Глава 2

Эйслин сидела на грязном полу, радуясь плотному материалу зеленых рабочих штанов и куртки Марты. Когда она думала об этих вещах, то чувствовала признательность к Марте, точка. Эта женщина была первой связанной парой Руна и истинным провидцем, узревшим хитрости лемарианцев задолго до того, как это стало очевидным.

Эйслин покачала головой, чувствуя себя дурой. Старейшины превратились в захватчиков, после заключения сделки, которая позволила темным богам попасть на Землю.

«Интересно, знали ли они, что трещины между мирами тоже притягивают светлую магию. Подобная сила была настроена на такую частоту, что ее могли использовать и люди».

Она обхватила себя руками, чтобы подавить дрожь. Большая часть современной цивилизации превратилась в руины. В разгар уничтожения старейшинам удалось убедить нескольких избранных людей, что они — спасение Земли.

— Не могу поверить, что была такой глупой, — пробормотала Эйслин. — Господи! Они убили миллионы людей и притворились моими друзьями, потому что у меня были способности Мага и Искателя, — Эйслин резко вдохнула. Она практически слышала голос Мэтае, смешанный с заклинанием принуждения, когда леемарианец терпеливо объяснял, почему люди без магии стали лишними… простая утечка ценных ресурсов.

«Теперь я их пленница. Больше никаких притворств и доброты с обеих сторон…»

Эйслин вздрогнула и натянула черную шерстяную водолазку до подбородка, а затем более тщательно закуталась в куртку. Бледный свет просачивался сквозь разломы высоко на стенах. Эйслин предполагала, что находилась в Талтос, глубоко под горой Шаста, а значит свет был создан с помощью магии. Не то чтобы там было на что смотреть. В ее камере не было даже ведра. Громкий гул инопланетной магии пронзил Эйслин… не совсем звук, но действующий на подсознание скрежет, заставляющий ее нервы натянуться до предела.

Девушка ожидала, что Рэгнол, лемарианский маг и наставник Тревиса, убьет ее сразу или после того, как перенесет в Талтос, чтобы остальные могли наблюдать за ее смертью, но этого не произошло. Эйслин даже не видела других старейшин до того, как ее перенесли в эту маленькую каменную камеру. Она пыталась сражаться и бежать, понимая намерение Рэгнола посадить ее в тюрьму, но эта борьба была смехотворной. Эйслин преодолела расстояние примерно в шесть дюймов прежде, чем ее конечности застыли на одном месте. После этого лемарианец просто поднял ее, как замершую тряпичную куклу, и бросил в эту пустынную комнату. Прошло некоторое время, прежде чем Эйслин снова смогла двигаться.

Время шло. Ее ужас угас, лишь иногда накатывая волнами. Девушка сняла рюкзак, достала бутылку с водой и черную шерстяную шапочку. Эйслин понятия не имела, как долго пробыла в камере. Яркость света никогда не изменялась. Она проверила свои пять магических навыков: Маг, Искатель, Провидец, Охотник и Целитель. Несмотря на то, что она могла без труда поддерживать свою магическую защиту, отправка магии наружу была другой историей. Как бы она не пыталась, ее заклинания возвращались обратно. Как будто лемарианская магия, державшая ее в плену, лишь расцветала благодаря ее силам. После последнего раза, когда она воспользовалась магией Охотника в отчаянной попытке связаться с Руном, Эйслин сдалась. Отдача была настолько сильной, что девушка чуть не потеряла сознание от боли.

«Интересно, будут ли они морить меня голодом. Или дадут умереть от обезвоживания. Бутылка с водой почти пуста. Может, я впаду в безумие от их гребаного пения».

Сейчас, когда она сумела разобраться в звуках, льющихся рядом, Эйслин поняла, что это было тем, чем казалось: щелчки и стрекотания лемарианского языка, идущие по кругу.

Что-то коснулось ее разума. Сначала она выставила защиту, но затем обнаружила, что с ней хотело связаться что-то знакомое. Эйслин прикусила нижнюю губу. Отыскав крошечное место в своей ментальной броне, девушка сосредоточилась, чтобы залатать дыры.

«Хозяйка», — голос в ее разуме был едва слышен.

На глаза Эйслин навернулись слезы. Одна скатилась по щеке, но девушка проигнорировала ее. Страх за связанного с ней волка глубоко укоренился в Эйслин.

«Не пытайся, Рун. Либо они схватят и тебя».

Раздался приглушенный вой. Эйслин представила взлохмаченного волка с поднятой мордой.

«А Фион с тобой?»

«Да, — прозвучал в ее голове голос Фиона. Безграничное облегчение отразилось в этом одном слове, и сердце Эйслин заколотилось быстрее. — Хватит разговоров, это касается обоих».

Несмотря на то, что он пытался казаться строгим, Фион все равно не смог скрыть радость от того, что она жива.

Рун слился с ее разумом и посмотрел ее глазами на окружающую обстановку. Лишь на мгновение, а потом волк исчез. Надежда вспыхнула так сильно, что стало почти больно. Если бы ее животное могло понять где она…

Эйслин на всякий случай опустила отражающую тень на свои чувства. Лемарианцы были умны, но их интеллект настолько отличался от человеческого, что ей никогда не составляло труда обмануть их, — по крайней мере на короткое время — когда она скрывала свои мысли. Люди-враги никогда не позволили бы ей оставить рюкзак. А старейшины даже не потрудились взглянуть на него, не говоря уже о том, чтобы забрать. Кроме того, они никогда не отличались быстрой сообразительностью. Большинство решений, казалось, зависело от какого-то образа мышления улья и требовало, чтобы по крайней мере трое из них поддержали решение своими щелчками и стрекотанием.

— Слезы не помогут тебе.

Эйслин подпрыгнула от звука голоса старейшины и усилила защиту. Она вскочила на ноги и уставилась на дверь. Кто из них придет за ней? Это не имело значения. Вообще никакого. Эйслин никогда не сможет уговорить лемарианца отпустить ее.

«Они собираются принести меня в жертву своему богу?»

Мысли о Руне, Фионе и спасении промелькнули в ее голове, но она быстро заглушила их. Лемарианцы отлично читали мысли… если фокусировали магию улья. Нет смысла предоставлять им преимущество.

— Выметайся, — приказал бестелесный голос.

Эйслин осмотрела свою камеру, но выхода не увидела.

Видимо эта мысль прозвучала четко и ясно, так как голос продолжил:

— Дверь откроется, когда ты подойдешь к ней. Дальше поверни направо и пройди до конца коридора.

Эйслин резко вдохнула.

— Что произойдет, если я просто останусь сидеть здесь? Или если поверну налево?

Пронзительный крик, который был аналогом лемарианского смеха, ворвался в сознание Эйслин.

— Попробуй и узнаешь, дитя.

Девушка поморщилась. Мэтае любила называть ее так, но лемарианский наставник Эйслин была мертва.

«Да, мертва, потому что я убила ее».

Эйслин велела своему внутреннему голосу заткнуться, черт возьми. Нет смысла злить похитителей сильнее, чем они уже были.

— Не нужно напоминать нам о Мэтае, — проскрежетал голос, напоминающий металлический лязг. — Нам ее не хватает. Мы этого не забыли.

«Держу пари, что нет».

Эйслин поднялась на ноги и закинула на плечи рюкзак. Она прошла через тяжелую деревянную дверь — которая действительно открылась — и остановилась. Магический шум отступил, как только она вышла из камеры. Эйслин не понимала, как привыкла к этому, пока все не затихло. Его отсутствие было огромным облегчением. Девушка резко выдохнула, быстро соображая и стараясь не пропустить ничего, что могло бы подарить ей свободу.

«Интересно, сработает ли снова моя магия?»

Эйслин хотела проверить, но затем решила этого не делать. Будет лучше, если лемарианцы посчитают, будто она пребывает в ужасе.

Ее взгляд блуждал по длинному каменному коридору с изогнутыми стенами. Он простирался так далеко, что Эйслин не видела конца в обоих направлениях. В отличие от грязного пола ее камеры, коридор был вымощен брусчаткой. Стены были из серого кирпича. Из разломов, похожих на те, которые были в ее камере, исходил свет. Решив, что было бы глупо игнорировать указания старейшины, Эйслин послушно повернула направо и очень неспеша зашагала. Возможно, если она будет намеренно медлить, то это даст Руну и Фиону шанс найти ее.

— Иди быстрее. Мы не причинили тебе вреда. Конечно, ты можешь набрать более быстрый темп.

— Откуда ты знаешь, что не нанес мне никакую травму? — Эйслин стала прихрамывать. — Никто не потрудился проверить меня с тех пор, как я оказалась в камере.

Молчание.

«Думаю, они не собираются отвечать».

— Еще один поворот направо, а затем ступай в открытую дверь, — голос уже не напоминал металлический лязг, став многогранным, а значит лемарианцы — или по крайней мере тот, кто с ней разговаривал — находились рядом. Они не умели проецировать это конкретное качество голоса на расстояние.

Эйслин еще больше замедлилась. У нее было предчувствие, что, как только она войдет туда, куда они направляли ее, произойдет нечто ужасное. По ее коже побежали мурашки. Горло Эйслин сжалось, она симулировала спотыкание, а затем резко подвернула лодыжку. Раздраженная собой, — в конце концов, она не хотела, чтобы это было так реалистично — Эйслин рухнула на пол.

— Оооох, — она стиснула зубы. Нетрудно было определить, что девушка страдала от боли. Жар охватил ее ногу. Эйслин задумалась, насколько сильно повредила себя, и стала ждать, когда кто-то накажет ее, но ничего не произошло.

Эйслин растянулась на спине и с помощью магии поднялась. Она даже не обдумывала свой поступок, просто действуя. Живя с магией годами, Эйслин реагировала уже на подсознании. В ней вспыхнуло волнение, когда она поняла, что может без последствий подключиться и управлять запасами энергии, которые удерживали ее силу. Впереди маячил открытый дверной проем. Эйслин была уверена, что комната погасит связь с ее силой, как и прежде камера.

«Сейчас или никогда».