Даже если она была слегка язвительной... она признала, что девочки — моя семья.

На моем лице расплылась искренняя улыбка.

— Да, я наконец-то закончила курсы. Я слишком много взяла их в этом семестре, но больше так делать не буду. Я прослежу, чтобы у меня хватало времени и на девочек, — произнесла я.

— Эй, колледж — это важно, — с широкой фальшивой улыбкой произнес мой отец. — Ты можешь снова оказаться очень занятой. Как знать? Кроме того, ты становишься женщиной, тебе нужно время для себя и своего убогого парня.

— Кстати, да, разве он не калека? — спросила Кэнди.

— Он... он — нет, — сказала я. Не было смысла отрицать, что он не являлся моим парнем. — Он не калека. У него просто есть несколько шрамов.

Я опустилась на колени и посмотрела на девочек.

— У моего друга Зверя есть несколько шрамов на лице, и они могут показаться вам немного жуткими, — произнесла я. — А также он очень, очень крупный парень. Хотя, на самом деле, он весьма милый, понимаете? Вы не должны его бояться.

Они обе кивнули.

Я оглянулась на взрослых.

— Видите? Не такое уж большое дело, — сказал я. — Может быть, я привезу его через несколько недель.

— Конечно, — сказала Кэнди, и ее глаза заблестели. — Скажи ему, чтобы приходил со всеми своими милыми розовыми шрамами, договорились?

— Эм, конечно, — ответила я.

Когда он забрал меня на обратном пути, наша поездка проходила в тишине. Я слишком много думала об этом.

Его милые розовые шрамы.

Секретный подвал.

Странные люди... люди, которые говорили мне, что он опасен.

Зверь все еще варил мет. Прямо подо мной. В одну из ночей что-то могло пойти не так, и я бы взорвалась вместе с остальной частью дома.

Бл*ть.

Я не была уверена, что было хуже: бояться взрыва в лаборатории или бояться засыпать в доме Зверя больше, чем в доме своего отца.

Мне до сих пор снились кошмары. Странные люди, длинные коридоры, мрачные голоса.

Почти каждую ночь они еб*ли мне мозг и не давали спать почти до рассвета. У меня больше не было хороших снов, тех, в которых Зверь спасал или утешал меня.

Они прекратились так же быстро, как и начались.

Правда, иногда, в середине ночи, мне казалось, будто я снова слышала глубокий и ровный голос Зверя.

— Табита, ты сможешь дать показания против своего отца?

Наступила осень, за стенами хижины листья окрасились в золотой и красный.

Все больше и больше торчков появлялось на пороге Зверя.

Через некоторое время Зверь прекратил отправлять меня в подвал. Я сидела в своей спальне с задернутыми шторами, проем под закрытой дверью был заткнут полотенцем, пока прислушивалась к голосам — спорящим, взволнованным, сердитым. Громкие взрывы смеха, каждый из которых был наполнен энергией.

Как будто я была маленьким ребенком.

Зверь рассказал мне о метамфетамине, но заверил, что больше не изготовлял его, только поддерживал контакты, и это не должно было продлиться слишком долго. Он сказал, что должен был делать это, но не мог рассказать мне, почему. Подвал был тем местом, где мой сожитель все хранил. Он клялся и божился, что хоть и не раз изготовлял мет, но никогда не будет варить его снова.

Я прекратила задавать вопросы.

Я больше не хотела ответов.

Я просто попыталась выполнять еще больше домашних заданий для своих курсов и содержать дом в чистоте, стараясь проводить так мало времени со Зверем, как только могла себе позволить.

Наши ужины были короткими и тихими. Мы ели завтрак и ланч в разное время. Я прекратила соглашаться, когда он просил меня присоединиться поиграть с ним в видеоигры или посмотреть фильм.

И я оказалась весьма потрясена, когда поняла, что скучала по нему.

Я думала о широких плечах Зверя, когда мыла посуду, ведь мне не хватало его яркой улыбки и того, как она освещала лицо мужчины, заставляя меня чувствовать себя так, будто я находилась в жарких лучах солнца, пока подметала полы.

Он находился в соседней комнате, но все ощущалось, словно мы были в тысячах миль друг от друга.

Это было невыносимо и смешно: видеть его так близко и все же находиться так далеко, так невероятно далеко.

Были моменты, когда у меня сдавали нервы, и я хотела присоединиться к нему на диване, попросить одолжить игровую приставку, чтобы иметь возможность снова сыграть в «Скайрим», но понимала, что когда отчаявшиеся торчки в очередной раз постучат в дверь, то все вернется на круги своя.

По крайней мере, я виделась с девочками. Кэнди писала мне каждый раз, когда они собирались ехать к нашему отцу, и Зверь не жаловался, что ему приходилось бросать все дела, чтобы подвезти меня, даже если в машине мы продолжали молчать.

Я потратила два месяца на то, чтобы девочки снова начали бросаться в мои объятия, обнимать и говорить, что любят меня.

Моя жизнь была прекрасна.

Мои сестры любили меня.

Я взяла пять классов и получала только «А», так как у меня было много свободного времени на написание основных работ.

Я едва ли убирала что-то по дому.

Я не встречалась с отцом один на один с сентября.

У меня было тихое местечко в доме, которое мне нравилось.

Никто не бил меня и не пытался загнать в угол, как в тот раз, когда я осталась наедине со своим папашей.

Все было именно так, как я мечтала, — колледж, мои сестры и никакой боли, которую бы мне причиняли.

Тем не менее, как только я все получила, оказалось, что этого недостаточно. За те несколько коротких недель, которые я провела со Зверем, мне показалось, что мы могли бы стать больше, чем просто друзьями, что, возможно, он нравился мне, или может его нежная улыбка наталкивала меня на мысль, что я всегда могла на него рассчитывать.

А затем его дом снова превращался в гребаный притон для сходки торчков.

Даже когда все заканчивалось, я чувствовала, что не могла покинуть свою комнату, будто была принцессой со страниц одной из книг Карлы, которую заперли в башне, и она ждала кого-то, кто спасет ее.

За исключением того, что в ее книгах, как правило, принцесса в итоге спасала себя сама, и я не понимала, как можно было это сделать.

Мне не оставалось ничего, кроме как набраться терпения.

Первый шаг — получить диплом. Второй шаг — устроиться на работу. Третий шаг — снять квартиру. К тому моменту, когда я смогу накопить достаточно денег, чтобы получить опеку над девочками, Карле уже исполнится восемнадцать. Наверное. У меня не будет времени на знакомства или любовь.

А потом они пойдут в колледж, и я снова останусь в одиночестве.

Я наконец-то с болезненной уверенностью осознала, что не могла выстраивать свою жизнь только вокруг них. Я хотела бы этого, но они не были моими детьми. Этому меня научило время, которое мы провели порознь. Я не могла ничего сделать с тем, что мой отец или их мать рассказывали им обо мне; я даже виделась с ними только потому, что это нравилось Кэнди.

Если я выстрою свой мир вокруг них, он сможет развалиться в любой момент.

Ради самой себя я должна была сконцентрироваться на чем-то еще.

Я все еще любила девочек так сильно, что до сих пор фантазировала о том, как они будут жить со мной в уютном доме, но я не могла позволить им стать единственной хорошей вещью в своей жизни.

Мне придется найти это что-то хорошее в другом.

Зверь уже некоторое время платил мне деньги, и почти все из них я складывала на банковский счет, о котором не знал мой отец, но теперь сотня баксов лежала и у меня в кошельке.

— В следующий раз, когда поедем в город, не могли бы мы заехать в «Уолмарт»? — попросила я Зверя несколько дней спустя.

Он вздрогнул и посмотрел на меня. Это был первый раз за последние месяцы, когда я заговорила во время ужина.

— Да, конечно, — сказал он. — Хочешь поехать прямо сейчас? Не проблема. У меня нет никаких планов на вечер.