— Что видишь? — тихо спросил Кирилл, посматривая на нее исподлобья. — Как ты мучаешься, — так же тихо ответила она и опустила глаза, чувствуя себя неуютно.

— Я не мучаюсь. Я абсолютно счастлив. И не надо обижать меня жалостью. Да, я люблю тебя. Но это ни к чему не обязывает вас, Ваше Величество… По-моему, я ни разу не давал Вам повода думать обо мне, как о глупом мальчишке, и никогда ничего не просил, не требовал, не беспокоил, — прямо посмотрел на нее Кирилл, лицо потеряло свою мальчишескую доверчивость, стало замкнутым, жестким. — Извини, я не права и зря затеяла этот разговор, — окончательно смутилась Анжина. — Ничего, — заиграл желваками наместник и кивнул.

Тяжело было на душе. Он и так знал, что его мечты бесплодны, но одно дело знать, не осознавая, не принимая и не желая принимать, другое — услышать это из уст любимой, которая с унижающим его сочувствием и жалостью ставила перед фактом отвержения и не приятия. А это был уже приговор…

`Тогда она меня жениться толкала, а сейчас вдруг любовью воспылала. Я вроде любовного зелья ей не подсыпал'.

Кирилл оттер ладонью с лица влагу, поднялся и пошел во дворец. Вода стекала с него ручьем, хлюпала в ботинках. Охранники улыбались, поглядывая на своего бывшего капитана, весело похрюкивая в спину. Один отзвонился и вызвал дежурного лейтенанта, старого друга Кирилла, Айрона Камели и тот не замедлил явиться.

Коренастый, крепенький мужчина лет 45, вырос у входных дверей и, уперев кулаки в бедра, ухмыляясь, поглядывал на приближающегося парня. Тот заулыбался радостно, увидев Камели, и погладил рукой мокрый затылок. — Вот, поплавал, — пожал он смущенно плечами, разводя руки в сторону, придав лицу покаянное выражение. — Вижу, — оценил Айрон, насмешливо разглядывая облепленную мокрой одеждой внушительную фигуру Шерби.

— Так не терпелось, что и раздеться не пытался? Одичали вы, молодой человек на Энте.

— Извини, — засмеялся Кирилл и протянул влажную ладонь для приветствия. Камели, не колеблясь, крепко пожал ее и хлопнул парня по мокрому плечу: — С приездом, что ли? Рад тебя видеть! Эйсти, отведи нашего многоуважаемого капитана в отведенные ему покои, — кивнул мужчина стоящему у дверей охраннику. — Да я вроде уже не капитан, — добродушно-смущенно заметил Кирилл. — Капитан. Бессменный наш! Ну, давай, иди, переодевайся. Да заглядывай вечером, рад буду. Поговорим, пивка попьем — Обязательно, — кивнул парень и, смешно переступая, будто медведь на лыжах, зашагал по коридору за охранником, оставляя мокрые следы на пушистой, серебристой дорожке.

Г Л А В А 13.

Кириллу отвели небольшие, уютные покои на первом этаже. Три комнаты — гостиная в серо-голубых тонах со спиралевидными, серебристыми люстрами, свисающими с потолка, однотонный палас, мягкий уголок у окна с жалюзями, низкий столик, телеэкран в полстены, в углу бар с высокими стульями, стойкой и техникой, две двери: налево в спальню, направо в кабинет. Кондиционеры работали бесшумно, создавая прохладный климат.

Он прошел в ванную комнату, в спальне не спеша высушил волосы, поглядывая на себя в большое стенное зеркало, переоделся в светлые брюки и темную, с коротким рукавом рубашку, неприкаянно побродил по комнатам, разглядывая обстановку, и, наконец, уселся на диван в гостиной, взял с вазы большую, желтую грушу и вгрызся в сочный плод, задумчиво поглядывая на настенный голографический водопад.

Из головы не шла Анжина — призывная, манящая, завораживающе прекрасная, женственная, желанная, но что-то не давало мечтам унестись вдаль, засело, как заноза в мозгу, портя настроение.

Он вновь и вновь вспоминал их встречу, разговор, прокручивая в голове, как картинку или киноленту, по-кадрово, и все пытался понять — что не так? Что насторожило и не понравилось?

Ему очень хотелось верить в то, что она сказала, но не верилось и все. Слишком хорошо он ее знал, слишком любил, чтоб не заметить странных, необъяснимых перемен в поведении.

'Она словно искусная актриса играла. И так повернется, и эдак, и взмах ресниц, поворот головы, выбор света и выгодный ракурс, оголенные плечи, брови и глазки… то печали напустит, то туману, губы изогнет, приоткроет, словно просит… Актриса, талантливая, кокетливая… Точно! Она кокетничала! Флиртовала! `

Кирилл кинул огрызок на стол и задумался: `Анжина никогда не кокетничала. Она в принципе не знает, как это делается, всегда естественна, открыта, никаких игр, фальши… А здесь так искусно, отточено: как встать, пройтись, как посмотреть, плечиками повести, вздохнуть. Откуда столько мастерства? И зачем столько усилий? Она ведь знает, как я к ней отношусь. Сомневалась? Нет, другое здесь что-то! Ну, допустим, ее заставляют расстаться с Ричардом или что-то случилось, или… Надо проверить, что с детьми, может, в этом дело, и ее шантажируют… Бред! Шантажируют, заставляя играть вспыхнувшую страсть к охраннику, пешке, по сути… А играет она… словно всю жизнь только тем и занималась, что мужчин с ума сводила, со знанием дела… Где ж ты набралась этого в такие короткие сроки? И отчего на Энте мне ничего не сказала, разговор тот завела? Не вяжется что-то, милая, не укладывается…

А может, кажется мне, поверить не могу, что ты Ричарда на меня поменяла? Столько лет на дистанции держала, а тут перестраховываюсь? Ошибиться боюсь? А Крис? Почему она боялась, что он скажет? Кому? Что? Ричарду? Но она ведь решила с ним расстаться, так не все ли ровно… Боится его? Да, он сам на себя не похож, что угодно выкинуть может, но это-то как раз объяснимо. Я бы, наверное, тоже с ума сходил, если б любимая со мной вот так… в отставку под соусом вспыхнувших чувств к другому, и это, имея двух детей и шесть лет безоблачной совместной жизни за плечами. Да… `

Кирилл взъерошил волосы на затылке, пребывая в полной растерянности. Он никак не мог взять в толк, отчего Анжина решила поменять свою и его жизнь, жизнь мужа. Нет, Кирилл, конечно, не Крис, но и не Ричард, а от добра, как известно, добра не ищут, да она и не искала. Тогда… а сейчас?

`В любом случае, я должен поговорить с Ричардом, поставить его в известность, а не прятаться за ее спину` — решил Кирилл. В груди росла тревога смутная, не понятная и, казалось, беспричинная.

Он не боялся разговора с королем, даже понимая, что приятным он не будет, но они мужчины и смогут разобраться и решить этот вопрос, не задевая Анжину.

Анжина — вот что беспокоило Кирилла! Не то с ней что-то было, словно не та.

Он на минуту похолодел — не та? И головой покачал — что за вздор?! Та — не та, это уже из области фантастики… но эта странная, глупая мысль отчего-то не уходила и навязчиво крутилась в голове.

`После разберусь. Сначала с Ричардом поговорю!`- встал парень и вышел из покоев.

У дверей короля его остановили ребята из охраны.

— Не советую, — сказал один.

— Почему? У меня важный разговор.

— Не в себе Его Величество, мебель ломает. Пьян, как мужлан. Злой, как медведь-шатун. Не лезь лучше, только угомонился, проспится — поговоришь.

Кирилл погладил затылок и упрямо качнул головой:

— Нет, — и решительно толкнул дверь. Охранники обменялись язвительными взглядами, но останавливать не стали, им-то что? Хочет человек неприятностей — его дело, они предупредили.

Кирилл стоял, хлопая ресницами, и недоуменно обводил взглядом обстановку.

— Вот это да-а-а, — потянул он изумленно.

В огромной зале словно смерч прошел или дивизия новобранцев порезвилась. По комнате гулял ветер, беспрепятственно проникая через разбитые окна, и не запинался, не обо что было.

Шторы сорваны и валяются на полу, одна полусвесилась с чудом уцелевшей гардины, светлые шелковые обои с изящным голографическим рисунком то тут, то там заляпаны разноцветными пятнами и потеками, веселые картинки содраны со стен и раскиданы по всему периметру, резные статуи-светильники лежат руинами, развалившись на части, какая без рук, какая без ног и головы.