— Вы говорите о нем, как о хорошо известном вам человеке, — вдруг понял Марин.

— Он нам и вправду хорошо известен, Борис Евсеевич, — грустно призналась Лидия Сергеевна.

— Кто же он?

— Мистер Икс, — за всех ответил Махов и допил винцо. Ни с того ни с сего вдруг прорвало зашедшегося от ненависти Игоря Нефедова. Он вскочил с пуфика, ударил кулаком по дверному косяку, не рассчитав силы, без соразмерности, и еще сильней взорвался от неожиданной боли:

— Я этому Мистеру Иксу, слово даю, ноги из жопы повыдергаю! — И уже произнося слово «жопа», смущенно опомнился. — Что это я говорю, что это я говорю? Здесь же женщины?!

Лидия Сергеевна не сдержалась и прыснула. Реактивный Борис Евсеевич моментально пришел пареньку на выручку:

— Если вы знаете этого человека, если вы стопроцентно уверены в том, что все преступления совершил или инициировал он, если вы собираетесь повыдергивать ему ноги из задницы, то, собственно, за чем дело стало?

— За доказательствами, Борис Евсеевич, — признался Махов и налил себе из бутылки неплохого молдавского. — У нас одни косвенные и ни одного прямого.

— Понимаю. Все, кто представлял для него непосредственную угрозу, сознательно и хладнокровно уничтожены. И что же вы собираетесь предпринять? — Борис Евсеевич на глазах набирал уверенность.

— Ждать, чтобы через полгода с вашей помощью по цепочке из подставных лиц аккуратно выйти на него, — доходчиво объяснил Махов.

— Хуже нет, чем ждать да догонять, — возвестил Марин.

Дед поправил его:

— Хуже нет, когда догоняют.

Борис Евсеевич не смирялся:

— Но ведь вы и не собираетесь его догонять. Значит, Мистеру Иксу хуже не будет.

— Догонять будешь ты, — как о решенном сказал Смирнов, — выявляя его человечком по продюсерским конторам.

— Допустим, — согласился Борис Евсеевич. — Но вы же сами считаете, что эти люди задействованы втемную. Вычислю я их, ну и что?

— Да ты сначала вычисли, а потом и рассуждай! — рассердился Смирнов.

— Я стараюсь рассуждать постоянно, а не в отведенное милицией специальное время, — с ехидным достоинством заметил Марин. — Я единственная теперь ваша надежда?

— Борис Евсеевич, — строго напомнил Казарян. — Не забывайтесь.

— Пардон, — охотно извинился Железный Шарик. — Он очень опасен, этот ваш Мистер Икс?

— Очень, — серьезно ответил Смирнов. — Ему нечего терять. Год тому назад он потерял все: честь, совесть, друзей. Ему осталось одно — доказать, что он сверхчеловек, которому не нужны ни честь, ни совесть, ни друзья. И единственным его средством для доказательства этого может быть лишь власть над жизнью и смертью всех других — недочеловеков.

— Представляю, как он ненавидит вас, — понял Борис Евсеевич. — Не боитесь, что он перестреляет вас всех поодиночке?

— Поодиночке — нет, — успокоил и его, и себя Смирнов. — Покушение на одного из нас, первое же покушение- его конец, и он это понимает.

— Тогда всех скопом, — принял решение за Мистера Икса Марин.

Смирнов не обиделся и не разозлился. Усмехнулся только:

— А где он нас всех-то скопом соберет?

— Бестактный ты, Боб, прямо жуть! — оценил поведение бизнесмена приделавший ножки второму стаканчику Кузьминский. — Иваныч же — просто зануда. И говорят, говорят, а выпить так хочется!

— Ты же пьешь! — справедливо возмутился Дед.

— Я не выпиваю, а так, прихлебываю, между прочим. Выпивать надо всем вместе, здоровым коллективом, так сказать, в любви и согласии.

— Ты абсолютно прав, — заверил его Борис Евсеевич. — Но разрешите напоследок задать вам самый главный для меня сейчас вопрос. Вы сегодня были со мной очень, я бы сказал, настойчиво откровенны. Почему?

Усталый Сырцов, нарочито продремавший весь разговор, подтянул ноги, оторвал затылок от египетского комода и с кряхтеньем поднялся с пуфика. Все смотрели на него. А он, зевнув с зубовным лязгом, подошел к креслу Бориса Евсеевича и присел перед ним на корточки:

— Когда вы не знали, а всего лишь догадывались о расстановке сил и возможных наших действиях, Борис Евсеевич, то любая утечка информации через вас была бы недоказуема. Теперь же, если подобная утечка произойдет, мы будем твердо знать: она просочилась по вашему каналу. И, как умный человек, а все мы только что убедились в недюжинном вашем уме, вы будете в обозримом будущем молчаливы, как тургеневский глухонемой Герасим.

— Ты удовлетворен ответом, Боб? — осведомился неугомонный Кузьминский.

— Удовлетворен. — Марин был негромок и задумчив. Он смотрел, как утомленный монологом Сырцов наливал себе в стакан из тяжелой темной бутылки. Дождался, когда тот примет первую сегодня свою дозу, и признался опять, как в начале разговора: — Тяжело с вами.

— Будто с тобой легко, — проворчал Смирнов.

— Со мной — терпимо, потому что я один. А вы что — заранее все отрепетировали?

Сырцов хлебнул из стакана и ответил за всех:

— Импровизация. Как в джазе, на заданную тему.

— Мы пьем или не пьем?! — взревел доведенный до точки кипения Кузьминский.

Водить Казаряна и Спиридонова было бессмысленно; небожители, олимпийцы, они существовали как бы над схваткой, и их повседневные контакты вряд ли смогли чего-нибудь дать. Водить Сырцова и Смирнова — не просто опасно, а смертельно опасно; и опасность не в том, что им ничего не стоило просечь любую слежку, а в том, что они могли незаметно поменяться местами с наблюдателями, со всеми сопутствующими подобной ситуации обстоятельствами. Из дам задействована только Лидия Сергеевна Болошева. Но она скорее резидент, чем активный агент, выходящий на связи. Кузьминский тоже не особо перспективен, так как и Смирнов, и Сырцов использовали его локально и обычно в самый последний момент. Да и вообще все они — Казарян, Спиридонов, Болошева, Кузьминский, не говоря уже о Смирнове с Сырцовым, — слишком хорошо обучены, чтобы их без опаски водить.

Оставался один Константин Ларцев. Бывший футболист, судя по инциденту в подпольной букмекерской конторе, связан с ними и, скорее всего, используется для контактов с артистическим миром и сбора информации в футбольной среде. Он сейчас с ними, но не в их команде. Он в курсе всех дел, но не закабален многолетней привычкой остерегаться. И контакты его не просто связи для получения сведений, они еще и дружеские отношения.

Он водил Ларцева. Это было несложно. У второго тренера всегда достаточно забот по месту основной работы. С базы он отлучался только вечером, но часто оставался на ночь с командой. Первые четыре дня не дали ничего. Но он был спокоен и терпелив, зная, что слежка никогда не дает мгновенного результата. За ним надо много-много ножками ходить. Наконец, на пятый день его подопечный вырулил на перспективного клиента.

Первым перспективным клиентом оказался его же, Демидова, человек, номинальный владелец тайной букмекерской конторы, бывший футболист и золотой мальчик семидесятых годов Дмитрий Буланов. Тот, что в своей конторе устраивал секретный закуток для всесильного и неведомого босса. Буланов никогда не видел босса, но знал, что босс существует и недреманным оком следит за ним.

…Вчера вечером они с Костиком Ларцевым прилично набрались, горячо рассуждая о сложностях бытия. Костик на перепутье, да и он, Дмитрий Буланов, перед камнем, на котором начертано "Направо пойдешь…", "Налево пойдешь…", "Прямо пойдешь…". После смерти Летчика Дмитрий чувствовал себя сиротой. Но это — вчера. А сегодняшним утром надо готовиться к сумасшедшему вечеру: в России, в Европе играется очередной футбольный тур. Забот полон рот. Он с понимающим видом поприсутствовал при проверке связи и электроники, обсудил с барменом ассортимент и цены, в очередной раз проинструктировал, уча вежливости и напору, балбесов-охранников, условился с кассиром о высшей ставке на сегодня и вконец (похмельный все-таки) утомился. Самое время отдохнуть минуток двести.

В его прохладном кабинете, за его столом, на его удобном кресле уверенно сидел маленький человек и строго смотрел на него.