— Я рассказала нашей хозяйке Фрэн о твоем маленьком клиенте. Фрэн надеется, что однажды утром вы с мальчиком заглянете к нам на завтрак, и она угостит вас своими особыми оладьями с бананами.

— Чудесно! Спасибо. — Лорен сияла от восхищения. — Будьте уверены, мы обязательно заедем.

Андреа держала в руках поднос с горячим кофе, но не спешила к другим клиентам.

— Значит, вы остановитесь на ранчо?

— Да. — Лорен покосилась на Рафа, будто спрашивая, что можно рассказать Андреа. Раф сделал непроницаемое лицо. Что же, придется выкручиваться своими силами. — Раф подумал, что будет удобнее, если мы с Чадом поселимся у него, а не в мотеле. Так у них с Чадом будет больше времени для общения.

Раф поморщился. Почему Лорен не придумала другого объяснения? Ее ложь позволяла думать, что он претендует на роль героя.

— Неужели? — Брови Андреа недоверчиво взлетели вверх. — Я не знала, что Раф испытывает слабость к детям.

— О, Раф прекрасно относится к детям, — быстро проговорила Лорен, заставив Андреа изумленно открыть рот.

— Андреа, займись делом, — голос повара спас их от дальнейшей лжи.

Андреа бросила на Рафа испытующий взгляд, словно увидела его в новом свете, а затем удалилась.

Раф открыл бутылку кетчупа, полил соусом свой омлет и мрачно заявил:

— Не стоило врать.

Лорен отрезала кусочек омлета и наколола его на вилку.

— Стоило, если ты хочешь изменить свою отвратительную репутацию.

Раф почувствовал сильнейшее раздражение.

— Моя репутация тебя не касается. Лорен вздернула подбородок.

— Меня касается все, что касается интересов моего клиента. Я должна заботиться о его чувствах. Думаешь, ему будет приятно узнать, что ты ненавидишь детей?

— Если ты помнишь, я не просил о встрече с твоим подопечным, — едва не взорвался Раф. Как удается этой девушке задеть в его душе самые уязвимые струны?

Лорен смотрела на него некоторое время, и огонь в ее глазах постепенно угасал.

— Да, ты не просил, — спокойно признала она, намазывая виноградное желе на тост. — Скажи мне кое-что, Раф. Если ты настроен против Чада и его просьбы, что заставило тебя изменить решение?

— Моя сестра.

— Ты делаешь это для нее?

— Нет, для мальчика. Моя сестра напомнила мне о том, как мы страдали, когда потеряли нашу маму. Мы тоже были детьми.

Лорен с состраданием посмотрела на Рафа.

— Мне жаль.

Он пожал плечами.

— Это случилось давным-давно. Но, наверное, мы чувствовали тот же страх и неуверенность, что и Чад. — И прежде чем Лорен успела спросить об отце, Раф добавил:

— Лично мне не нравится фарс, который мы собираемся разыграть.

Лорен напряглась, готовясь спорить.

— Что значит «фарс»?

Раф отложил вилку и в упор взглянул на Лорен.

— Чад ожидает увидеть прежнего ковбоя. А я больше не в состоянии сидеть на лошади. После часа езды на кроткой смирной кобыле я мучаюсь несколько дней. — Обида прокралась в его голос, и Рафу понадобилось несколько секунд, чтобы справиться со своими чувствами. — Я не тот укротитель быков, которого он помнит. Мне бы не хотелось вселять в ребенка ложную надежду.

Внезапно Лорен протянула руку через стол и накрыла его ладонь. Раф чувствовал, как вливается тепло в его холодную пустую душу, и отчаянно пожалел, что девушка с лазурными глазами и мягкой улыбкой живет в мире, который несовместим с его собственным.

Искренний взгляд Лорен умолял Рафа пойти на компромисс.

— Я прошу только о том, чтобы ты стал другом Чада на несколько дней. Неужели это слишком большая просьба? Сейчас Чаду не нужен укротитель быков и смелый герой. Мальчику нужен кто-то, кто примет его таким, какой он есть. И он выбрал тебя.

Раф почувствовал облегчение.

— Ты просишь не так уж и много, правда? Лорен лукаво усмехнулась.

— Раф, давай заключим сделку. Если ты станешь приятелем Чада на неделю и поможешь ему вернуться к жизни, то я обещаю никому в этом городке не рассказывать, что на самом деле ты чудесный человек.

Она подмигнула ему, словно у них появилась общая тайна. Рафу пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться, как мальчишка. То, что Лорен могла его рассмешить, потрясало не меньше, чем ее способность возбуждать его одним взглядом.

Но после веселья настала очередь беспокойства. Раф подумал, что с появлением Лорен его уединенная жизнь никогда не вернется в накатанную колею. Мир, который он так старательно создавал, никогда не будет прежним.

Спустя две недели, в пятницу после полудня, Лорен вновь взяла напрокат машину, чтобы доехать из Коди в Седар-Крик. Но на сей раз рядом с Лорен сидел Чад Эванс. Они ехали по холмам, позволяя чистому воздуху овевать салон автомобиля и ерошить их волосы. Бесконечное синее небо казалось настоящей благодатью после горячего смога над Лос-Анджелесом.

— Нам долго еще ехать? — нетерпеливо спросил мальчик.

Лорен взглянула на ребенка, сидящего на переднем сиденье. Его белокурые волосы взъерошил ветер, а большие карие глаза лихорадочно блестели. Широкая улыбка не покидала лицо Чада с тех пор, как он узнал о согласии Рафа провести с ним несколько дней. Лорен надеялась, что Раф сможет подарить ему немного счастья.

— Через десять минут мы будем в Седар-Крике, — ответила Лорен, тепло улыбаясь мальчику. — Но прежде чем мы поедем на ранчо, я хочу купить немного продуктов, чтобы Рафу не пришлось беспокоиться о еде.

Чад раздосадованно поерзал, но вслух ничего не сказал.

— Он знает, что мы сегодня приедем? Так много волнений!

— Да, знает. Я оставила сообщение его сестре, что мы будем после полудня.

Удовлетворенный ее ответом. Чад сосредоточил внимание на окрестностях. Перед его глазами открывались чудесные сельские пейзажи с фермами и ранчо.

Седар-Крик оказался таким же гостеприимным и радушным, как и Кристина, с которой Лорен разговаривала по телефону. Через десять минут после того, как они зашли на рынок за покупками, все уже знали, кто они такие и зачем приехали в город.

Наконец, после остановки на бензоколонке, Лорен выехала на грунтовую дорогу, которая вела во владения Рафа.

— Ничего себе! — воскликнул Чад. — Посмотри на этих лошадей! — Его глаза были прикованы к табуну на огороженном пастбище. — Как ты думаешь, он разрешит мне ездить верхом на одной из них?

Лорен припарковала седан рядом с грузовиком Далтона.

— О, конечно, разрешит.

— Здорово! — Чад отстегнул ремень безопасности, нахлобучил на голову черную шляпу-стетсон, выскочил из автомобиля и помчался к загону, где стояли две кобылы с жеребятами.

Лорен неторопливо вышла из машины, наслаждаясь радостью Чада и возможностью размять ноги после пятичасового перелета и езды на автомобиле. Когда она подошла к ограде. Чад уже познакомился с одной из кобыл.

— Разве это не самая красивая лошадь на свете? — спросил Чад, гладя лошадь по носу. Каштановая шерсть кобылы блестела, а большие темные глаза как будто улыбались.

— Она само совершенство, — согласилась Лорен, поглаживая лошадь по холке. — И очень дружелюбна.

Лорен осмотрелась вокруг в поисках Рафа, пока Чад расточал похвалы кобыле. На ранчо было подозрительно тихо. Но едва Лорен решила, что ей придется искать хозяина, как он вышел из конюшни и, увидев гостей, направился к ним медленной ленивой походкой, которая почти скрывала небольшую хромоту.

У Лорен замерло сердце. Раф был одет в пыльный рабочий костюм и черный стетсон, как у Чада. Рубашка горчичного цвета, бриджи до колен и кожаные ботинки… Он выглядел как человек после тяжелого трудового дня.

Глаза Рафа прятались под полями шляпы, но Лорен почувствовала его пристальный взгляд. Он пробежался глазами по ее легкой рубашке, по длинным обнаженным ногам в летних сандалиях. Губы дрогнули в довольной улыбке, словно Раф по, достоинству оценил увиденное.

Лорен ощутила невероятное возбуждение. Ее никогда не привлекали мрачные типы, но в Рафе было нечто, заставляющее ее трепетать. Особенно когда жесткая складка губ смягчалась улыбкой. Интересно, как он целуется? Так же грубо, как общается? Или его губы становятся нежными и чуткими?