Таким образом, уже к середине 1942 г. наступательный порыв Японии иссяк. Наступил этап сохранения достигнутого периметра и укрепления власти над завоеванными странами, превращения их в источники сырья для японской военной машины. Однако планы японского командования не были известны властям Британской Индии. Английские войска, находившиеся на границе с Бирмой, были слабы, а те, что вырвались из Бирмы, — деморализованы и нуждались в отдыхе и переформировании. Подкреплений с Запада ждать , не приходилось. В то же время внутриполитическая обстановка в Индии внушала британской администрации опасения, как бы в случае вторжения туда японцев население страны не поддержало их еще активнее, чем в Бирме.

Отказ правительства Великобритании рассматривать вопрос о предоставлении независимости Индии до окончания войны вызвал недовольство даже тех компрадорских кругов индийской буржуазии, которые были склонны поддерживать Англию. Однако прояпонские тенденции в стране были выражены относительно слабо, и создание в Таиланде Индийской национальной армии под руководством С. Ч. Боса ни о чем еще не говорило. Крупнейшая и влиятельнейшая партия Индии, Национальный конгресс, устами одного из своих лидеров, Джавахарлала Неру, таким образом определила отношение индийцев к войне: «Распространение войны на Советский Союз усилило симпатии индийских народов к прогрессивным силам, но не изменило нашего отношения к политике английского правительства в Индии, ибо она базируется на иных основах... Вступление Японии в войну сделало ее мировой войной, приближающейся к нашим границам... Наши симпатии непременно должны быть на стороне нефашистских государств. Помощь, которую мы можем оказать им в соответствии с нашими собственными принципами, была бы им оказана, если бы мы могли действовать как свободный народ».

Настроения в Индии в период войны в значительной степени определялись положением дел на фронтах. Падение Сингапура и неудачи в Бирме не только развенчивали тщательно взлелеянный колониальной пропагандой образ «всепобеждающего белого человека», но и наводили на невеселые размышления. Если Великобритания не смогла выполнить обязательств по защите своих колоний в Юго-Восточной Азии, где гарантия того, что она сможет их выполнить в Индии? Неужели Индии суждена судьба Бирмы и Сингапура — вынести все горести войны чужих держав на собственной земле? Индийцы были неравнодушны и к судьбе своих соотечественников в Бирме и Малайе — сведения об их бедствиях докатились до Индии и вызвали там дополнительную волну возмущения. Наконец, не было секретом, что война в Юго-Восточной Азии ведется в основном ценой жизни индийцев, что многие части английской армии набраны в Индии, что именно индийцы составили большинство пленных в Сингапуре и убитых в Бирме.

Рост антианглийских настроений в Индии не мог не беспокоить Лондон. Пытаясь снизить их накал, колониальная администрация арестовала Ганди, Неру и других лидеров Национального конгресса, призвавшего в начале августа к борьбе за независимость «на основе принципа ненасилия». Это дало результат, противоположный желаемому. Начались волнения, которые быстро вышли за рамки ненасильственных действий. В результате в те дни, когда японские дивизии стояли на границе страны, большая часть войск, которые должны были охранять Индию, занималась карательными экспедициями. Фактически было прервано сообщение на железных дорогах, разрушены многие почтовые отделения, разгромлены полицейские участки. Однако выступления народных масс были разрозненными, политическая активность Конгресса упала, и, хотя в течение нескольких последующих месяцев продолжались крупные крестьянские волнения и стачки в городах, колониальной администрации удалось подавить выступления.

Планируя предстоящую кампанию, английское командование в Индии предполагало в течение лета 1942 г. укрепить свои силы и затем начать небольшого масштаба операции в Ассаме, с тем чтобы выйти вновь к верховьям Чиндуина у Калевы в сухой период, с декабря 1942 по май 1943 г. Однако в Лондоне думали иначе. Рассматривая сокрушительные поражения в Юго-Восточной Азии с точки зрения не столько военной, сколько политической, Черчилль и его правительство мечтали о крупной победе, которая могла бы восстановить репутацию английской армии. Британский премьер полагал, что, поскольку после поражения у Мидуэя японский флот уже не в состоянии вести активные действия в Индийском океане, у англичан появилась возможность массированным ударом из Индии в Аракан выйти к Рангуну и Моулмейну, отрезать японские войска от моря и затем совершить рейд к Бангкоку. Разумеется, добавлял Черчилль в послании к Уэйвеллу, эта операция (получившая название «Анаким») будет успешной лишь в том случае, если обстановка на советско-германском фронте и на Ближнем Востоке сложится благоприятно. Без энтузиазма согласившись с планом Черчилля, Уэйвелл информировал Лондон, что никакая операция крупного масштаба не будет успешной, если он не получит в свое распоряжение достаточной авиационной поддержки. В ином случае рывок к Рангуну окончится провалом, что не только не принесет успокоения в Индии, но и может иметь далеко идущие печальные последствия.

Подготовка к операции «Анаким» шла в сложной обстановке. В Северной Африке в июне 1942 г. итало-немецкие войска овладели Тобруком в Ливии и заставили англичан отступить в Египет. На советско-германском фронте гитлеровцам удалось в течение летних месяцев прорвать оборону советских войск на юге и продвинуться к Волге и на Северный Кавказ. Подготовка к операции «Анаким» замедлилась — было ясно, что необходимых сил и поддержки Уэйвелл получить не сможет. Тем не менее от операции не отказались, а лишь уменьшили ее масштабы, решив для начала овладеть портом Ситуэ (Акьяб), расположенным на побережье Аракана.

В первые же дни операции, начавшейся 21 сентября 1942 г., выяснилось, что она не была обеспечена даже на предварительных этапах. В частности, не были подготовлены дороги, по которым войска должны были достичь границы с Бирмой. Невероятно, но даже в долине Читтагонга, где нет никаких препятствий к сооружению дороги, она кончалась в 15 км от границы; не менее невероятно, что отсутствие дороги оказалось полной неожиданностью для командира 14-й дивизии генерала Ллойда, перед которым была поставлена задача наступать на Акьяб. В результате почти месяц ушел только на то, чтобы проложить путь для повозок и легких машин к индийско-бирманской границе. В распоряжении японского командования в Аракане был лишь 213-й пехотный полк, да и тот без одного батальона. Тем не менее японцы, искусно маневрируя, так умело оборонялись, что 14-я дивизия в течение ноября смогла продвинуться лишь до середины намеченного пути. Одновременно японские самолеты как бы в ответ на английское наступление начали совершать налеты на Читтагонг и Калькутту. Повреждения городам были нанесены небольшие, но повторилась «рангунская история»: в течение нескольких дней в конце декабря почти полмиллиона перепуганных жителей покинули Калькутту, и вся жизнь в городе замерла. Лишь к концу 1942 г., когда японское командование в связи с ухудшением положения на Тихом океане было вынуждено взять из Бирмы большую часть самолетов, англичане получили преимущество в воздухе.

В течение первого месяца боев в Аракане генерал Йида наблюдал за ними без особого беспокойства, так как полагал, что английские войска не сделали должных выводов из уроков, полученных в Бирме, и продолжают придерживаться старой тактики, не учитывающей местных условий. Только по получении разведданных о том, что на помощь 14-й дивизии направляются все новые бригады, он приказал перебросить в Аракан через хребет Ракхайн-Йома по горным тропам 55-ю дивизию. Еще до ее прибытия, 9 января, командующий английской армией генерал Ирвин (по отзывам современников, солдафон «старой закалки"[9]) прилетел в штаб 14-й дивизии и приказал Ллойду штурмовать японские позиции в лоб. Однако ни одна из многочисленных атак, несмотря на участие в них танков, прибывших из Индии, не увенчалась успехом. Что касается танков, то почти все они были уничтожены японцами, создавшими систему узлов сопротивления, в которых находились небольшие автономные группы солдат.