- А ты посмотри на это с другой стороны, - явно никаких ответов и не ожидая, продолжала Тьма. - Вполне может случиться так, что кто-то в моём лице найдёт твои черты. Тебе не кажется это смешным?

- Я зла никому не причиняла, - буркнула лекарка.

- Разве? - удивилась женщина, подняв голову. - Никому-никому, никогда? А эта, которую ты золоторожкой зовёшь? Или ты ей, может быть, добро принесла? Вот говоришь вам, говоришь - и всё без толку. Отлетает, как от стенки горох. Не бывает абсолютного добра или абсолютного зла. Для тебя добро, для кого-то другого горе. И наоборот. Только не начинай мне сейчас про Мать! - она вскинула руку, словно останавливая Арху. Хотя ведунья даже и начинать не собиралась. - Не хуже меня знаешь. Она - Равновесие, Справедливость. А, значит, в ней и зла, и добра равно понамешено. Из этого мы делаем вывод: она... Ну что?

Лекарка неуверенно пожала плечами.

- Ты должна была сказать, что она серость, - усмехнулась Тьма. - Ну, хорошо. Я тебя сюда не для болтовни о мироустройстве притащила. Скажи мне, дорогая. Ты дура или только прикидываешься, потому что так удобнее жить, а?

Арха переступила с ноги на ногу, облизала губы, заправила за ухо кудряшку. И опять неуверенно пожала плечами. Более умного ответа она придумать не смогла.

- Хорошо же! - кажется, девушка богиню начала всерьёз раздражать. - Наглядный пример для вас всегда доходчивее.

Снова смена декораций произошла резко - всё вокруг юлой закрутилось. Лекарка не упала только потому, что для любого действия тело нужно. Она же себя ощущала, как... Да никак она себя не ощущала. Мысль, висящая в воздухе.

И это было странно.

Но ещё более странным оказалось место - та самая избушка-землянка, в которой демоны держали арелима. Кстати, они тоже присутствовали - и демоны, и крылатая воительница. Она кричала. Именно этот вопль и слышала Арха в лесу - дикий, безнадёжный, тянущийся на одной ноте.

Впрочем, ведунья и сама заорала, если б смогла. Только при виде того, что с крылатой делает благообразный седоусый арифед. Как-то лекарке всегда казалось, выражение: «Жилы тянут» - не имеет реального аналога, просто образная фраза. На самом же деле имела. Из руки живого существа тоже вполне возможно жилы вытягивать.

И Архе-то деваться некуда было: ни глаза закрыть, ни в обморок упасть, ни даже отвернуться она не могла. Не говоря уж о том, чтобы помочь. Мир, превратившийся в Бездну для двоих - её самой и арелимы.

Дверь в землянку распахнулась резко, будто её кто-то снаружи пнул. На пороге объяснил Его Высочество Адаш, за спиной которого тёмной тенью маячил Дан. Оба мрачные, как сама мрачность. И пожалуй, злые. Очень-очень злые. Сгрудившиеся вокруг топчана демоны обернулись, втягивая головы в плечи, как черепахи или нашкодившие школяры.

- Я же приказывал её не трогать! - рявкнул наследник.

- Но, Ваше Высочество, гуманными методами от этой твари ничего не добьёшься... - проблеял, напрасно пытаясь сохранить достоинство, благообразный господин.

- Вон! - тихо и странно спокойно выдал лорд Харрат.

Но от этого спокойствия даже Архе захотелось деться куда-нибудь. Луна бы её вполне устроила. Неудивительно, что лорды-командующие проворно, гуськом, потянулись на выход.

- Надо твою медичку звать, - нахмурился Адаш, пинком закрывая за последним демоном дверь.

Дан в ответ только головой покачал. Встал рядом с топчаном на колени и снял с себя мундир. Кажется, хаш-эд собирался собственную рубашку пустить на повязки.

- Да почему?

- Она никогда не поверит, что я тут ни при чём, - невнятно ответил рогатый, надкусывая рукавный шов.

Его Высочество раздражённо цокнул, схватил ведро, переливая воду в пустую миску на столе. А больше проливая на столешницу.

***

- Но почему? - эхом откликнулась Арха, как только проморгалась от круговерти чёрного мрамора и колон.

Видимо, Тьма решила, что разговор у них ещё не закончен и вернула девушку из землянки не в постель, а всё в тот же тронный зал.

- Что почему? Почему он оправдаться не попытался? - в голосе Богини явно насмешки было больше, чем сочувствия. - А ты бы поверила? Да и не в этом дело. Ему, лорду Харрату, оправдываться? Может даже клясться чем-нибудь таким, жутеньким? За то, чего он не делал? Более того, пытался не допустить? Ты в своём уме, милая?

- Я же оправдывалась. И клялась...

Даже на вкус самой Архи прозвучало это обиженно.

- Ну, ты у нас вообще мастерица обещаниями разбрасываться. Ладно-ладно, не вскидывайся. Не разбрасываться. Просто клятвы давать. Так тебя устроит?

- Зачем вы это всё... - ведунья неопределённо повела рукой, - ...показали?

- Вариант, что я беспокоюсь и очень переживаю за вашу любовь, не подходит?

Ведунья прикусила губу и промолчала, живо заинтересовавшись узорчатыми жилками на мраморных плитах.

- Ясно, не подходит. Хотя, ты зря в моей правдивости сомневаешься. Между прочим, я не вру. По крайней мере, без особой необходимости. Но старик прав был.

- Какой старик? - не поняла лекарка.

- Ну, тот дедан на шаверском спектакле. В смысле, на жертвоприношении. «Знаешь, в чём главная сложность что Света, что Тьмы? Скука! Бесконечная и такая же вечная, как и они сами», - последнюю фразу женщина озвучила дребезжащим стариковским и очень знакомым голосом. - Именно что скука меня одолевает, милая. Одно и развлечение - за вами наблюдать. А, поверь, романы между хаш-эдом и полукровкой случаются нечасто. Скажем, с регулярностью раз в тысячу лет. Естественно, мне интересно. И это всё так переживательно!

Тьма жеманно приложила руку к груди.

- Тот старик...  Это тоже вы?! - выдохнула ведунья.

- Я, я. И старик я, и статуя тоже я. Всё я.

- И вас развлекает, что...

Договорить лекарка просто не сумела. Задохнулась, подавившись словами. А как описать Дана, распятого на алтаре? Жреца с кривым ножом, собственную беспомощность, белые от бешенства глаза Адина? И боль. Их общую на всех боль.

- Развлекает, - призналась Тьма, оказавшись близко. Так близко, что её бедра едва не прижимались к Архе - ведунья даже чувствовала тепло чужого тела. - Но не в этом дело, девочка. Наше время уходит - меня, Света. А время Матери прошло ещё раньше. Вы перестаёте в нас верить. Медленно, по капле в столетие, но перестаёте. И наступит момент, когда наше всевластие ограничится вечностью по ту сторону, после жизни. Вы останетесь одни, без помощи. И поэтому уже сейчас обязаны учиться справляться самостоятельно. Свет пытается продлить собственное существование. Я же учу независимости. И да, иногда от этого бывает больно.

- При чём тут я? - пискнула ведунья. - Мы при чём?

Тьма, возвышающаяся над лекаркой почти на голову, крепко обхватила пальцами подбородок Архи, заставляя смотреть на лицо, закрытое вуалью.

- Вы - ничто, крупинки, песчинки. Но лавина всегда рождается от одного камешка. А то и просто от крика. И таких камешков у меня много, очень много. Вы только одна горсточка из этой горы. Но всё равно не хотелось бы в вас разочаровываться.

Женщина отпустила Арху и тут же оказалась сидящей на троне. Не на ступеньке у подножья, а в самом кресле. Величественная, царственная, будто слепленная из мрака. И выросшая в размерах раз в двадцать.

- Иди, ­- прогремел голос, который опять был повсюду. - И постарайся меня не разочаровать. Тем более что моё благословение с вами. Теперь ты не сможешь сказать, что я слишком жестока к детям своим.

- Но что мне делать-то? - прошептала лекарка. - Наверное, надо что-то такое совершить или...

- Драконов нынче не завезли, - усмехнулась Тьма опять вполне обыкновенно. - Да и на роль спасительницы мира ты не тянешь. Ступай себе и живи, как жила. Могу тебе посоветовать только не помирать раньше времени.

Арха проснулась рывком и открыла глаза уже сидя на постели, обеими руками прижимая к груди одеяло. Сердце под рёбрами колотилось так, будто решило продолбить себе путь на волю.

- Что с тобой? - глухо спросил Дан.