сообщили, что в старой Риге, на мосту Браса и в центре города идет перестрелка…

Я зашел в номер к моей приятельнице Инне. Там уже находились, сгрудившись перед телевизором, многие из моих друзей.

На меня даже не оглянулись, слишком невероятно было то, что было. Как выразился кто-то потом: картина боевых действий в мирном городе в выходной день.

Телевидение было настроено на Ригу, откуда я только что приехал.

Передавали — выстрелы…

Я написал и подумал, что так, наверное, оно и было. Ведь ничего другого понять еще было нельзя. Темные улицы, выхваченные из этой темноты посверком автомобильных фар деревья, стены зданий, автомашины, бегущие люди… Но главное — автоматные очереди… Впрочем, как утверждала Галя Дробот, а у нее фронтовой опыт, временами вступал и пулемет.

Съемку, как тут же объявили, сделал оператор «Взгляда» Владимир Брежнев, проживавший в гостинице напротив здания МВД. Но самого его ранили… Пуля прошла между телекамерой и лицом и ударилась в стену, осколок кирпича попал в голову.

Но эту подробность мы узнали потом.

Привезли кадры финского телевидения, оператор тоже ранен.

Здесь уже чуть видней.

Можно рассмотреть милицейские, с желтой полосой, газики, видимо, и на них прибыл ОМОН, и еще одну, на переднем плане, подожженную автомашину. В ее свете люди в беретах бегут вдоль газона, ложатся, стреляют по окнам здания Министерства внутренних дел.

Вспоминайте план «X»! У них для захвата все те же объекты: штаб, телевидение, МВД…

При общем молчании Галя повторяет:

— Это автоматы… А вот, слышите, пулемет!

Сквозь выстрелы можно различить и голоса. Кто-то кричит, наверное, оператору:

— Вот они! Двое лежат!

Врывается ругань на руском языке: «Пе-де-рас-ты!» И следом цепочка трассирующих пуль…

Передача прерывается для объявления:

— Всех работников милиции просят прибыть в Ригу.

Далее, для справки, телефон…

Показывают раненого оператора-финна. Молодой, высокий, спортивного вида, спокойно, очень спокойно рассказывает репортеру, что с ним произошло. Золотокудрая латышка переводит.

Ведущий объявляет, что правительство Латвии связалось по телефону с маршалом Дмитрием Язовым, ответ короток: «Я ничего не знаю, да и не мое это дело»…

В том же роде ответил и министр МВД СССР Пуго, он же ничего не знает.

Как всегда, врут.

Но, более того, никаких встречных вопросов, никакой, вообще, обеспокоенности. Впрочем, они ведь сейчас отдыхают. Что им выстрелы, убийства, несчастье людей.

Но зато обеспокоен Запад. Поступило сообщение из Вашингтона: телекомпании мира, прервав сообщения, передают об уличных боях в Риге.

Но это в мире, из Москвы же транслируют очередое развлекательное шоу. Это уже становится одной из традиций телевидения Кравченко: чем в стране хуже, тем на экране лучше. А если Москва веселится напропалую, жди в стране больших неприятностей!

Только на следующий день, в программе «Время», будет сказана такая туманная фраза: «Произошло столкновение…»

А в дополнительной хронике и того хлеще: «По патрульной машине войск особого назначения, проезжающей по центру города, из здания МВД был открыт огонь, и в качестве защиты омоновцы тоже открыли огонь…»

Но среди жертв омоновцев почему-то нет. Об этом молчат.

А версию о столкновении как по сигналу (телевидение из Москвы и есть теперь сигнал для действий, а здесь в Прибалтике для коммунистов так особенно) подхватывает и прокоммунистическая печать.

К сожалению, такая дезинформация появляется и в обожаемых мной «Известиях». За подписью И. Литвиновой (я потом убедился: ее репортажи, вообще, мягко говоря, недобросо-вестны) подается такая версия: омоновцы, оказывается, поехали просить МВД защитить их семьи от надругательства, а по ним, конечно же, открыли огонь из пулемета с крыши здания и из автоматов из окон…

Далее омоновцы объясняют события так: «Мы вступили в бой. Но, так как нас в наряде было всего двенадцать, мы срочно вызвали с базы подкрепление. Иначе нас просто бы уничтожили…»

И. Литвинова этот рассказ никак не комментирует, ей, наверное, кажется достоверным вся эта несуразица. Вопросов же возникает масса, ну, например, если поехали просить (причем в воскресенье, в половине десятого вечера), то зачем при себе держать оружие? А если с оружием, то это уже никак не просьба о защите, а самое настоящее нападение!

Да и поехали-то не униженные и оскорбленные, а поехал «наряд», как указано в репортаже, то есть, боевая группа.

И как же можно говорить, что их хотели уничтожить, если они при этом шли на приступ здания, чтобы уничтожить других?

Ну, возьмите да поезжайте домой, отоспитесь и возвращайтесь наутро и без оружия, как это водится у людей, которые пришли с мирными целями.

Но если бы и вправду было так.

Вот тут и встает вопрос об этике журналиста.

Одни кладут свою жизнь, чтобы эту самую истину добыть.

Другие, вот, как Литвинова или тележурналисты Бирюков и Невзоров (да в том-то и дело, не одни они!), эту истину пытаются исказить или скрыть.

Ложь — от президента до борзописцев — была и остается их орудием в борьбе за власть партаппарата.