Тем не менее, в Сандии было развернуто немного отрядов: периметр больше охранялся электроникой, чем людьми — посты располагались вдоль ограждения через каждые четверть мили. Правда, коменданту базы это казалось изобилием защиты. Кроме парашютного десанта (который можно засечь радарами), не было другого пути, чтобы враги проникли за проволоку незамеченными… кроме нашего, если бы они пришли изнутри. Когда я спустился, в подвале на стене уже висела карта базы — контролируемые участки обведены красным карандашом. Кэтхауз и казармы морских пехотинцев, штаб, коммутатор связи и радиостанция. На данный момент все было захвачено нами. Несколько отрядов, охранявших эти объекты, оказались никуда не годными и попали в плен.

Продолжали прибывать новые группы, в них не было нужды, но иметь их было не лишним: что, если остальные части, вопреки всякой логике, будут сопротивляться? Яркие прожектора, размещенные вдоль стены, освещали колонны солдат, появлявшиеся из ничего. Они поднимались по лестнице, выстраивались около стены и, возглавляемые офицерами и сержантами, уходили в бой.

Это смотрелось довольно странно: находясь перед порталом, вы видите, как из плоскости являются по порядку пальцы ног, ступни, ноги, руки, животы и головы… Если бы вы стояли сзади, что бы вы ожидали увидеть? Кишки и сырое мясо? Внутренности перемещаемых солдат?.. Ничего подобного! Вы ничего не увидите. За прямоугольником портала — лишенная черт и света сплошная темнота. Впереди — только группы, выходящие из портала, и пыльные стены.

— Майор! — это снова голос сержанта Самбок. Она огляделась по сторонам и прошептала: — Кажется я поняла, куда делся Дормейер…

— Отлично работаете, сержант! — ухмыльнулся я.

Она покачала головой:

— На территории базы его нет! Каким-то образом он ускользнул отсюда и удрал в Альбукерк. Потому что он живет… он жил там. В Альбукерке, как я думаю!

Не так хорошо, но это не ее проступок.

— Вы правы! — произнес я, и это было на самом деле так.

Для призванных Найла Самбок была безупречным солдатом. Очень забавно, что в гражданской жизни она учительница музыки, замужем за музыкантом, игравшем на клавесине. Она они были призваны по повестке. Многие резервисты озлоблены, но Самбок исполняла свой долг добросовестно. Поэтому, приняв командование, я запросил ее перевод в Чикаго. Тот факт, что она красотка, был не лишним, но я не портил своих подчиненных (только подумывал об этом время от времени).

— Так-5 хочет переговорить с вами! Связь будет установлена через две минуты, — продолжала она. — Я это только что узнала.

— Отлично! — сказал я. — У меня появилась идея: сходите к пленным и принесите одежду сенатора!

Даже сержант Самбок удивилась:

— Его одежду?

— Исполняйте приказ, сержант! Нижнее белье можете оставить, но все остальное понадобится мне, даже носки.

Быстрая вспышка понимания отразилась на ее лице.

— Будет сделано, майор! — улыбнувшись, сказала она и ушла.

А я стал ждать вызова от Так-5.

Двухсторонняя связь через оболочки параллельных времен сложнее односторонней. Она блокировала портал и ослабляла энергетическое поле… Когда офицер из службы портала кивнул, я поднял трубку, и генерал Магрудер не заставил себя долго ждать.

— Хорошо начали, майор! — рявкнул он. — Президент говорит то же самое. Он, конечно, внимательно следит за ходом операции.

— Благодарю, сэр!

— Вступаем во вторую фазу. Вы готовы к телетрансляции?

— Так точно, сэр! — Собственно, имелось в виду, что я буду готов, когда Найла Самбок возвратится с одеждой.

— Телестанция и микроволновые линии на контроле. Они начнут работу через полчаса. Лента с выступлением президента уже передана и готова выйти в эфир, как только, вы сделаете представление.

— Вас понял, сэр!

— Чудесно! — затем его голос изменился. — Сейчас о другом, майор: они как-нибудь отреагировали?

— Нет, сэр, пока никак! Хотя я думаю, переговоры еще ведутся.

— М-м-м! Здесь больше нет никаких незваных гостей?

— Никаких признаков, сэр!

— Смотрите в оба! — резко заявил он и дал отбой.

Я знал тон его голоса: он был чем-то сильно испуган.

Прошло полчаса. Я прошел через ночную пустыню с такими же звездами над головой, какие мерцали в моей собственной Америке, в телевизионную студию и почувствовал страх. Невдалеке патрулировал джип военной полиции, петляя фарами в темноте. Они подтормозили, внимательно осмотрели меня и нарукавную повязку десантной группы, затем повысили скорость и уехали, не проверив документы.

Я мог быть одним из этих непрошеных посетителей: другим «мной», который где-то прятался. В таком случае я мог обмотать клочок зеленой материи вокруг рукава, они никогда бы не заметили разницы, а затем…

Что бы сделал иной «я»?

Это был страшный вопрос. До этого момента они только смотрели, но ничего не делали.

Конечно, я не мог сказать, что военные полицейские небрежно относятся к охране, они не видели в этом большой необходимости. Мы захватили базу без одного-единственного выстрела, какое сопротивление могли оказать сонные часовые, потерявшие дар речи, когда их захватили наши отряды? И куда только катится Америка? Удивляюсь, как еще уцелела страна, если секретные базы охраняются горсточкой солдат регулярной армии? Если бы я поступил на курсы в Лойолу, кем бы я мог стать? Может быть, сенатором?

Эту мысль я не позволял себе, пока не выполнена самая важная часть работы.

Как и было обещано, на студии меня ждала сержант Самбок, держа в руках одежду сенатора. Я нашел раздевалку и переоделся. Он хорошо одевался, этот другой Де Сота: рубашка, галстук и носки, ботинки, брюки и пиджак — все было сделано из хорошей ткани или кожи. Покрой особенный — их мода отличалась от нашей, но я был рад почувствовать шелковистую рубашку и хрустящие отглаженные брюки.

Они могли бы сидеть, конечно, лучше, не будь другой Доминик полнее меня на целый размер.

Когда я вышел из раздевалки, сержант отпустила комплимент:

— Прекрасно выглядите!

— Что вы ему оставили? — спросил я, смотрясь в зеркало.

По ее улыбке я понял ответ. В такой жаркий август в нижнем белье не должно быть холодно, но все же…

— Выдайте ему мой запасной комбинезон! — отдал я приказ. — Он находится в сумке Би-4. — К счастью, этот комбинезон был кликоват для меня, а ему, несомненно, в самый раз.

— Будет исполнено, сэр! — сказала сержант Самбок. — Сэр?

— Что еще?

— Хорошо если вы поменяетесь одеждами, не произойдет ли путаницы? Я имею в виду то, что его можно принять за вас. Как я узнаю, кто есть кто?

Я открыл рот, чтобы назвать ее глупой, но снова закрыл — она была права.

— Хорошо, что вспомнили! — сказал я. — Я буду единственным, кто знает ваше полное имя, о'кей?

— Так точно, сэр! Во всяком случае, он пока что в тюрьме, а вы нет.

— Вот именно! — согласился я и понял, что мне не суждено знать, что произойдет через пару часов.

Я желал, чтобы передо мной явился другой «я», я хотел сидеть и разговаривать с ним, слышать его голос и узнать, где разошлись наши жизни. Эта мысль пронизывала дрожью, но нетерпение такое, словно готовлюсь впервые принять наркотик или заняться сексом. Я жаждал этого.

Но думать об этом не оставалось времени. Оператор изумленно пялился на мою модную гражданскую одежду, улыбаясь капитану. Все было готово или нет, но подошло время моего теледебюта.

Скорей нет, чем готово они постоянно передвигали микрофоны, направляли камеры, выходили поболтать в холл, внезапно капрал, исполняющий обязанности режиссера, крикнул:

— Готовьтесь, сэр! Мы начинаем!

Он прослушал наушники и открыл счет:

— Десять… Девять… Восемь… Семь… Шесть… Пять… Четыре… Три…

В последние секунды он использовал руки: два пальца, один, затем палец уткнулся в меня, над камерой загорелась зеленая лампа, и я приступил к выступлению:

— Леди и джентльмены! — сказал я в камеру. — Меня зовут Доминик Де Сота!