Владлен уверено вел каталку знакомой, давно надоевшей дорогой. Рита шла сбоку. Вот и морг. М-да-а… Девушка здесь не впервые, но только сейчас вспомнила, что у входа в морг на полу высокая ступенька. Одна. Каталка тяжелая…Ногаев весит сто тридцать килограммов. Они с Владленом надорвутся.

Рита постучала в дверь. Послышались шаркающие шаги, и дверь открыл жуткого вида старик. Практиканты прозвали его Кошмарыч, а потом узнали, что он, оказывается, уже много лет носит это прозвище. По виду он нисколько не уступал хранящимся у него «экспонатам». Старик равнодушно посмотрел на них и ушел, оставив дверь открытой. Даже не предложил помочь.

- Риточка, отойди-ка в сторону,- сказал Владлен. Потом поднял каталку за ручки и с необычайной легкостью перенес ее через ступеньку. Мертвый Ногаев весит сто тридцать килограммов… Рите стало не по себе.

***

Возвращались темным больничным двором. На небе светились бледные голубые звезды. Было прохладно, а со стороны, с которой шел Владлен – холодно. Странно, с чего бы? Рита повернулась к нему. Блеклые синие глаза врача, светились в темноте, как звезды. Показалось, наверное.

Вернувшись в отделение девушка направилась в пятую палату. Куда угодно, лишь бы подальше от дежурного врача. Там уже мыли, хихикали и громко перешептывались, не боясь разбудить больных без сознания, практикантки.

- Рит, где ты была так долго?

- Я? В морге.

- А мы уже думали, что исчезла, как та медсестра.

- Не дождетесь.

- В морге, говоришь? Счастливая.

- Вот, счастье-то – полюбоваться на Кошмарыча лишний раз!

- А Тима, что не было?

- А чем тебе Кошмарыч не нравиться?

- Ну, Тим, как-то помоложе, посимпатичнее…

- С тобой все ясно.

Тимом звали патологоанатома. Он, несмотря не в меру «романтическую» профессию, был мечтою половины молодого медперсонала, особенно – подрастающего поколения. И, действительно, было о чем помечтать: высокий, желтоволосый, синеглазый, в своем белом костюме он был ангелоподобен. Никто из будущих медсестер не видел его лица – он всегда носил маску.

С ним работала женщина, такая же высокая и молодая, как он, тоже светловолосая. Она подарила Рите причудливой формы кулончик на витой цепочке. Девушка нашла его у дверей морга и вернула хозяйке, но та сказала, что камень сам выбирает себе владельца, вот и ушел от нее к Рите, и вообще ее честность заслуживает награды. Женщина много знала о камнях, ведь ее отец – известный в области ювелир. Рите было любопытно: в каких отношениях она с Тимом, но никто ничего об этом толком не знал, хотя судачили разное.

Когда эта небесно красивая пара появлялась в их отделении, (что бывало крайне редко), все сворачивали шеи, чтобы подольше посмотреть на них. Даже обидно, что такая красота надежно спрятана в морге. Ну, не всем же его обитателям быть похожими на старика Кошмарыча.

Разговоры постепенно стихали. Девушек клонило в сон. Все обдумывали, кто куда ляжет, Рита тоже встала перед трудным выбором: превозмогая отвращение, сладко заснуть на освободившейся кровати или сдвинуть в коридоре две короткие жесткие банкетки… Ее полусон прервал до боли знакомый голос: «Уже помыли? Вот, умницы! Пойдемте пить чай», - в дверях проема темнела фигура Владлена. И полусонные девочки двинулись за врачом.

В пустой столовой бил в глаза яркий свет, и дымился в стаканах горячий чай. Владлен, как всегда, приволок всю свою добычу за сегодняшний день: три коробки конфет (одна – самые дешевые, другая – самые дорогие, третья – средняя по цене), десять шоколадок и бутылка дорогого вина – приношения благодарных пациентов и их родственников. Владлен всегда был щедрым и отдавал все, до последней конфетки, младшему медперсоналу.

Сам же подаренное никогда не ел, да и вообще, никто никогда не видел, чтобы он ел; и чай никогда не пил, только держал в руках, а потом ставил остывшим на стол. Конечно, это мелочь, но Рита замечала за Владленом столько неприятных мелочей, что становилось не по себе.

А дежурный врач держал в пухлых руках стакан с остывшим чаем, и его круглое лицо и круглая бритая голова выражали полнейшее умиротворение. Был он весь такой пухленький, уютный. Вообще, он был мужчиной, приятным во всех отношениях: добрый, уравновешенный, неконфликтный. Много работал с практикантам, объясняя им все просто, спокойно и понятно. Все практиканты просто обожали его. Все, кроме Риты.

Владлен понимал это прекрасно и, ухаживая за девушками за столом, особенно много внимания уделял Рите: «Риточка, то… Риточка - это…» И, вообще, он старался избежать плохого к себе отношения и как мог задабривал недоброжелателей, обычно успешно. Но, только не в случае с Ритой. Девушка смертельно боялась его, ей стоило большого труда это скрывать.

Сейчас она сидела, погруженная в себя, и смотрела в окно на темный больничный парк. Разговора с периодическими взрывами смеха она не слышала. Обсуждали прошедшую сессию.

- Рит, а какой билет ты помнишь лучше всего? – спросил кто-то.

- Что? Я? Билет про вампиризм. Вампиризм есть редкий вариант нормы. Обычно встречается в количестве шесть-семь человек на поколение. По наследству передается редко. Представители обладают пониженной температурой тела…

- Ладно, хватит. Мы тоже это проходили: и про светящиеся глаза, про повышенный мышечный тонус…каждое следующие слов Рита слышала хуже, чем предыдущее, пока снова не ушла в себя.

Вампиризм… кстати – о вампиризме. Девушка как-то видела Владлена, разговаривающим с Николеттой. Они стояли в сумерках под липами, и глаза местного ужаса ярко светились. Тогда ей показалось, что и глаза Владлена тоже. Может отсюда вся его зловещесть – при таком –то круге общения? Наверное, лечит Николетту, ее девочек и бабушку анонимно, и что-то с этого имеет. Интересно, что?

Когда Рита проходила практику в детской поликлинике, в регистратуре она наткнулась на тонкую (только запись роста и веса при рождении и несколько бесед по уходу за новорожденным) карточку. На обложке было написано: «Аникеева Николетта Ивановна». Оказывается, ей всего шестнадцать. Возможно там были карточки и ее подруг, но Рита не знала их имен, да, и, наверное не все они жили в этом районе. В любом случае, все шесть карточек были невостребованы. Через два года их сдадут в архив, новых во «взрослой» поликлинике не заведут, и исчезнет одно из немногочисленных письменных свидетельств существования вампиров.

Кстати, о вампиризме было записано в карточке Николетты. Ее должны были вести особо, но кому она нужна… Кто-то из девочек тронул ее за плечо, прервав размышления: «Рит, больного привезли! Что-то ты сегодня задумчивая. На тебя совсем не похоже…»

Рита встала и побрела вслед за всеми. Медленно, хотя надо было бежать и действовать быстро. Неудавшийся самоубийца, чем-то отравившийся, умолял спасти его. Владлен клятвенно заверил его в этом, хотя сам не был уверен, выживет ли он. Врачебная этика. В борьбе за слабую жизнь отделение пришло в движение.

Рита опасливо оглянулась по сторонам, боясь вновь увидеть Аполлинарию. Потом она прислонилась к стене и медленно по ней сползла. Она сжала голову ладонями и закрыла глаза. До нее доносились звуки борьбы. Борьбы за жизнь…

Рита вздрогнула, почувствовав на своем плече чью-то ледяную руку. С трудом открыв глаза, увидела перед собой два бледно-голубых горящих глаза.

- Риточка, тебе плохо?

- Да, Владлен Петрович. Можно мне уйти сегодня пораньше?

- Никуда ты не пойдешь! Это опасно - ходить одной ночью. Да еще в нашем районе! Пойдешь вместе со всеми – утром. А пока – иди приляг где-нибудь. Ты устала.

- Ладно.

Как только Владлен ушел, Рита встала и нетвердой походкой направилась к выходу. Потом она шла темным больничным парком и пустыми, темными окраинными улицами и чувствовала себя теперь в полной безопасности. С ней не случилось ничего страшного в эту ночь.

***