Другой шут говорил:

— Одним простым опытом я опровергаю тех, кто утверждает, что все в жизни — и хорошее и плохое — от бога, а по своей воле человек ничего не в силах сделать.

Когда его спросили, как он это доказывает, шут сказал:

— Я кладу свою руку на шею того, с кем спорю, и спрашиваю его: «Могу ли я стукнуть, тебя по шее?» Если он отвечает «да», то этим он опровергает свое утверждение, что человек сам, бессилен что-либо сделать. Если же он говорит «нет», то я ударяю его по шее и тем самым доказываю свою правоту.

Шута, который вдруг стал хромать, спросили, что с ним случилось. Он ответил:

— Завтра я собираюсь в далекую дорогу по пустыне и, кажется, там заножу себе ногу…

Один шут сказал:

— Я и мой брат — близнецы, в одно время мы вышли из чрева нашей матери, но он стал богатым торговцем, а я бедным шутом. Можно ли после этого верить астрологам? Нужно ли другое доказательство их лживости?

Актер сидел и ужинал со своим другом. Внезапно с крыши свалился камешек. Некоторое время спустя упал второй, затем третий… Заметив это, актер сказал своей служанке:

— Подымись, пожалуйста, на крышу и посмотри, закатилось ли солнце.

Она поднялась на крышу, задержалась там на часок, затем спустилась и сказала:

— Да, солнце закатилось.

Тогда обратился к актеру его друг:

— А ты сам разве не знаешь, что наступил вечер? Ведь сгустилась тьма…

— Как же мне не знать, — ответил актер. — Но если бы я не нашел предлога отправить ее на крышу к тому, кто ее там дожидается, мы бы до утра не избавились от камней, с помощью которых ее приглашали к себе. Ты понял?

— Да, теперь понял, — ответил его друг.

Когда у судьи находился шут, к нему зашла женщина; лицо ее было закрыто чадрой, виднелись только очень красивые глаза. Женщина заплакала и начала жаловаться на своего обидчика.

Тогда шут сказал судье:

— Поверь ей! Сразу видно, что это несчастная душа. Ее глаза свидетельствуют о том, что ее обидели.

Когда этот шут совсем расположил ее к себе своими речами, она открыла лицо. И оказалось, что у нее вызывавший отвращение нос, плоский как зуза.

Присмотревшись к ней, шут сказа судье:

— О нет, господин мой, не верь ей! Хотя эти глаза свидетельствуют о том, что ее обидели, этот нос доказывает, что она лгунья и во всем виновата. Она не стоит того, чтобы ее жалели.

Один шут сидел за столом вместе со своими сыновьями. Они так быстро поглощали стоявшее на столе мясо, что он не успевал брать ни кусочка. Тогда он сказал им:

— Не гоже так, дети мои! В заповеди сказано: «Почитай отца своего и мать свою». Что касается меня, то мне легче стерпеть тысячу ударов, чем видеть, как хватают лежащее передо мною мясо.

Одного спросили:

— На кого похож артист?

Он ответил:

— На нищего, у которого в левой руке комок грязи, а правая протянута за подаянием. И если ты не скажешь ему «возьми», он запачкает тебя.

Некий шут занял деньги у одного человека, а затем стал это отрицать. Пришли они к судье, а судья и спрашивает заимодавца:

— Есть у тебя свидетели?

— Нет, — ответил заимодавец. Тогда судья сказал шуту:

— Поклянись, что ты не брал у него денег.

Шут ответил:

— Разреши моему брату поклясться вместо меня, ибо мне достоверно известно, что он ничего не брал у него.

У одного комика спросили:

— Хотел бы ты сейчас получить целый динар?

Он ответил:

— Да, хотел бы, но только без двадцати палочных ударов.

— При чем тут палочные удары? — спросили его.

— Я знаю, что в наше время люди, ничего не дают даром, — ответил он.

Актер, на котором была новая муслиновая одежда, разгуливал зимой по Себастии.[60] К нему подошел человек и сказал:

— Отдай мне свою тунику, ведь у тебя останется еще плащ. А Иисус учил, что тому, кто тебя попросит, надо отдать и тунику и плащ.

Актер ответил:

— Да простит мне спаситель, если я рассужу по-своему. Мне кажется, что этот завет его не относится к жителям Себастии и к зимней поре. Ведь поучал он в Палестине и в летнее время.

Один шут сильно досаждал торговцу, которого звали Закрой. Наконец этот торговец сказал ему:

— Экий ты бездельник! Ведь твоя мать была мне как родная сестра, когда ты был еще совсем маленьким!

Шут вознегодовал, пошел к своей матери и спросил у нее:

— Знаешь ли ты, мать моя, торговца Закрона?

Она сказала:

— Ты, вероятно, имеешь в виду Закрона, сына Исхака?

Он ответил:

— Да, этот человек не солгал. Но могло ли мне прийти на ум, что ты знала не только Закрона, но и его отца?

Некий шут, придя к себе домой, застал у своей жены мужчину, причем дверь в комнату была открыта. И сказал этот шут мужчине:

— Ты рехнулся, что ли? Допустим, что женщина не соображает, что хорошо и что плохо. Но ты-то, безумец, должен был знать, что дверь следовало закрыть!

Другой шут, увидев однажды свою жену на лестнице, поклялся, что разведется с ней, если она спустится вниз или поднимется вверх по этой лестнице в его присутствии.[61] Услышав это, женщина спрыгнула вниз на землю и сказала:

— Я не спускалась и не подымалась по лестнице, я совершила прыжок…

Тогда ее муж ответил:

— Поверь мне, что если бы жители нашего города знали тебя лучше, то, несомненно, нанимали бы, чтобы ты обучала их обходить законы.

Когда один актер напился, жена сказала ему:

— А я так надеялась на то, что бог возбудит в твоем сердце ненависть к вину!

Он ей ответил:

— Я же надеялся, что он возбудит в тебе ненависть к лакомствам. Твои бесконечные покупки муки, масла и меда совсем меня разорили.

Один актер женился на очень некрасивой вдове. Его спросили:

— Почему ты выбрал себе такую жену?

Он ответил:

— По своей комплекции она подобна гумну Арнана,[62] а по холодности — вершинам Ливана. И я решил, что, может быть, бог приобщит меня к тайнам пророческого дара.[63]