— Давайте ненадолго забудем о полиции, — предложил он, — и сперва разберемся с картиной. Вы слышали, о чем мы говорили?

— Да, сэр.

— Ну так что же произошло с портретом?

— Не знаю, сэр Генри. — Бенсон смотрел в глаза собеседнику. — Я расспрашивал людей, но никто ничего не знает. Как бы то ни было, учитывая, что полицейский офицер…

— Что там такое с полицией? — вмешался Кит. — Этот суперинтендент еще не проник в дом, верно?

— Нет, мистер Кит. Я имею в виду… — дворецкий судорожно глотнул, — человека из Скотленд-Ярда.

— Из Скотленд-Ярда? — воскликнул сэр Генри Мерривейл.

Бенсон склонил голову.

— Похоже, дело серьезное, сэр. Я разговаривал с этим человеком. Он заявляет, что его направили сюда по требованию правительства Египта.

— Для чего?

— Вроде бы, сэр, золотой кинжал и золотая шкатулка с благовониями, найденные в гробнице фараона-жреца Херихора, исчезли из группы экспонатов, которые должны были передать Каирскому музею. Их общая стоимость достигает десяти-двенадцати тысяч фунтов, но самое главное то, что правительство Египта весьма серьезно относится к подобным преступлениям.

Кит, отлично знающий дворецкого, чувствовал всей кожей, что тот либо ужасно сердит, либо столь же ужасно напуган.

— У них есть причины считать, — добавил Бенсон, — что эти предметы тайно вывезли из страны. А ее милость, — он произнес этот титул почтительным тоном, давая понять, что египетские власти по сравнению с ним мало что для него значат, — помогала вскрывать гробницы, возилась с этими вещами и единственная из экспедиции вернулась в Англию. Они хотят расспросить ее.

Г. М. явно не ожидал такого поворота событий. Упоминание о золотом кинжале и шкатулке разрушало сооружение, воздвигнутое им с такой тщательностью. Старый маэстро был озадачен, и Кит подумал, что его друг, старший инспектор Мастерс, будь он здесь, с удовольствием прокомментировал бы этот факт. После паузы Г. М. поднял голову.

— Человек из Скотленд-Ярда… — повторил он и быстро осведомился: — Как его зовут?

— Мастерс, сэр. Старший инспектор Мастерс.

Г. М. закрыл глаза.

— Мне следовало догадаться, — промолвил он. — Эта рептилия постоянно ползет по моим следам. Хотя… — Его гнев постепенно сменился злорадством. — Могло быть хуже, — продолжал Г. М., потирая руки. — Исчезновение! Чудо! То, чего не может произойти! Увидите, как Мастерс свалится в обморок, когда я все ему расскажу. На сей раз этот зануда получит по заслугам! Пришлите его сюда, когда мы немного закусим.

— Хорошо, сэр.

— А газетчики все еще здесь, Бенсон?

— Да, сэр.

— Присылайте и их тоже.

Бешеные протесты Кита были пресечены властным жестом Г. М.

— Я знаю, что делаю, сынок, — заявил он. — Возможно, я просто старая развалина, которую каждый охотно пнет в зад. Что ж, значит, такова моя судьба. Но я рискну. Зовите всех сюда, Бенсон!

Спустя три дня, ранним воскресным утром 30 апреля, сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс стояли на плоской крыше башни с часами. Мастерсу хватило трех дней, чтобы, терпеливо допросив каждого свидетеля, установить полное отсутствие погрешностей в показаниях, убедиться, что Хелен Лоринг исчезла с лица земли, проверить каждый факт и обеспечить прессу трех континентов беспрецедентной сенсацией.

Но этого времени недостаточно, чтобы исцелить боль.

Стоял теплый и влажный весенний день с ветром, солнцем и облаками, когда уже чувствовалось дыхание лета, возбуждающее и одновременно расслабляющее. С крыши большой квадратной башни с зубцами можно было обозревать утопающую в зелени сельскую местность. Вдалеке на северо-востоке виднелись крыши Глостера и высокая колокольня Глостерского собора с четырьмя угловыми башенками, возвышающаяся на фоне голубого неба и неподвижного белого облака.

Прямо внизу расстилалась территория Северн-Холла — шифер крыши, потемневший от погоды и дыма, коньки, дымовые трубы, фронтоны, причудливой формы окна. Далее находились гаражи, ранее служившие конюшнями. Маленькая фигурка шофера чистила автомобиль на конюшенном дворе. Двое садовников спорили над розовым кустом. Помощница служанки, выполнявшая самую грязную работу, ковыляла с ведром помоев. Вдалеке кто-то вспахивал коричневое поле.

Итак, сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс стояли на крыше часовой башни, дыша воздухом после раннего завтрака. Однако их не интересовал открывающийся оттуда вид. Вместо созерцания они продолжали спорить в той манере, которая была хорошо известна всем их знакомым.

— Ну-ну, Мастерс! Ради бога, сохраняйте спокойствие!

— Легко сказать, сэр! Вы можете предложить какое-нибудь объяснение?

— Нет, сынок. А если бы мог…

— То вы бы мне ничего не сказали? Я в этом не сомневаюсь!

Мастерс, высокий и вежливый, словно карточный шулер, был в своем обычном синем костюме, застегнутом на все пуговицы. Шляпа-котелок скрывала седеющие волосы, зачесанные назад по лысой макушке. Однако взгляд сверкающих голубых глаз отнюдь не был вежливым.

— Мне не следовало задерживаться в этом роскошном доме — я должен был остановиться в гостинице. Но разве я мог это сделать? Конечно нет, с вашими чертовыми дружками-репортерами, заполонившими все поместье! Мне вообще было незачем заниматься делом об исчезновении. Но когда комиссар приказывает…

— У вас собачья жизнь, Мастерс. Вам можно посочувствовать.

Внезапно Мастерс глубоко вздохнул и ослабил оборону.

— Сказать по правде, сэр, — признался он, — не нравится мне все это. Этот молодой парень, мистер Фэррелл… — Мастерс заколебался, — по-моему, довольно симпатичный.

— Угу. — Г. М. явно был не в своей тарелке. — По-моему, тоже.

— Но он себя просто изводит, — продолжал Мастерс. — Целыми ночами ходит взад-вперед! Что хорошего, если он сорвется!

— Он не сорвется, Мастерс. Пока.

— О чем вы?

— Это ведь ирландский джентльмен, поэтому он в десять раз более сдержан, чем английский. Но когда такой парень взрывается…

— Вот именно, — кивнул старший инспектор, потирая подбородок.

Они обнаружили, что воздух на крыше не так уж свеж, когда порыв ветра направил в их сторону дым из трубы, растрепав мех на знаменитой ушанке Г. М. Под ногами у них тикал громоздкий механизм башенных часов. Мастерс сердито мерил шагами крышу.

— Да нет, я вовсе не порицаю его, — добавил он. — Когда я прибыл сюда, сэр, то, говорю прямо, не поверил ни единому слову в этой истории. Но если учесть то, что мы знаем сейчас…

— Бога ради, Мастерс, уберите свою книжечку!

— Молодая леди действительно вошла в дом, — продолжал Мастерс, барабаня пальцем по записной книжке. — Вы согласны?

— Безусловно.

— И она не выходила из него. Понадобилось три дня, чтобы заставить меня признать этот факт, сэр, но я ничего не могу поделать! За домом не просто наблюдали снаружи — он был практически окружен. — Лицо Мастерса приобрело злобное выражение. — Ох уж эти садовники! Даже учитывая необходимость срочной работы, я в жизни не видел такого их количества! По крайней мере двое находились с каждой стороны дома! Можете сами посмотреть. — Он указал рукой на поместье внизу, словно на карту. — Возле дома нет ни деревьев, ни других предметов, мешающих видеть. Все эти парни клянутся, что никто не выходил ни через дверь, ни через окно, ни каким-либо иным способом. И я вынужден этому верить. Куда же могла подеваться молодая леди? — Мастерс проделывал руками гипнотические пассы, чтобы не дать Г. М. заговорить. — Она не спускалась в подвалы, так как единственный вход туда находится за холлом для слуг, где пили чай восемь свидетелей. Она не поднималась на крышу, потому что единственный проход ведет через часовую башню, а мастер, который чинил часы, ручается, что никто не проходил мимо. — Старший инспектор снова потер подбородок. — Как будто кто-то специально поставил множество людей внутри и вокруг дома, чтобы заставить нас поверить, будто молодая леди не могла оттуда выйти!