Я уставилась на него, явно чувствующего себя удобно в футболке и джинсах. Как он выстоял? Постоянные изменения. Технологический прогресс. Толкотня. С каждым новым поколением все большее проявление эгоизма со стороны людей. Как кто-то может выдержать монотонность миллионов ночей и до сих пор получать наслаждение от издевок над дурацким романом?

- Ты ведь сейчас в голове подсчитываешь годы? - спросил он, не глядя на меня.

- Извини. Ничего не могу с собой поделать. А почему у тебя нет акцента?

- С годами стало легче изучать современные языки. Уже много времени прошло, как я думал на греческом, древнем или еще каком языке. Иногда мне грустно от того, что потерял связь с этой частью себя. Но скрывать это и держать моих врагов в неведение о том, сколько мне лет - в этом есть свои преимущества.

- Как тебе удалось так долго прожить? Неужели не скучно? Не выводит из равновесия?

Он пожал плечами.

- Честно говоря, мир не так уж сильно менялся, не считая, конечно, последних столетий. А прошлый век ощущался так, словно все устремилось вперед. Признаю, я даже испугался, что конец света совсем близок.

- Но ты, должно быть, видел все это - я даже не могу это себе представить. Ты встречался с Грегором Менделем? Джорджем Вашингтоном? Элвисом?

Теперь стоя на четвереньках перед ним на матрасе, я подпрыгивала и требовала ответов, как школьница.

Его забавляла моя реакция, и он мягко упрекнул меня:

- Ты ведь понимаешь, что только потому, что я жил в течение определенного периода времени не означает, что я встречался со знаменитостями?

- У тебя было больше шансов, чем у большинства людей, - парировала я.

- Однажды я встречался с Авраамом Линкольном, - улыбаясь мне, сказал он. - Я столкнулся с ним, когда он выходил из мужского туалета в... театре Форда.

Я ахнула.

- Нет!

Он кивнул.

- Мистер Линкольн показался мне очень хорошим человеком, учитывая какой властью он располагал. Но он был, очевидно, обеспокоен.

Я возразила:

- Но ты мог, не знаю, последовать за ним к его смертному ложу и обратить.

- Думаешь, что двухметровый бородатый вампир в цилиндре с поразительным сходством с недавно убитым президентом мог бы ходить незамеченным? - спросил он.

- Ненавижу, когда ты прав. Итак, у тебя была семья до того, как ты умер? Дети?

- Моя жена ждала нашего первенца, когда я уплыл. К тому времени, как я возвратился бы с войны, мой сын уже бы подрос.

- Возвратился бы?

- Как ты это делаешь... заставляешь рассказывать меня о себе? - задался он вопросом.

Он сжал покрывало руками. Большинство вампиров предпочитают не оглашать их истинный возраст (читай: силу) и держать его в тайне.

Но казалось, что Кэл не мог отказать мне. Он перекатился на спину, теребя в руках роман в мягкой обложке.　

- Вампиры не могут устоять перед хорошим сражением. Слишком много суматохи, чтобы заметить, что человек пропал без вести, о котором больше никто не услышит. Люди относятся к войнам с сожалением и уважением. Некоторые вампиры помнят войну, как веселое застолье. Поскольку война затягивалась, мы слышали сплетни других войск о том, что пока лекари искали выживших, с поля боя исчезали тела. В ночь Троянского коня мы привлекли достаточно большую стаю нежити. Понимание, что сражение подходит к концу, подхлестывало их на своего рода "последний звонок" безумства. Они забрали всех отставших от войска, тех, кто повернулся спиной. Я выжил после всех лет той войны, чтобы быть затащенным в кусты, пока справлял нужду, после того как врата Трои пали.

Я ахнула от ужаса. Эта история была почти такой же ужасной, как история обращения Джейн, которая оказалась в затруднительном положении на темной проселочной дороге, ошибочно принятая за оленя местным пьяным охотником и застрелена.

- Я не знаю, почему мой Прародитель решил накормить меня своей кровью, а не просто оставить умирать. Единственное, что помню, - как проснулся, похороненный в песочной почве, и пробивал себе путь на поверхность. В первый год я вел себя как дикий, утолял жажду, где только можно, кормясь бывшими братьями по оружию, когда те возвращались домой. Если бы другой вампир не нашел меня и не взял под свое крыло, то другие могли бы без раздумий уничтожить меня, чтобы я не привлекал внимания.

- Ты еще когда-нибудь видел свою семью?

Он покачал головой.

- Я думал о том, чтобы вернуться, после того как налажу свою новую жизнь. Но не хотел рисковать тем, что смогу причинить им боль. Спустя много лет я узнал, что мой сын родился здоровым и сильным, женился и стал отцом трех сыновей. Моя жена снова вышла замуж и родила еще детей. Им и без меня было хорошо.

- Сомневаюсь, что это правда.

- Но я предпочитаю думать так. Это проще, чем представлять их страдания.

- Звучит так, словно быть вампиром отстойно, извини за каламбур.

- Мы в опасной ситуации, Айрис. - Он снова теребил покрывало, пока подбирал слова. -

Думаю, ты убедилась в этом сегодня. В следующий раз может так не повезти. Я сделаю все, чтобы защитить тебя, но, возможно, тебя ранят. Мне нужно знать, если вдруг твое состояние будет безнадежным, хочешь ли ты, чтобы я тебя обратил.

От удивления я моргнула. Никогда не могла придумать категоричный ответ на вопрос, который задавали себе каждый мужчина и женщина с момента Великого выхода.

Хочешь, чтобы тебя обратили? Очевидно, в бессмертии присутствовали плюсы, практически неуязвимые, и давайте посмотрим правде в глаза, возрастает сексуальность. Но смогу ли я до конца вечности жить на крови?

Хочу ли я жить так долго? А что будет с Гиги? Моим бизнесом? Смогла бы я любоваться моим садом лишь при свете луны?

Были и другие соображения помимо Гиги и того, как сильно она будет страдать. Ведь так много людей говорили "да" на вопрос "хотите ли быть обращенными". Совет учредил строгий протокол для обращения, который предполагал взаимное согласие, обучение Мастера и еще с десяток условий и гарантий.

Если Совет решал, что обращение прошло слишком быстро, и что Мастер должным образом не следил за новообращенным, то его могли передать "под опеку" недавно восставшему вампиру.

Мастера могли оштрафовать, а в тех, случаях, когда обращение было насильственным, его судили по вампирским законам о превышении действий. Если Совет решит принять ответные меры против Кэл за его менее, чем честные отношения с ними во время этой авантюры, то Совет мог уничтожить нас обоих.

Кэл, кажется, обиделся на мою многозначительную паузу.　

- Ты никогда не желала стать бессмертной? - спросил он, склоняя голову на бок и всматриваясь в мое лицо. - Ты тратишь свою жизнь на прислуживание вампирам, и у тебя не возникало желания стать одной из них?

- Я не прислуживаю вампирам, - сорвалась я - А оказываю им услуги. В этом есть разница.

- Хорошо, ты проводишь время в компании вампиров, но у тебя нет желания жить, как один из них? Ты не боишься старости? Болезней? Смерти?

- Для этого я и родилась. Это естественный ход жизни.

Он спросил:

- А как же Гиги? Если бы твое время пришло, оставила бы ее одну?

- Так что же, лучше было бы подвергнуть ее опасности, пока я как новоиспеченный вампир примусь выяснять насколько кровожадна? Кроме того, если бы я стала вампиром, то могла ее потерять. И потом, если она каким-то чудом останется со мной, мне придется смотреть, как она стареет, а я остаюсь прежней... Если что-то случится со мной, сделай все возможное, чтобы спасти меня. И если я поднимусь, то не оставляй меня наедине с Гиги, пока абсолютно не уверишься в моей благонадежности. Даже если это означает, что она поживет некоторое время под одной крышей с Джейн и Габриэлем.

Он пробормотал:

- Приятно знать, что ты находишь мое предложение не таким отвратительным.

Я усмехнулась, желая сменить тему.

- Ты знаешь, что есть люди, которые не верят, что Троянская война была на самом деле? Они думают, что Гомер это выдумал лишь бы распродать поэмы. Можешь ли вообразить то, что ты мог бы сделать для истории, поделившись этим в интервью для какого-нибудь журнала? Много ли таких старых вампиров, как ты?