— Так я могу довести тебя до твоей комнаты? По дороге можем обсудить все, что пожелаешь или молчать. Как прекрасной ученице будет угодно, — он подошел немного ближе, чтобы нас никто не услышал.

— Я прекрасно дойду сама, — так же тихо ответила я.

— Тогда я дождусь следующего раза.

Он кинул взгляд на лестницу, еще раз улыбнулся, склонил голову и ушел в сторону своих комнат, а я с удивлением смотрела ему в след. И ведь не поймешь его, вроде ничего не скрывает, все говорит как есть, отвечает на любой вопрос, да и когда вино пили в моей комнате, я верила ему, а он верил мне. Но стоит только немного отдалиться, как приходится заново узнавать этого человека. Я помню, отец говорил мне, если перед тобой стоит тот, кто может говорить правду о чем угодно, то он, либо глупец, либо хранит страшные тайны, в сравнении с которыми приятен любой разговор.

Лонц скрылся в темноте прохода, даже звук его шагов стих, и я повернулась, чтобы продолжить свой путь. Но стоило только кинуть взгляд на коридор, как я замерла, увидев Деора, стоявшего, опираясь о колонну и скрестив руки на груди. Он едва заметно улыбался, и было в этой улыбке что-то зловещее и не предвещающее ничего хорошего. Видимо, он стоял так довольно долго, так что мог не только слышать, но и видеть все происходящее в коридоре. Он сдержанно кивнул, отошел от колонны, развернулся и быстро направился по коридору ко второй лестнице. А я не знала, смеяться мне или плакать, единственное, в чем была совершенно уверена, так это в том, что ничего никому не смогу доказать. Какая же глупая ситуация.

Вдохнуть, выдохнуть и двигаться дальше. Зайти в свою комнату, упасть на кровать и забыться в сладком сне — вот и все желание. Но что-то внутри не давало этого сделать, хотелось побежать за Деором, сказать ему, рассказать, объяснить. «Не сейчас, Тиана, все что угодно, но только не это», — повторяла я, словно читая заклинание. Проклятье! Успокоиться явно не получалось, и теперь я уже точно понимала, что не смогу забыться в прекрасном сне, по крайней мере, в ближайшие несколько часов.

Гулять по замку в такое время и без сопровождающих было опасно, но я сильно надеялась на сети Сатифа, да и просто больше не могла находиться в этих стенах: душащих и отбирающих жизнь. Выбор был сделан: необходимо только спуститься вниз и выйти на свежий воздух, а там будь, что будет. За себя я смогу постоять.

Уже спускаясь по лестнице на первый этаж, я видела, как одна из горничных идет с бельем мне на встречу. Ее бы спросить о том человеке, который заходил в комнату с кольцом, и я уже хотела это сделать, но решила, что на сегодня для них хватит допросов, да и время, когда она выполняет свою последнюю работу и собирается идти отдыхать, не самое лучшее, если хочешь завязать беседу и все узнать.

— Вечер добрый, госпожа, — поклонилась она. — Вам чем-нибудь помочь?

— Нет, благодарю, я хотела подышать воздухом.

Девушка кивнула и быстро убежала дальше заниматься своими заботами. Она не показалась мне испуганной или обеспокоенной, она была просто уставшей и хотела быстрее все закончить, словно и не происходит в этом доме ничего или это ее совершенно не касается.

Я быстро спустилась по лестнице на первый этаж, в холл, освещенный тысячами маленьких огоньков. К моему удивлению, Элиот здесь так ничего и не поменял, и я выходила из точно такого же холла в какой попала при приезде сюда. Со стен смотрели несколько портретов, а за спиной, прямо за широкой белой лестницей, висел портрет первого графа Делерея — величественного и седовласого мужчины в красном камзоле и орденом на груди.

— Вы бы ужаснулись, узнай, что ваши предки сделали с вашим наследием, граф, — прошептала я портрету, оглянувшись по сторонам, чтобы никто не увидел, как я разговариваю сама с собой.

Как и предполагалось, граф не ответил, он продолжал молчаливо смотреть со своей тысячелетней картины, совершенно безразличный к столь далекому будущему. Это он был важен нам, а нас он даже не знал. Я еще раз посмотрела на его силуэт. Нет, он точно не напоминает никого из нынешних хозяев, но в это же время в нем есть черты сразу от всех — все-таки время делает свое дело и теперь невозможно рассмотреть сходство со столь далеким предком. Оставалось только отвернуться от прошлого графа, поворачиваясь к главным дверям замка и, распахнув их, выйти на ступеньки.

К моему удивлению двор выглядел совершенно иначе. Здесь ходили ирвилы, на сырой земле можно было рассмотреть следы от копыт лошадей, из земли торчало множество факелов, слышались разговоры, обсуждения, а двое охранников волокли на себе какого-то мужчину. Я хотела побыть в одиночестве, но теперь казалось, что замок — это и есть самый лучший способ побыть наедине с собой. Сразу вспомнилось, что за все время с момента нашего с Деором падения и заканчивая этим вечером, я ни разу не видела двор в окнах. Тогда это казалось незначительным, но сейчас стало ясно, и от этого понимания даже немного страшно — все окна замка выходят на противоположную сторону. Куда бы ты ни взглянул, везде будет прекрасный сад, даже если пройти от одного окна самого большого зала до другого в противоположной стороне, то все равно за окном будет сад.

— Вам чем-нибудь помочь? — выдернул меня из размышлений приятный мужской голос, оказывается, пока я рассматривала двор, ко мне подошел молодой ирвил, остановившись возле ступенек и не желая подниматься выше.

— Я хотела… — сначала я думала ответить также как горничной, но, заметив наглухо закрытые въездные ворота, сразу поняла, что услышать объяснения от ирвила мне все-таки необходимо. — А что здесь происходит?

— Допросы, госпожа помощница мага.

— Ученица, — неосознанно поправила я на более привычное слуху.

— Ученица. Нашли тех, кто мог быть виновен в нападениях.

— Колдуна?

— Мы проверяем. Думаю, вам лучше расскажет об этом господин Сатиф, или можете поинтересоваться у секретаря или управляющего.

Ирвил явно никуда не спешил, он так и остался стоять, лишь положил руку на парапет, чтобы было удобнее, и мило мне улыбался. Даже как-то не по себе стало — вокруг такое происходит, а он улыбается.

— И давно это?

— Несколько дней как. Привезли четверых, которые могут что-нибудь знать о заговоре. Вчера было трое.

— И много узнали?

— Узнали… кто из прислуги воровал, узнали. Остановили двоих конюхов, узнали о другом заговоре, а о колдуне пока ничего.

— Тавиэн! — раздался крик возле ворот. — Приехали!

Ирвил резко повернулся, пытаясь разглядеть среди света факелов силуэты.

— Иду! — прокричал он в ответ. — Прошу простить, прибыли солдаты Адриэна, необходимо их встретить и разместить.

— А вы…

Я хотела спросить, кто он такой и как я смогу его найти, но ирвил больше не обращал на меня внимания. Он быстро побежал к стене, и в колыхании света можно было видеть, как он и еще несколько людей крутят огромное колесо, чтобы поднять железные ворота. Скромной калиткой, расположенной рядом, больше никто не пользовался, да и ворота открыли всего наполовину, но и этого хватило, чтобы, по меньшей мере, сорок всадников ирвилов въехали на территорию двора. Их лошади шли строем, их одежда не отличалась изысканностью и красотой, как доспехи королевской пехоты, блестящие в любую погоду, да и не было на них доспехов, лишь черные ткань, да жилеты из шкур, перевязанные поясами и застежками — лучший способ удержать тепло при дальнем переходе. Мне все больше и больше хотелось узнать, что здесь происходит и что планируют делать с этим небольшим, но, без сомнения, сильным отрядом. Но, как назло, больше никто не проходил мимо, а Тавиэн вообще скрылся из вида, только был возле ворот, как сразу исчез куда-то. Так что я стояла на лестнице, смотря со своего возвышения на двор, в свете от холла и огней, пытаясь найти хоть кого-нибудь, с кем можно поговорить, а меня никто не замечал.

— Для чего столько… — попыталась я задать вопрос первому проходившему мимо солдату.

— Прошу. Идите в дом, — быстро ответил он, лишь кинув взгляд в мою сторону.