- Да, как подумает, что мириться надо будет сюда идти!

- Да, ладно, может мы с ним подружимся. Или он перестанет нас бояться.

- Да, зачем он нам нужен. Ну, его!

- Как его хоть зовут?

- Не знаю.

- А кто-нибудь знает?

- Вряд ли. Знаем только, что как-то зовут. Не могут же его никак не звать, в конце-то концов!

- Мелковат он все-таки.

- Да, ладно. Для Терезы в самый раз!...

30.08.2006

Химера.

Она была… Хотя, нет – она и сейчас есть – преподает химию в нашей школе и работает судмедэкпертом в милиции. Носит, сама о том не подозревая, кличку Химера. Она была стервозна, и поэтому все ее боялись, но только не я, за это она была добра ко мне.

Я давно заметила: не бойся стерв, бойся добреньких – они еще покажут свое истинное лицо. Правда, хорошо сказано? Меня, вообще, надо слушать. В мою голову часто приходят умные мысли. Я, наверно, могла бы стать великим философом, если бы не питала к философии отвращения, великим математиком, если бы не прогуливала эти уроки, или великим в любой другой области, если бы не умерла этой зимой.

Итак: она преподавала химию в нашей школе. Взгляд у нее пронзительный из-под прямых, колючих ресниц, а глаза красивые, зеленые. На обеих руках она носила тяжелые, массивные кольца, - по четыре на каждой руке. И расположены они были на удивление грамотно: случись ей драться- максимально усилили бы каждый ее удар. Я давно хотела спросить, носит ли она их для самообороны или просто любит массивные кольца, но так и не спросила. Постеснялась. И теперь уже не спрошу, наверно: я же умерла.

А у нее была страшная тайна, известная только ей и ее кольцам, да еще, пожалуй мне. Только я уже не выдам, да и была бы жива не выдала бы.

Страшная тайна… И это говорит та, которая в неполных шестнадцать лет совершила непредумышленное убийство.

Дело было так: однажды «горячо любимый» учитель литературы – ярый женоненавистник, не скрывающий своих взглядов, задал нам сочинение о жизни и смерти. Я была предельно лаконична,, мое сочинение состояло всего из одного предложения: «Все мы умрем, только ты - первый». Его так и нашли с моей тетрадкой в руке. Сердечный приступ.

Но, вернемся к нашей Химере. Никто не заметил, что она погрустнела в последнее время. Впрочем, она хорошо это скрывала.

Она стала подолгу ходить по городу, вглядываясь в лица прохожих, ища кого-то. И однажды она встретила его. При первом же взгляде она сразу поняла: это он, ее поиски закончены.

Она улыбнулась ему и сказала: «Пойдем со мной.» И он пошел за ней. Шли молча и пришли в наш парк, прямо к спрятавшимся в его глубине развалинам непонятного назначения.

Он был напуган. Она ликовала: «Наконец-то я тебя нашла!» Он молчал, и молча же встретил ее первый удар, который массивные кольца сделали еще более сильным. Он упал после второго удара. Она все била и била его. Кровь текла по его лицу, брызгами падала на пористые кирпичные стены, впитываясь в них, ярко окрашивала ее руки и кольца. Он не сопротивлялся, только захлебывался собственной кровью, а потом совсем перестал дышать.

Она удовлетворенно улыбнулась и ушла, не оставив ни следов, ни отпечатков, а дома тщательно вымыла каждое кольцо.

Никто так и не узнал, что это была она, зато все узнали, кто был он. Своей смертью он, пусть не полностью, но заплатил за отнятые им самим жизни. Его разыскивали уже полтора года, и за это время он убил шестерых.

Никто не видел, как она убивала его, кроме меня. Я сидела там, привалившись спиной к стене и смотря прямо перед собой, мертвыми, остекленевшими глазами.

Она не заметила меня тогда, из-за полумрака, царящего в развалинах. Но позже именно она нашла мое тело, вернувшись сюда с милицией уже в качестве судмедэксперта.

Там же нашли тело ее убитой месяц назад дочери. Убийцу убийцы никто и не подумал искать. Так она отомстила за нас обеих.

16.01.2006

Реанимация

«Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он

все-таки выздоровел».

Л.Толстой «Война и мир»

Над городом горел красивый летний закат. Розовый воздух был теплым. Старые деревья во дворе молчали – ни единого дуновения ветерка. Рита сидела на подоконнике открытого окна и любовалась закатом. Ей было хорошо и спокойно. Но, стоило ей спрыгнуть с подоконника, как тревога, до этого таившаяся где-то на глубине, вновь вернулась к ней. Возможно, ей предстояла самая страшная ночь в ее жизни.

Это было второе ночное дежурство в Ритиной практике. Дежурным врачом был Владлен. И дежурство это проходило в реанимации. Это отделение было убого: ветхая мебель, некрашеные стены, допотопное оборудование. Почти всем это место напоминало сарай. Сарай между жизнью и смертью

В реанимации было тихо, прошел час после отбоя; уснули те, кто не был без сознания. Несмотря на тишину в воздухе стояло постоянное напряжение. Напряжение от частых схваток со смертью. Она, похоже, находилась здесь на бессменном дежурстве. Словно бы слышались ее шаги: в одну сторону отделения, в другую… И двери палат часто и широко распахивались сами собой…

Рите стало страшно. Да-а, вспомнилось же на ночь глядя…

… в полночь, во время своего первого ночного дежурства, Рита встретила в отделении странную девушку. С виду вполне обычная: невысокая, пухленькая, с бледно-рыжими кудряшками, круглыми щечками и большими серыми глазами.

- Девушка, что вы здесь делаете?

- Я?

- Ну, не я же!

- Я обхожу палаты.

- Вы врач?

- Нет, я Аполлинария.

- Приятно познакомиться. А теперь покиньте отделение. Уже поздно.

- Не могу, я нужна здесь.

- Поверьте , мы прекрасно справимся без вас.

- Не сомневаюсь. А заберет кто?

- Кого?

- Умершего.

- Родственники заберут. Утром. Уходите.

В это время в палате неподалеку кого-то пытались вернуть к жизни, но…

«Все», - произнесла Аполлинария и направилась к той палате. Она зашла в палату и не вышла. Рита зашла за ней. Там клали на носилки труп…

***

Рита второй год учится на медсестру, и уже точно знает, что никогда не будет работать в реанимации. Для нее это слишком тяжело морально. Да и не хочется больше встречаться с Аполлинарией. И не только с ней…

Дежурным врачом сегодня был Владлен. Он никогда не спит. По крайней мере – ночью. Днем же так и норовит прилечь в любую свободную минутку.

Однажды в его дежурство пропала медсестра, и Рите не хотелось бы стать следующей.

Рита глубоко вздохнула – надо взять себя в руки. Из девчонок кого-нибудь поискать что ли? И куда они все разбежались?

Проходя по пустому коридору, девушка остановилась перед зеркалом и критически оглядела себя: короткий белый халат подчеркивал ее смуглость, она все такая же высокая и худая, даже слишком худая; карие глаза, темно-русые волосы, вчера она подстриглась под каре.

- Риточка, а я тебя искал, - услышала она. Вздрогнула от неожиданности (шагов она на слышала) и обернулась.

- Здравствуйте, Владлен Петрович.

- И тебе не болеть. Рит, а ты знаешь, что Ногаев из пятой палаты умер. Так представляешь еще и остыть когда-то успел, а никто не заметил. Поможешь отвезти в морг?

- Конечно, помогу (как-будто она могла отказаться).

Мертвого Ногаева, при жизни доставившего Рите немало хлопот, положили на каталку, накрыли простыней и повезли. Потом опять придется тщательно мыть всю палату, как это делается после каждого умершего, а ведь этим утром уже мыли пятую. И, конечно, кто-нибудь уляжется спать на его кровать: матрасы в реанимации удобные, и как только ночью кто-нибудь умирает, на его место тут же заваливается спать какой-нибудь практикант.