неё, а сейчас...

― Ханна, ты нужна мне, ты нужна Эмили.

Он нуждался в ней? Было замечательно думать, что он имел в виду её, но она знала, что он,

конечно же, имел в виду, что она нужна ему для Эмили. И Эмили, как она могла расстаться с

крошечным ребёнком, которого она уже отчаянно полюбила?

― Я не смогу жить с тобой, ведь ты, ты... ты...

― Красивый, богатый и неотразимый?

― Упрямый, высокомерный и властный.

― Ах, но это всего лишь маска.

― А под ней, на самом деле, скрывается парень с золотым сердцем?

― Именно.

― Значит, если я соглашусь...

― Мы поедем послезавтра в мэрию. Мои адвокаты возьмут на себя процесс удочерения. Я

потеряю Эмили. Мы не потеряем её.

Ханна верила ему, но брак? Жить вместе? Она должна была думать об этом, как о деловом

соглашении. У Эмили будет большой дом со своим дядей. Ханна сможет спать по ночам, зная, что

выполнила последнее желание Луис, и ей предоставлялся шанс присутствовать в жизни Эмили.

Чего ещё она могла желать?

― До тех пор, если ты хочешь взять свои вещи из дома, мы закроем его, и устроим тебя в

моем доме в городе, ― сказал Джексон, так же небрежно, как будто упомянул захватить бутерброд

на обед.

Ханна безучастно смотрела на него.

― Сейчас?

Он кивнул.

― Я думал, что мы уже обговорили это?

― Поселиться в твоём доме вот так сразу?

― Нам, очевидно, придётся жить вместе, чтобы быть семьёй, которой, по нашим словам, мы

являемся, чтобы удочерить Эмили. Это твоя область знаний, Ханна. Я не тот, кто должен объяснять

тебе, как это работает. Мы можем вернуться сюда на выходные или что-то вроде того.

Ханна почувствовала, как её сердце болезненно забилось.

― Джексон. Это фальшивый брак. Как только ты получишь Эмили, я буду не у дел.

Она не понимала, что эти слова могут причинить и, на самом деле, причиняли ей боль. На

секунду она могла представить себя вместе с Джексоном и Эмили настоящей семьёй, но она

никогда не будет подходящей женщиной для Джексона. Что тогда делать, если в один прекрасный

день, когда его влечение к ней исчезнет, и он решит, что она ему больше не нужна? Она не могла

позволить себе привязаться к нему, или к мысли о том, чтобы обрести с ним настоящую семью.

― Ханна, о чем ты сейчас беспокоишься?

― За какие-то два часа я потеряла работу, выхожу замуж, удочеряю малышку, переезжаю из

своего дома Бог знает куда…

― В мой пентхаус, ― сказал он, смеясь, ― не Бог знает куда. Находится всего в часе езды

отсюда.

― Ладно, значит, я оставляю свой маленький городок ради пентхауса какого-то плейбоя.

Она барабанила пальцами по столу, пока он смеялся.

― Ты действительно меня неправильно поняла, ― сказал он, улыбаясь.

― У тебя имеется набор с женскими туалетными принадлежностями в коттедже.

Его громкий смех снова прервал её. Она посмотрела на него.

― Поэтому ты предположила, что я привожу к себе в дом толпы женщин, соблазняю их, а

затем дарю подарочные наборы?

Его улыбка начинала беспокоить её, как и его логические объяснения.

― Ты единственная женщина, которая была в моем коттедже, Ханна, ― сказал он, его голос

был низким и хриплым. ― А набор был оставлен дизайнером.

Она крепче сжала пальцы вокруг кружки холодного кофе.

― Это не так просто. У меня не было времени, чтобы все это переварить.

― Эй, кто кого нашёл, помнишь? ― сказал он мягко.

На мгновение остановившись, она и сделала глубокий вдох. Она нашла его, и он делает

именно то, чего она и хотела для Эмили. Может ли она винить его за то, что он пытается сделать

так, чтобы все получилось? Так разве такое это уж и преступление - на время стать женой

Джексона? Её внутренности перевернулись. Выйти за него замуж. Притворство или нет, это имело

большое значение.

― Почему бы нам не взять этот один день за один раз. Возьми свои вещи, устройся в моем

доме, мы поженимся. Помоги мне приготовиться к прибытию Эмили, а там посмотрим.

― Знаешь, я вспомнила, что мне действительно нужно, эм, сделать кое-что. Я сейчас

вернусь, ― сказала Ханна и выскочила из комнаты. Она побежала в свою спальню, чувствуя себя

полной идиоткой. Она не слышала, как он вошёл, и подпрыгнула при звуке его голоса. Джексон

заполнил её крошечную спальню, как лев кукольный домик.

― Почему ты убегаешь от меня?

Она бросила свой взгляд на кучу рождественских подарков, которые она купила для Эмили.

Отлично. Она могла бы упаковать их. Но когда она начала поворачиваться, Джексон осторожно

протянул руку, чтобы схватить её за запястье. Она не пыталась отстраниться. Его прикосновение

ощущалось, как глоток воздуха, от которого невозможно отказаться.

― Почему ты остановилась прошлой ночью?

Она почувствовала, как её лицо вспыхнуло румянцем от воспоминаний. Её взгляд метнулся к

её антикварной кровати и она не могла стереть образ их двоих, расположившихся на ней. Что он

сделал с ней? Она, наконец, посмотрела на него, и поняла, что он стоял слишком близко. И они оба

стояли слишком близко к её кровати. Годы самоконтроля и самосохранения не имели никакой

власти, когда она стояла так близко к этому человеку. И почему он так хорошо выглядит небритым?

Все дело было в этой чёртовой твёрдой челюсти, и глазах, которые были так...

― Почему ты не отвечаешь на мой вопрос?

Ханна посмотрела на него виновато.

― Какой был вопрос?

Затем он улыбнулся этой высокомерной, озорной улыбой, которая больше не беспокоила

её.

― Прошлой ночью, когда мы собирались заняться любовью.

Его голос стал хриплым, и его пальцы начали кружить на её запястье.

― Мы не собирались заниматься любовью, ― сказала она, качая головой, продолжая врать

сквозь зубы.

― Правда? ― сказал он, опустив лицо к ней, вероятно, чтобы убедиться, что она могла

видеть, что он ни на секунду не купился на её притворную наивность.

Она покачала головой.

― Неа. Это был просто…

― Ты не можешь утверждать, что это был алкоголь, так как ты находилась на собственно

установленном пределе опьянения.

Она нахмурилась. Черт бы побрал его и его самодовольное напоминание.

Она скрестила руки.

― Ты очень забавный, Джексон.

Ей пришлось сделать паузу, так как не было смысла продолжать разговор, когда он смеялся.

― В одну минуту ты делишься со мной очень личной информацией, а в следующую - лжёшь.

― Я не лгу.

― Значит, ты не думаешь, что мы собирались переспать в ту ночь?

Она заставила себя посмотреть на него снизу вверх.

― Это было кратковременное отсутствие здравого смысла. Ты спас меня из пурги, так что,

это естественно...

― Ты девственница, не так ли?

Джексон Пирс не имел никакого понятия о конфиденциальности. Ханне захотелось, чтобы её

древний пол провалился и проглотил её.

― Что же заставляет тебя так думать?

― Я начинаю складывать два и два.

― Два и два равно четырём

Он подошёл к ней ближе. Температура её тела поднялась, по крайней мере, на десять

градусов. Им нужно было оставить эту тему и её спальню.

― Знаешь, твоё увиливание только подтверждает мою теорию, ― сказал он, снова сделав

шаг к ней. Она отказалась отступать, дабы не выглядеть трусихой, но такая их близость никак не

помогала игнорировать её влечение к нему. ― Ты обычно не лжёшь, но ты мастер в увиливании.

Ханна театрально вздохнула.

― Итак, я снова спрашиваю тебя, Ханна. Ты девственница?

― Прекрати говорить это глупое слово, ― сказала она, наконец, подчёркивая слово "глупое"

и ткнув его в грудь.

Он усмехнулся. Низко и глубоко. Она посмотрела на него, пока он не остановился.

― Какое слово? Девственница?

Она вздохнула и сухо кивнула.