Спускаться вниз оказалось еще труднее, чем взбираться вверх. Чуть поскользнулся и покатился. Раза два Алик падал. Но как бы там ни было, к ручью все-таки спустился.

Здесь дорожка пошла полегче. Болотца были в стороне. Берег у ручья сухой, песчаный. А когда Алик подходил к болотцам, видел на них желтые водяные лилии. Он знал, что корешки у них съедобные. Но отец учил его: корешки лилии обязательно нужно отварить. А в чем тут отваришь?

Алик пошел дальше и вскоре увидел совсем необычное растение: на воде лежали золотистые листья, очень похожие на березовые.

— Не может быть, чтобы с березы! — возразил сам себе Алик. — Постой, постой! Отец когда-то говорил о рогульнике. Вот он, оказывается, какой!

И опять Алик взял длинную сучковатую палку, подтащил рогульник к себе. На нем сплошь водяные орехи — рогульки.

Нарвал их мальчик целую кучу. А теперь неплохо бы испечь!

Много потрудился он над костерком, но огонь все-таки раздул. В золу уложил сразу все рогульки. Да еще накрыл тлеющие угли сырой травой. Такой густой дым повалил, что комары и мошки все разлетелись и впервые за эти дни не мучили Алика.

Когда орешки испеклись, мальчик стал их расщеплять ножом и отправлять по одному в рот. Вкусные! И питательные.

Хорошенько подкрепившись и отдохнув, выпив чистой ключевой воды, он собрал все свои пожитки, набил рогульками карманы и отправился дальше. Он пошел туда, куда вел ручей, все вперед и вперед. По пути Алик высматривал удобное место для ночлега. Но жаль — ни дупла, ни пещеры!

«Придется ночевать прямо на поляне! — подумал он.- Разведу костер и буду возле него спать. На огонь никакой зверь не сунется — говорил отец».

И решил Алик расположиться на берегу. Выбрал место, где на песке валялись кучи сухих веток и хвороста.

Прежде всего он позаботился о постели. Поперек одного слоя хворостин уложил другой. Потом третий. Все это сперва выровнял, а затем укрепил жердинками, воткнув их в песок. А чтобы было помягче, сверху набросал сухой травы. Высокая получилась лежанка.

А перед тем как поужинать орешками и лечь спать, разжег два костра — один в головах, другой со стороны леса. И сушняка полным-полно заготовил.

Ох и боязно ж было Алику в эту ночь!

Не только птицы и звери нагоняли на него страху. В ручье огромная рыба так молотила хвостом по воде, что казалось: из двустволки кто-то палит.

Когда Алик ночевал в пещере, солнце туда не проникало. А здесь он спал на открытом месте, и самый первый луч разбудил его.

Алик сел, оглядел свое хозяйство.

Так! Костры догорают, но жара еще много. Только нечего печь и жарить. На песке крупных следов нет! Значит, не гостил тут ни тигр, ни медведь, ни волк-бродяга. Повсюду видны лишь следы птиц… И бурундучок оставил свои метки от лапок. Но что ему тут понадобилось?

Подумав немного, Алик догадался, зачем сюда наведывался этот зверек.

— Ах, негодник! — вскрикнул Алик и кинулся к своим рогулькам. А их ровно половина осталась. — Эй, ты, бурундук-разбойник! — сердито заворчал мальчик, поглядывая на дерево. — Сам не можешь орехов достать?

А воришка из дупла мордочку высунул и как будто посмеивается, поддразнивает: «Доброе утро, Алик! Да не сердись. Поди к ручью. Там завтрак для себя найдешь получше, чем орешки…»

Отправился Алик умыться к ручью. В этом месте ручей разлился, и вокруг березы образовалась небольшая заводь. И вошла в эту заводь, как в карман, большущая рыбина. Прямо голыми руками бери.

Недолго мудрил Алик. Горловину заводи песком засыпал да еще камнем завалил, а потом принялся кепкой из этого озерка воду вычерпывать и в ручей выливать. Сколько раз он наклонялся то к запруде, то к ручью, он не считал, но воды в заводи заметно поубавилось. На песчаном дне забилась огромная рыбина — молодой таймень. Взял тогда Алик крепкий прут с кривым сучком на конце, подцепил тайменя под жабры и выволок его на сухое место. Ну а там выпотрошил своим каменным ножом, промыл. Можно печь. Только как?

Но ведь не зря мальчик с отцом ходил в тайгу, да еще не раз! Видел, как отец зажаривал на костре дичь. Не только видел, но и помогал ему.

Собрал Алик широких листьев борщевика, старательно завернул в них свою добычу, а потом еще сырой глиной обмазал, которую накопал на берегу ручья. Глядя со стороны, никто бы и не подумал, что именно рыбиной начинен этот длинный глиняный пирог… Затем Алик разгреб горячую золу, положил в нее свой «пирог» и засыпал жаром. Долго ли запекался таймень или нет — трудно сказать, но Алик то и дело постукивал хворостиной по глиняному панцирю: готово ли? Когда скорлупа затвердела, точно камень, мальчик выкатил «пирог» из кострища. Подождал немного, пока глина остынет. Затем глубоко процарапал ножом вокруг всего панциря и стукнул палкой. «Пирог» раскололся на две половинки, так, что таймень остался лежать, как в глубокой тарелке. От него шел такой приятный и аппетитный запах, что даже бурундучок выскочил из своего дупла, поднялся на задние лапки и повел носом: что за вкуснятину Алик состряпал? Сам же Алик не мешкал. За эти три дня он так проголодался, что теперь одним махом полрыбины слопал. И еще бы смог, да надо подумать об ужине: таймени попадаются не на каждом привале!

На всякий случай мальчик пошел к заводи и расчистил ее от песка, чтобы она снова наполнилась водой. «Кто знает, может, еще какому-нибудь человеку пригодится» — так всегда говорил отец, покидая стоянку в тайге. Он всегда заботился о других: то сухих дров нарубит и берестой покроет, чтобы не промокли, то в дупло запас продуктов припрячет и метку сделает, как и полагается у таежников. Не тащить же обратно домой остатки, а здесь они кого-нибудь из беды выручат, а может быть, и жизнь спасут.

Четвертый день начался вроде бы неплохо. Как он закончится? Идти вот стало тяжеловато. И притомился, и груз прибавился. И никто не поможет… Не понесет…

И вдруг Алик придумал: вода понесет! Отец же ему объяснял, почему люди в старину селились возле рек: удобно ведь по воде перевозить разные грузы.

Сушняка для плота сколько угодно кругом. Большой плот, такой, как отец строит, Алику не нужен, хотя можно и на большом: ручей здесь уже переходил в речушку. Но чем связать сушняк, чтоб он не расплывался в разные стороны?.. Ага! Придумал!

Одна мудрая поговорка гласит: «Острая нужда — мать изобретательности». Когда человек чем-то озабочен, он в самых сложных, самых трудных обстоятельствах найдет выход. И не только взрослый, но и ребенок. Проявляют же дети в своих играх всякую смекалку!

Однажды, путешествуя по тайге, Алик с отцом забрели в такое глухое место, откуда, как говорится, ни назад ни вперед: куда ни глянь — всюду болота. Поглядел Алик вокруг себя, поглядел да как бы в шутку и говорит отцу:

— Вот возьму и сломаю это деревцо, положу его на трясину, и мы перейдем на тот берег, как по мостику.

Отец сперва засмеялся, а потом похвалил сынишку:

— А верно! Какой же ты молодец! Я совсем забыл про топор. Таежники всегда так переправы наводят.

Он быстро срубил елку, повалив ее перед собой, и они без труда перешли по ней через топь.

Но там болотце было, а тут дело посложней. «Чем скрепить маленький плот? — ломал голову Алик и… вдруг улыбнулся: — Сто таких плотов можно связать! Лианами — вот чем! Полно тут актинидии! Как веревка она».

Алик взял свой нож и отсек им несколько лиан. Но они так цепко переплелись с соседними растениями, что разнять их было нелегко. Ох и попыхтел же Алик!

Потом он прилег отдохнуть чуточку, а заодно и полакомиться вкусными ягодами актинидии. Это ее местные жители называют кишмишом.

В густых зарослях Алик вдруг увидел вьющиеся ветки лимонника, густо усеянные сочными бусинками. Вот повезло! И от своего отца, и от соседей Алик знал, какие это волшебные ягоды. Съест их человек — усталость как рукой снимет! Охотники всегда берут с собой лимонник, даже сушеный. А здесь он-свежий и спелый-спелый!