На самом деле мощнейшие враги происходили из помеси темной и светлой магии. Когда те шесть повелителей тьмы вырвались из дыры между мирами в ходе единого всплеска магии, связанного с парадом планет. Первое, что они сделали, это захватили несколько человеческих женщин и начали невообразимые опыты на детях, созданных в результате изъятия яйцеклеток и оплодотворения их иноземной спермой.

Эйслин судорожно вздохнула. Она не хотела оказаться в плену. Самоубийство выглядело гораздо лучшей альтернативой. Эйслин попыталась поддеть языком специальную капу в своем рту. Но та не сдвинулась с места. Засунув грязный палец за передние зубы, она отковырнула таким же отвратительным ногтем капу. И сжала между губами крошечную капсулу. Стоило ли ее глотать? И сможет ли она решиться на это? Капельки пота выступили на ее лбу, несмотря на морозный воздух.

Поместив таблетку на язык, Эйслин уже было собралась проглотить ее, когда почувствовала невесомость, охватившую ноги и предшествующую телепортации. Чуть не подавившись, Эйслин выплюнула капсулу и попыталась поймать ту рукой. Но упустила. Таблетка улетела в грязь. Эйслин понимала, что не стоит останавливаться ради отравленной пилюли. Если она выживет, то получит еще одну от старейшин. Ведь несмотря на их усердное притворство, что они оказывают дружественную поддержку обладающим магией, на самом деле их не заботило, сколько людей может погибнуть в ходе этой войны.

Заклинание Эйслин казалось не стабильным, но все же работало. Ей требовалось больше энергии — намного больше. Отпустив заклинание света, Эйслин перенаправила силы ради своего спасения. В эту секунду она прекрасно осознавала, что собирается сделать, — а вот бэльта не сообразили, что могли бы воспользоваться ее уязвимостью, ведь половина тела девушки мерцала, переходя в режим телепортации — но была слишком усталой, чтобы хоть на что-то обращать внимание.

Эйслин почувствовала, как провалилась в темную звездную бездну, но не поняла, насколько долго там пробыла. Возможно, даже несколько человеческих жизней. Телепортация на большие расстояния отличалась от коротких прыжков из точки А в точку Б. Когда ей довелось впервые испытать на себе это заклинание, то девушка полюбопытствовала у старейшин, сколько времени отсутствовала, но они так и не ответили. Все, кого она когда-либо любила, погибли, а старейшины жили вечно, поэтому у Эйслин не получилось с точностью определить прошедшее время. Из всех кого она знала, только Тревис пережил годы в прыжке телепортации. Но никто из них никогда не обсуждал ничего личного. Это походило на неписаный закон. Нет пути назад. Нет прошлого. По крайней мере, ни один из них не готов был обсуждать это. Вокруг Эйслин закружились голоса, бормоча нечто на лемарианском языке, с присущим только ему щелчками и клацаньем. Она пыталась поговорить со старейшинами, но ее проигнорировали. В более коротких и простых прыжках ее тело сохраняло форму. Эйслин никогда не понимала, как после телепортации, где не было ничего кроме ее духа, она вновь обретала телесную оболочку. Астральная энергия замирала между временем и пространством.

Эйслин взволновал хруст, с которым затрещали ее кости.

«Кости. У меня опять есть кости…, а значит это…»

Эйслин не осознавала, что теперь ее окружали стены дома, пока не почувствовала на своем лице ворсинки восточного ковра ее бабушки. Аромат корицы и сирени. Эйслин затопило облегчение. Вопреки всем доводам разума, старейшины привели ее домой. Может, они все-таки чуть больше заботились обо всех, чем ранее считала девушка — или хотя бы об Эйслин. Она попыталась проползти через ковер до угла со святынями, чтобы должным образом отблагодарить старейшин, но голова закружилась. Эйслин объяла тьма, не дав возможности хоть что-то сделать.

Не понимая, что ее разбудило, Эйслин открыла глаза. Сквозь грубые разломы на высоких стенах проникал бледный свет. День. Ей повезло найти этот заброшенный серебряный рудник с шахтами, проходящими под землей. Если бы Эйслин пришлось освещать помещение с помощью магических сил, то это давно бы ее истощило.

«Уже наступил следующий день? Сколько вообще их прошло после случившегося?»

В голове Эйслин пульсировала ноющая боль. Во рту преобладал привкус помоев. Заклинание полностью изнурило ее магию, но, черт возьми, она выжила. Жива. Ее затопили воспоминания. В этот раз Эйслин оказалась на волосок от смерти. Желудок сжался, и она перекатилась на бок, так как горло раздирало сухими рвотными спазмами. Может, она все-таки случайно поглотила немного яда?

Горький смешок вызвал боль в потрескавшихся губах. Конечно же, она этого не сделала. Даже малая доля цианида была способна убить. Если бы девушка просто прикусила капсулу, не сглатывая при этом, то это бы привело к смерти. Эйслин попыталась сесть. Ее голову пронзила сильнейшая боль, но она все равно старалась удержать глаза открытыми.

Ей кое-как удалось встать. Эйслин нашла свою кружку, покрытую трещинами, и, наклонившись, наполнила ту водой, которая постоянно стекала с одной из стен пещеры, напоминая своим напором водопад. С помощью магии девушка нагрела жидкость. Затем, порывшись в небольших металлических ящичках, Эйслин добавила в воду мяту и анис. А потом еще и ложку меда, который на свой страх и риск самолично добыла из улья. Эйслин перевела взгляд на кружку, но та оказалась пустой. Глаза девушки округлились, а из-за того, насколько устали мышцы ее лица, любое движение стало походить на пытку. Эйслин задумалась, а не привиделся ли ей чай. Но, так и не вспомнив, пила ли она напиток, Эйслин для верности заварила еще одну чашку.

Как только живительная жидкость попала в желудок, Эйслин, наконец-то, почувствовала себя человеком. Или чем там она была все эти дни. Пока девушка обходила свою уютную пещерку, напоминающую домик хоббита, то периодически останавливала взгляд на самых любимых книгах, на кучке безделушек из Китая и на бабушкином ковре — это все, что осталось от ее прежней жизни. К тому времени, как Эйслин освоила магию настолько, чтобы самостоятельно прыгать на короткие расстояния, большинство вещей из разрушенного дома ее родителей были либо украдены, либо уничтожены стихией. Покопавшись в руинах, она нашла всего несколько вещиц, оставленных некогда существовавшей цивилизацией. Девушка тяжело вздохнула и почувствовала, как грудь прострелило болью. Эйслин задумалась, смогли ли бэльта ее ранить перед тем, как ей удалось сбежать. Она стянула с себя одежду — плотные коричневые кожаные штаны, клетчатую фланелевую рубашку и рваную черную кожаную куртку — и начала внимательно изучать свое тело. Вроде оно осталось тем же. Длинный белый шрам, тянувшийся от груди до бедра, находился все на том же месте.

«Ага, конечно. Что с ним могло случиться?»

Появилось несколько новых синяков, но в целом худое мускулистое тело Эйслин осталось без изменений. До того, как мир рухнул, она ненавидела свой рост, достигающий шести футов. Но теперь Эйслин благодарила за это бога. Так как длинные ноги позволяли ей очень быстро бегать.

Девушка сморщила носик. Ведь как только она сняла рваную кожаную одежду, зловоние гнили усилилось. Понимая, что так несло именно от нее, Эйслин шагнула под водопад, льющийся в одном из углов пещеры, и стояла под струями до тех пор, пока у нее не начали стучать зубы. А после, она потянулась к своей магии, чтобы согреться. Казалось, недопустимо впустую растрачивать силы на такие мелочи. Но Эйслин прикинула и решила, что как-нибудь переживет такую маленькую потерю. Несмотря на крепкий сон, ей все еще не удалось полностью восстановиться. А произойдет это только в том случае, если Эйслин вообще перестанет использовать магию хотя бы на некоторое время. Эйслин потянулась к замусоленному кусочку мыла ручной работы и вымыла волосы. Затем нанесла пену на свое тело, также избавляясь от грязи.

Нечто вторглось в пещеру над землей. Эйслин ощущала взлом подобно трепету в груди. Это случилось снова. Выскочив из-под водопада, Эйслин откинула свои длинные рыжие волосы на плечи, открывая лицо. Мыльная вода струилась по телу, но девушка не знала, кто или что находилось снаружи, поэтому не хотела поступаться ни на йоту магией для того, чтобы себя высушить. Использование магической силы предупредит всех, кто бы ни был на улице, о ее присутствие. Поэтому Эйслин с помощью своего дара Искателя, собрала даже самые крошечные завитки магии и обвила ими весь путь в пещеру так, чтобы никто не смог разобраться, откуда это исходит. Искатели могли с точностью определить кого-то обладающего магией. Этот дар был полезен и для выяснения истины, но он не относился к ее основным талантам и поэтому был слаб.

Эйслин ахнула. Тревис? Но каким образом он сюда добрался? Он же не знал, где она живет. Может, ему рассказал об этом ее лемарианский наставник?

«Эйслин, — услышала она в своем сознании голос Тревиса. — Впусти нас».

Это «нас», бесспорно, означало, что связанное с ним животное также находилось снаружи. Когда магия Искателя только начинала зарождаться, люди объединялись с животными. Тревис выбрал себе виверру³, обладающей самой прекрасной рыже-золотой шкуркой с вкраплением пятнышек цвета оникса.

«А должна ли я?». — В Эйслин вспыхнули сомнения. Ее пещера все еще оставалась безопасной только потому, что о ней никто не знал. А вернее никто, кто бы смог потом рассказать. Эйслин натянула поношенную шерстяную сорочку — когда-то та была зеленой, но из-за большого количества заплат стала казаться черной — и отжала свои волосы от воды.

В голове Эйслин раздался пронзительный визг, похожий на крик разъяренной виверры. Затем Тревис вновь выкрикнул ее имя и оставил их телепатическую связь открытой. А вернее заблокировал канал, чтобы девушка не могла разорвать контакт. В раздражении Эйслин начала подозревать мужчину в организации некой ловушки. Вообще Эйслин считала, что Тревис заслуживает доверия, но когда нечто происходило прямо около ее убежища, она не доверяла никому. А особенно старейшинам. Единственная причина, по которой Эйслин могла хоть как-то работать с ними это то, что она понимала их мотивы. Ну, или думала, что понимала. Эйслин до сих пор не простила их за убийство матери. Бедной, больной и совершенно запутавшейся Тары.