-- Манька, он на его дереве сидел! -- осадил ее Дьявол. -- Ты своей свистульке зуб выбей, может, и про тебя не забудут! Ладно, потом загадаешь. Ну а ты, Борзеевич?

Борзеевич блаженно растянулся под стелой, любуясь огромной подписью Дьявола на ней.

-- А я бы пироги заказал -- с капустой, с картошечкой, с грибочками, с малиной и творогом! И чтобы лесной, и чтобы водяной... Если нас эти покойнички не завалят!

-- Борзеевич, ты про русалку забыл! -- подсказала Манька.

-- Так, стоп! -- Борзеевич сел, почесывая затылок, и уставился на Дьявола. -- Ты меня на слове-то не лови! Я мое желание на потом оставлю! Я, может, избу хочу, как у Маньки. Чтобы и пироги пекла, и половицей скрипела. Надоела мне на лавке спать. Хочу как Манька -- на перине! Моим костям от этого только польза, а у нее, -- он недовольно кивнул на Маньку, -- искривление позвоночника.

-- Так две же избы, -- изумился Дьявол. -- Забирай одну да живи, кто мешает?

-- А баня?! -- хором спросили и Манька, и Борзеевич. Один голос был радостный, второй возмущенный.

-- А обычную построить да протопить -- рученьки отпадут? Это все-таки не баня -- изба! Баней она за ненадобностью стала. А кому не обидно, когда ненужный? Ей расти бы надо, а некуда. И печка у нее тоже обучена пироги печь!

-- Да, конечно, Борзеевич, забирай, -- согласно кивнула Манька. -- А баню построим. Физический труд облагораживает. У нас самоделкин инструмент есть, бревна те же избы обточат, а собрать лесные помогут.

-- А желание я потом скажу! Подумаю еще, -- сказал Борзеевич, собираясь уходить.

-- Борзеевич, какое желание? Ты сначала вокруг гор пробегись, да на Вершину Мира поднимись! -- возмутился Дьявол до глубины Бездны.

-- Так ты теперь это так-то?! -- изумился Борзеевич.

-- Борзеевич, ты желание задумал, я его продумал. Причем, не сходя с места. А то, что оно оказалось исполнимо -- ничего не меняет! За один Манькин плащ ты мне обязан пять раз обежать вокруг гор! Ведь неисполнимое было желание! Это мать твою за ногу, знаешь, что? Это само пространство и есть! Мне сколько раз пришлось раскатать и завернуть и добавить, чтобы замутить его?! Галактику новую было бы проще, она не пространство в пространстве!

Манька и Борзеевич переглянулись, но каяться посчитали уж слишком.

-- О, опять лезет! -- воскликнула Манька, указывая на вампира, который показался на ступенях. -- И чего это они, как драконы? У того хоть головы отрастали, а у этих одна! Шли бы себе с Богом назад...

-- Ну так! -- усмехнулся Дьявол. -- Крыша Мира всегда была привлекательной. Дуреют. Сносит свою от перспективы иметь эту, а она, видишь ли, не всех греет...

-- Это еще твой, -- радостно сообщила Манька Борзеевичу, посчитав на пальцах по десяткам.

Борзеевич встал, плюнул на ладони, растер, вытащил из скалы меч, подошел к подъему, и когда голова оборотня показалась с верхом, со словами "э-эх!" снес голову ко всем чертям. Безголовый трупик зашатался и сполз по ступеням, вырубленным и Манькой, и Борзеевичем, и кем-то еще, пеплом. Пепла было столько, что ступени пора было подметать.

-- Много еще их осталось? -- спросила Манька, занимая место Борзеевича.

Борзеевич высунулся над пропастью.

-- Штук шесть. Слабые они. Немощь костей без мышц -- явление доказанное.

-- А где еще двое? -- встревожился Дьявол, вскочив. Он приставил кругляки из пальцев к глазам. -- Ух ты, мать честная! Несет! Ей богу несет! Посадил на плечи и несет, привязав веревками к шее! Да так ведь и без шейного позвонка остаться недолго!.. Мань, не хочешь полюбоваться на радость вашу?

-- Ну-ка, ну-ка! Дай посмотрю! -- Манька тоже поднялась и подошла к Дьяволу.

Дьявол приставил кругляшки к ее глазам. Через них горы просматривались, как на ладони. Даже участочек своей земли увидела она, и внутренность радостно взыграла. И только потом она увидела сгорбленную фигуру, которая несла на себе ношу. Тяжелы вампиры, но и человек был не слаб. Манькина земля кормила и поила его, в последний год частично ограничивая. Впереди у Их Величеств лежали еще четыре горы. Если так пойдет, через месяца три выйдут на большую землю.

-- Вот, Дьявол, а ты говорил любви нет! Ты бы уж как-то разобрался, пора им из гнезда выпасть и на крыло встать!

-- Это уж ты сама! -- ответил Дьявол. -- Вон она, твоя соловушка... Вот и почувствуй, какой молодец был Илья Муромец!

-- Эка невидаль... Я этому соловью перья-то повыщипала... Может, и посвистит, но без драконов-то засвистись! Ладно, куда они от меня денутся?

И радостно екнуло сердце, когда заметила у третьей вершины людей, которые готовились спускаться вниз -- их было много. Ярко пылал огонь, они о чем-то спорили с озабоченными лицами, частично разутые и раздетые, но не сломленные.

-- О! -- протяжно выдохнула Манька. -- О! Бог мой!

-- Ну, частично твой, -- согласился Дьявол. -- Невнимательно смотришь!

-- Ветка горит! -- порадовалась Манька, не смея поверить глазам.

-- Вот именно! -- Дьявол убрал руки.

-- Так, твой вылазит! -- позвал ее Борзеевич. -- Видишь, как ручонками за землю цепляется! -- закудахтал он, всплеснув руками.

-- Сейчас мы эти ручонки-то поотрубаем! А ты пока иди, полюбуйся, там землю нашу видно... И не зря мы добро свое оставили, Борзеевич!

-- Да ну! -- обрадовался Борзеевич. И остановился, заметив, что Дьявол прячет руки за спину. -- Ну, батюшка, ну, родненький, ну хоть одним глазиком! -- помолился Борзеевич.

-- Смотри, смотри! -- Дьявол протянул ему руки. -- Только так не увидишь, на камень встань.

Борзеевич вздохнул тяжело и радостно: далеко была земля, а через кругляки близко.

-- Ну, где они там?! -- Борзеевич приблизился к краю обрыва, встав на колено и заглядывая вниз.

В это время над краем пропасти поднялась еще одна голова. Фью-у -- пропел меч. Голова отлетела в сторону. Манька начертила на скале аккуратный крестик.

До дому оставалось четыре вампира.

Группа подрывников из пяти человек поднималась первой.

Валимира не знали, но его привел Виткас -- и никто не сомневался, что свой. Старший по группе Иван похлопал парня по плечу и, не раздумывая ни секунды, обнял его, как старого знакомого, который пропал и вдруг объявился, и лишь хмуро взглянув в сторону начальника экспедиции, который внезапно проявил интерес, допытывая, кто такой и почему вдруг решил стать подрывником.

-- Наш это парень, наш! -- подтвердил Бабилон, который оставался за старшего вместо Ивана, если вдруг приходилось разрывать отряд подрывников на две, а то и три группы. Оба они были примерно одного возраста, но Иван щуплый и невысокого роста, а Бабилон косая сажень в плечах и видом грозный. -- Знаем его, как облупленного! Работал с нами...

-- Сколько?

-- Года два... За большим рублем погнался...

Бабилон остался с четырьмя подрывниками, с которыми Валимир познакомиться не успел, они отправились на гору собирать раненных, и увидел, только когда тянули жребий Бабилон и Иван. Антон и Дан вызвались сопровождать Ивана сами. Но и с ними познакомиться как следует не удалось. Поднимались без слов и быстро. Валимир не переживал, все впереди, успеет. Главное, что Виткас рядом и рюкзак с заветной ношей за плечами -- и в лагере их нет! Изредка он ловил подбадривающий, хитрый-хитрый взгляд друга, понимая, что он думает о том же.

Их сопровождали еще десять человек. Эти были не столько неразговорчивы -- недовольные, что несли и взрывчатку, и продукты, сколько не разговаривали с ними. Между собой они знали друг друга хорошо, и относились с пониманием. Всем выдали продовольствие на неделю, полный комплект снаряжения, теплые вещи, палатки и спальники.

Вышли сразу после гибели Дракона, спустя полтора часа. Рассчитывать приходилось только на свои силы. Пятнадцать человек поднимались быстро, но вся экспедиция вряд ли успеет преодолеть столько же, тем более, что части людей требовался подъем с помощью снаряжения. Самое смешное, что в этих горах, кажется, не было места, чтобы разместить столько людей. Горы уходили вверх почти отвесно. А если и были площадки, то небольшие, со многими скалами. Зато в изобилии открывались гроты и пещеры, которые зияли своими дырами в стенах пропастей, до которых было не добраться.