Лемарианка была более семи футов ростом. На самом деле, вне зависимости от того, мужчина или женщина, этот аспект никогда не менялся. Наставницу окутывали светлые волосы. Они казались настолько длинными и густыми, что практически скрывали белую мантию до самого низа. Золотые украшения сияли подобно королевским сокровищам. Толстый торк⁶ обвивал ее шею, а еще один окружал голову. Кольца с огромными драгоценными камнями искрились почти на каждом пальце. Из-за того, как переливалась ее кожа, на нее сложно было смотреть прямо. Но в действительности самыми ужасающими были глаза — глубокие темные омуты, гипнотически завораживающие. Эйслин уже довелось узнать, что нужно избегать смотреть в глаза любому из старейшин. Тогда она словно попала в ловушку и не могла отвернуться до тех пор, пока ей это не позволили. Первый раз, когда это случилось, старейшина, не Мэтае, смеялся над ней и не отпускал, как показалось Эйслин, целую вечность. Урок не прошел даром, и она больше никогда вновь не повторяла своей ошибки.

— Спасибо. — Эйслин слегка поклонилась и, как всегда бывало при старейшинах, почувствовала себя неподвижной и неуклюжей. — Мне жаль, что я опоздала. Что ты прикажешь мне делать дальше?

Лемарианка обошла ее по кругу, а Эйслин застыла в ожидании. Мэтае двигалась вокруг неподвижной девушки до тех пор, пока на востоке не начало светать. Иногда Мэтае ходила настолько быстро, что Эйслин могла только ее чувствовать, а иногда настолько медленно, что единственный намек на движение было положение тела, перемещающегося так же тонко, как и время протекающее мимо.

— Думаю, — произнесла Мэтае, после того как Эйслин уже не ожидала от старейшины хоть одного слова. — Я не оставлю тебя в этом мире.

Странная смесь разочарования и облегчения прокатилась по ее телу. Ей хотелось увидеть загадочный Талтос, но также она ощущала страх от того, что могла там найти. Ее человеческая часть съежилась. Одно из опасений, которое скрывала Эйслин, состояло в том, что старейшины могли каким-то образом изменить ее и в итоге превратить в нечто чуждое, похожее на них.

Смех, похожий на звон колокольчиков, наполнил тишину рассвета.

— Ох, ты так далека от истины, дитя. Ты уже превращаешься в нечто… интересное. И самое удивительное, всего лишь с небольшой нашей помощью. Я нахожу это очаровательным. Скажем так, я готова подарить тебе больше времени, чтобы ты раскрыла свои таланты. А после этого мы будем рады видеть тебя в Талтос.

«Чтобы я могла всех вас повеселить? Я так не думаю». — Эйслин сразу выкинула эти мысли из головы. Если старейшины обращали внимание, то легко могли их прочесть. Но несмотря на прищуренные глаза, Мэтае ничего не сказала.

Если бы Эйслин не была так шокирована поворотом событий, то оказалась бы готова к дальнейшему. Ведь она хорошо знала, как лемарианцы приходили и уходили — в облаке света, настолько яркого, что оно ослепляло. И еще в течение нескольких часов после этого перед глазами танцевали разноцветные пятна. Вспышка оказалась для нее неожиданной. Эйслин резко закрыла глаза, но опоздала на какую-то долю секунды. Сияние опалило роговицу и обожгло мозг.

Рун взвизгнул, и Эйслин вспомнила, что его заморозили на одном месте с широко распахнутыми глазами. На ощупь найдя волка, она притянула его к себе.

— Все в порядке. Она ушла, — прикоснувшись ладонями к глазам Руна, Эйслин отправила выявлять повреждения свою магию, которая довольно неплохо восстановилась, чтобы оказать помощь. Когда она обнаружила здоровые ткани вместо обожженных клеток, то с облегчением выдохнула и пригладила мех по бокам его морды.

— С твоими глазами все в порядке, Рун.

— Что значит это твое «она ушла»? — потребовал он.

— Сюда приходила одна из старейшин.

— Почему я не почувствовал ее? — Рун вывернулся из ее хватки и часто заморгал.

— Потому что она обездвижила тебя.

Волк зарычал.

— Я поговорю с ней, когда мы доберемся до Талтоса. Или с ним, если она изменит форму.

Эйслин склонила голову набок.

— Кстати об этом, — пробормотала она. — Мы уже не направляемся туда.

Рун зажмурился, морщась.

— Сейчас я пойду к озеру и окуну туда голову, так как глаза до сих пор жжет. Но когда вернусь, то ты должна все мне рассказать.

Когда они закончили завтракать, солнце уже было высоко в небе. Во время их трапезы Эйслин пересказала визит Мэтае, а Рун засыпал ее вопросами, прося разъяснить некоторые моменты. В итоге зарычав, он поднялся на ноги и, встряхнувшись от ушей до хвоста, ткнулся мордой в ее голову.

— Просто ты являешься для них интересным экземпляром для наблюдения. И они вовсе не собираются оказывать тебе хоть какую-нибудь помощь. По крайней мере, не сейчас.

— Да, что-то в этом роде. — Эйслин обгрызла с костей последние куски плоти кролика и закусила плотным кресс-салатом. Так как ранее ночью разведенный огонь не давал волку покоя, то этим утром она решила насладиться сырой пищей.

— Мы в стае даже к щенкам относимся с большим уважением.

Эйслин стрельнула в него недовольным взглядом.

— Я не щенок.

— С точки зрения твоих познаний в магии, ты именно он и есть.

«Ой».

— Туше.

— И что это значит?

— Путсь и неприятно это признавать, но я с тобой согласна.

Из горла Руна вырвался рокот, и Эйслин могла поклясться, что он смеялся.

— Итак, человек, куда мы теперь направляемся?

Эйслин затолкала в рот дикий лук и разжевала, наслаждаясь горьковатой сладостью. Ткнув ножом в сторону волка, она заявила:

— Я как раз об этом думаю.

Рун выжидающе посмотрел на нее внимательным взглядом.

— Я считаю, нам нужно отправиться домой. Я имею в виду мой дом, — уточнила она.

— Зачем?

«Хороший вопрос».

— Потому что все мои вещи — ну, на самом деле всего несколько — там.

— Ты бы хотела посмотреть, где жили мы с Мартой?

Внезапное озарение поразило Эйслин. Вещи Руна тоже хранились там, где когда-то был его дом.

— С удовольствием. — В награду Эйслин получила быстро виляющий хвост, а затем волк ринулся к ней, в его глазах горело что-то вроде предвкушения. Она прямо встретила его золотистый взгляд. — Мы можем отправиться туда, куда ты желаешь.

— Может, ты хочешь… — Рун не закончил фразу, а шерсть на его загривке встала дыбом.

Осознав, что это боевая тревога, Эйслин вскочила на ноги и уже через несколько секунд услышала шум крыльев, который наполнил тишину раннего утра.

«Всего лишь птицы», — мысленно произнесла она и перевела взгляд на озеро.

«Нет. Приготовься. Нам придется сражаться».

Доверяя инстинктам Руна, она слилась с тенью дерева, чтобы защитить себя от нападения с воздуха. Волк не потрудился скрыться. Да ему это было и не нужно, поскольку его природная форма являлась эффективной маскировкой. Это казалось забавным. Эйслин хотелось бы знать, смогла бы она научиться изменять форму вместе со способностями Целителя и Охотника. Девушка про себя усмехнулась своим мыслям. Только лемарианцы умели принимать различные формы. И ни один человек до сих пор не освоил этот навык. По крайней мере, так она думала раньше.

Эйслин сосредоточила свои чувства на небе, прищурив в концентрации глаза. Украдкой она тянула силы из земли, сохраняя при этом магию воздуха. Звуки ударов крыльев стали громче. Ясно было только одно — кто бы к ним не приближался, они не старались быть невидимыми, а значит, не смогли ее вычислить. Либо они были настолько сильны, что ничего не боялись. Не очень приятные мысли.

Эйслин заметила кожистые крыла и насторожилась. Летучие мыши, но, скорее всего, не обычные. В настоящее время встретить животное, которое не примкнуло бы к одной или другой стороне, было довольно редким явлением. Охотники использовали связь с животными, такими же, как и Рун, чтобы расширить свои способности поиска и уничтожения врага. Поэтому если Рун считал, что от летучих мышей исходила угроза, значит, так и было.

«Начерти один вдох и огонь», — приказал волк.

«Что сделать?..»

«Ладно, я помогу тебе, когда они приблизятся достаточно, чтобы достать их в небе».

В ту минуту, когда летучие мыши оказались над ними, Эйслин освободила свою магию. Так как их до сих пор не обнаружили, девушка пришла к выводу, что если она успокоит свои силы, а Рун начнет вести себя больше как лесной волк, нежели как связанное животное, то летучие мыши просто пролетят мимо и направятся к своей пещере. Днем ночные существа чувствовали себя неуютно.

«Возможно, нам не придется сражаться. Притворись, что ты охотишься. А я буду вести себя как можно незаметнее».

Волк не ответил, но Эйслин знала, что он все прекрасно слышал. Он побрел от нее прочь, а затем резко прыгнул и вытащил мышь из поросли травы и хвои. Следующий грызун, на которого он набросился, выглядел крупнее и больше походил на сурка. Рун затащил добычу в тень валуна и принялся рвать, вгрызаясь во внутренности.

Эйслин прижалась к дереву, рядом с которым стояла, и позаимствовала его энергию, чтобы скрыть себя. Едва дыша, она пожелала, чтобы крылатые млекопитающие не обратили на них никакого внимания. В данный момент животные пролетали прямо над ними. Их резкий, пронзительный визг звучал слишком громко для ушей Эйслин. Казалось, их что-то очень злило. Основная часть полетела дальше, и Эйслин уже хотела поздравить себя за правильно принятое решение, но неожиданно полдюжины развернулись и полетели прямо на Руна.

«Какого хрена? Летучие мыши не нападают на тех, кто в пятьдесят раз больше их самих».

«Рун. Плыви к середине озера и оставайся там».

Волк сорвался со своего места. Еще до того как летучие мыши достигли валуна, около которого сидел Рун, Эйслин услышала всплеск и поняла, что волк последовал ее указанию. Она боялась, что он начнет с ней спорить. Вблизи раздался шелест маленьких безумных крыльев, а затем летучие мыши подхватили останки сурка и поделили его между четырьмя из них. Нагруженные кусками мертвого животного, они стали лететь очень низко, но, по крайней мере, покинули лес. Эйслин подождала еще немного, а затем рискнула и отправила свою магию в небо, чтобы убедиться, что мыши окончательно скрылись.