Карли озабоченно нахмурилась.

— Какое условие?

Джонатан снова услышал в ее тоне недоверие, как во время их самого первого разговора.

— Клиент хочет, чтобы его новая собственность была под стать самому фешенебельному пригороду Сан-Диего.

Карли таким резким движением поставила бокал на стол, что расплескала вино.

— Какая подозрительно знакомая песня! Не говорите мне, что за условие. Я сама угадаю. — Она сделала паузу. — Ваш предполагаемый покупатель считает, что «Карусель» недостаточно хороша для «фешенебельного пригорода», и не станет покупать здание, если мы из него не переедем.

От ее саркастического тона Джонатан упал духом.

— Боюсь, это именно так.

— Сначала вы сообщаете мне, что «Геркулес» не хочет продлевать мне аренду, потому что мой салон не самого высокого класса. — Она устремила на него обвиняющий взгляд. — А теперь вдруг объявляется какой-то покупатель, который говорит то же самое. Какое интересное совпадение!

Джонатан заставил себя говорить спокойно.

— Действительно интересное. Но тем не менее это действительно не что иное, как совпадение.

— Я не верю в такие совпадения. — У Карли горели глаза. — Мне кажется, что за этим предложением стоите вы. Почему? Потому что вам хочется сделать приятное кому-то, кто хочет убрать «Карусель» с Фэй-авеню?

— Это просто нелепо. Никто не станет платить миллион долларов за здание только для того, чтобы избавиться от арендатора.

Джонатан отвернулся и попросил официанта принести счет, чтобы скрыть замешательство. Он был поражен ее проницательностью.

Потом его охватило смутное беспокойство. А может быть, Карли каким-то образом узнала, что он родственник одного из арендаторов? Что Педро Хименес — его дядя?

Карли замерла, когда Джонатан до упора вдавил в пол педаль газа, и «мерседес» на бешеной скорости пронесся мимо грузовика, который ехал по соседней полосе.

— Думайте, что хотите, насчет того, кто стоит за предложением, — нетерпеливо проворчал Джонатан. — Суть в том, что вам предлагают хорошую цену, и будет глупо, если вы как следует все не обдумаете.

— Я уже все обдумала, — возразила Карли с большей решимостью, чем она ощущала в душе. — Я не намерена ничего продавать, если при этом потеряю место на Фэй-авеню.

— Это решение имеет большое значение не только для вас, но и для вашей сестры. — Его лицо освещали вспышки света от фар встречных машин. — Вы не хотите поговорить с ней, прежде чем отказываться?

Карли нервно повела плечами. Джонатан знал, чем подстегнуть сомнения, которые она и без того испытывала. Конечно, она должна была обсудить предложение с Кэтлин, хотя заранее знала, что та скажет: «Продавай здание, Карли, закрой «Карусель», и давай поедем в кругосветное путешествие!» Или еще что-нибудь в этом роде.

— В нашей семье решения принимаю я, — сдержанно проговорила она. — Кэтлин не всегда хватает здравого смысла.

Джонатан насмешливо хмыкнул.

— Может быть, у нее было бы его больше, если бы она когда-нибудь принимала участие в решении важных вопросов. Конечно, он был прав.

— Ладно, Джонатан, я так и сделаю. — Она вздохнула поглубже, стараясь не выдать раздражения. — Я не приму решения, пока с ней не поговорю.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно пробормотал он.

Они выехали из каньона Святого Клемента, свернули налево и поехали в гору.

Карли видела лицо Джонатана в профиль — твердое и мужественное, с едва заметной улыбкой. Сидя так близко, она с особой силой ощущала притягательную силу, исходящую от этого человека, которая, по-видимому, и давала ему такую уверенность в себе.

Черт бы его побрал, думала она. Неужели он так влюблен в Шейлу Вэйд, что собирается выложить миллион долларов, только бы ей угодить? Наверняка за всем этим стоит Шейла. Она хочет избавиться от «Карусели», а Джонатан готов горы свернуть, чтобы доставить ей удовольствие.

А может быть, все совсем не так. Может, он говорит правду, и кто-то действительно хочет купить здание.

Если она решится на продажу, что подумает о ней неизвестный покровитель? Наверняка он или она подарил ей ценную собственность не для того, чтобы она через месяц ее продала. И хорошо бы, наконец, узнать, кто этот благодетель. Но кем бы он ни был, ей меньше всего на свете хотелось разочаровывать такого благородного человека.

Джонатан прервал ее мысли.

— Сейчас еще нет десяти, совсем рано. Почему бы нам не поплавать в моем бассейне?

Приглашение застало ее врасплох, и Карли изумленно уставилась на него. Неужели он думает, что она согласится?

У нее зашумело в ушах.

— Нет, я не могу.

Но живое воображение нарисовало Джонатана в плавках, его мокрое и блестящее мускулистое тело. Она сглотнула слюну и облизала внезапно пересохшие губы.

Он затормозил у ее дома, но явно не собирался вылезать из машины.

— Вы верны себе, Карли-Энн. Опять принимаете решения, не подумав как следует. — Его улыбка стала шире. — Мы прекрасно могли бы обсудить условия продажи. И дальнейшую судьбу полученных денег.

— Я не умею плавать, — быстро проговорила она.

Джонатан пожал плечами.

— Там есть мелкая часть.

Разумом она понимала, что делает большую ошибку. У него связь с другой женщиной. Он самоуверен и богат, и в нем есть что-то манящее и одновременно настораживающее. Разве он уже не признался в том, что у него есть скрытые мотивы?

Но в то же время какая-то часть ее существа была готова плясать от радости, когда она вбегала в дом, поспешно снимала свое вечернее платье и торопливо перебирала плечики в Джонатан прервал ее мысли.

— Сейчас еще нет десяти, совсем рано. Почему бы нам не поплавать в моем бассейне?

Приглашение застало ее врасплох, и Карли изумленно уставилась на него. Неужели он думает, что она согласится?

У нее зашумело в ушах.

— Нет, я не могу.

Но живое воображение нарисовало Джонатана в плавках, его мокрое и блестящее мускулистое тело. Она сглотнула слюну и облизала внезапно пересохшие губы.

Он затормозил у ее дома, но явно не собирался вылезать из машины.

— Вы верны себе, Карли-Энн. Опять принимаете решения, не подумав как следует. — Его улыбка стала шире. — Мы прекрасно могли бы обсудить условия продажи. И дальнейшую судьбу полученных денег.

— Я не умею плавать, — быстро проговорила она.

Джонатан пожал плечами.

— Там есть мелкая часть.

Разумом она понимала, что делает большую ошибку. У него связь с другой женщиной. Он самоуверен и богат, и в нем есть что-то манящее и одновременно настораживающее. Разве он уже не признался в том, что у него есть скрытые мотивы?

Но в то же время какая-то часть ее существа была готова плясать от радости, когда она вбегала в дом, поспешно снимала свое вечернее платье и торопливо перебирала плечики в полотенца. Она накинула полотенце из скромности, но теперь была рада, что оно хоть немного согревает плечи. Дрожа, она последовала за Джонатаном через полукруглую арку к бассейну и гидромассажной ванне. Внутри было тепло и пахло гардениями. Роскошные растения в огромных горшках протягивали ветви к винно-красным цветам бугенвиллеи, увивавшей стены. До конца жизни Карли будет волновать запах гардении, вызывая в памяти кристально чистую воду, изящные шезлонги на персиковом и зеленом кафеле, розовый свет матовых светильников. Но чаще всего она будет вспоминать, как смотрел на нее Джонатан в этот миг, его манящие глаза, губы, полуоткрытые в восхищенной улыбке.

Карли отпустила углы полотенца и дала ему упасть.

Взгляд Джонатана, устремленный на ее лицо, опустился ниже. Она увидела, как ее красота, в которой она сама себе не отдавала отчета, отразилась в его глазах. Когда он заговорил, его глубокий голос прозвучал необычно хрипло.

— Вы делаете честь этому купальнику. — Он снова открыл было рот, чтобы продолжать, но вдруг оборвал сам себя. Потом протянул ей руку. — Позвольте, я вам помогу.

Держась за его руку, она спустилась по ступенькам в мелкую часть бассейна. Теплая вода была глубокого бирюзового цвета, в ней просвечивал цветной кафель, которым было выложено дно. Прикосновение воды, ласкающей кожу, восхитило ее, и она села на ступеньку так, что над водой выступали только шея и голова.