Особенно страшно это делать, когда ты один, и когда это неведомое, которое измучило тебя до предела, в конце концов прорывается наружу, отрывает тебя от "правильных" дел, подчиняет себе твой разум и швыряет тебя в зыбкую пучину полнейшей неизвестности. Самое страшное в этот момент - это не полновесные укусы "правильных жуков", подравнивающие тебя под всех, а мучительнейшие укусы твоих собственных сомнений - не мираж ли, не иллюзия ли все это, не понапрасну ли губишь ты свою жизнь?

Но если это всего лишь иллюзия, то почему она столь реальна, столь мучительна, почему так тяжело с ней расстаться, почему сопротивляющийся разум, страх и здравый смысл, даже объединивши вместе свои усилия, не могут, бессильны похоронить эту иллюзию в твоей душе, а она только сильнее разгорается в ответ?

Я думаю, что человеческий разум никогда не получит ответа на этот вопрос. И тем не менее, я принужден идти по своему скорбному пути, не требуя ответа, потому что не идти - еще страшней. Я принужден всю жизнь разбираться в том, как функционирует "жировое тело" духовного опыта, зная, что разум не в силах этого понять, и при этом будучи не в силах оторваться от этого занятия. Видимо, такой уж у меня неудачный талант, возможно, не у меня одного. Ой как не завидую я людям, обладающим таким ужасным даром, потому что я знаю, каково с ним жить, непосредственно изнутри.

Выходит, что аккумуляция духовного опыта путем только интеллектуального познания действительности, путем развития одного только разума, попытка взвалить ответственность за счастье и благо на один только интеллект - обречена на неуспех. Человек не является рациональным существом, напротив, он лишь по видимости рационален, а на деле он иррационален, - и не в силу своих убеждений, иллюзий, привычек, традиций или особенностей общественного развития, - он иррационален просто в силу своей природы. Значит, существует еще что-то, что не может быть "понято" в смысле "познано", а может быть только "прочувствовано". Ну да, недаром же сущесвуют слова "истина" и "красота". Но между тем и другим не лежит пропасть, то и другое как-то связано между собой. Уметь найти эту связь и показать ее всем остальным так, как не показывал до того никто другой - вот это и составляет суть, ядро любого настоящего таланта.

Итак, духовный опыт, который определяет для человека смысл, качество и субъективную ценность жизни, полноту его счастья, завершенность этого счастья, завершенность самой жизни и готовность к смерти как высший этап понимания своего мистического слияния, уже не с другой душой, а со всем миром, с вечностью в своей душе - этот духовный опыт находится в какой-то тонкой неведомой субстанции, которую я условно называл "жировым телом" ввиду конечности, невосполнимости ее ресурсов, невозможности ее регенерации, отката назад, невозможности начать что-то снова, и эта субстанция не находится в ведении разума, хотя вероятно, имеет с ним какую-то связь. И в этой субстанции действуют свои законы. И эти законы необходимо изучать…

Стоп! Засада. Опять "изучать"? Опять свалить все на разум, на рациональное объяснение феномена красоты? Чушь! В том то все и дело, что "изучать" это самое "жировое тело" НЕВОЗМОЖНО. Его можно только чувствовать. Умные были люди Вундт, Титченер и прочие интроспекционисты. Как они хорошо понимали все эти тонкие вещи! А в нашем Институте Психологии Академии наук СССР это и понимать некому. Там теперь все работают с моделью "человека-оператора", который сидит в танке или в самолете и стреляет по вражеским леталкам и стрелялкам.

Увы, в наш технологический век Человека превратили в придаток к гусеницам, пушкам и ракетам. Он теперь уже даже и не Человек, а "человек-оператор". Провели замеры, построили математическую модель и конструируют панель приборов, такую чтобы человеку- оператору было удобно летать, ездить, маневрировать, рассстреливать и давить гусеницами менее совершенные конструкции, в каждой из которых тоже сидит "человек-оператор". Бред! И этим бредом занимается почти весь Институт Психологии Академии наук. Вундт и Титченер отдыхают. Зачем разбираться на тонком уровне в собственном счастье или несчастье, изучать какое-то "жировое тело" духовного опыта, которого и нет вовсе? Убей всех врагов и будь счастлив. Как все-таки еще несовершенен человек!

А я, неправильный жук, тем временем радуюсь, что подобрался к таинственному "жировому телу" еще на волосок ближе, решив очередную задачку со многими неизвестными. По крайней мере, мне теперь понятно, что наполнение "жирового тела" духовного опыта зависит не от абсолютной величины разума индивида и не от абсолютной величины его таланта (еще вопрос, можно ли их измерить!), а скорее от баланса внутренней природы человека и окружающих его внешних обстоятельств.

Хм! Гениально! Экий я осел! Это же надо столько мудрствовать, чтобы в конце длинных заумных рассуждений родить в муках всеми затасканный трюизм! Но видимо, не все так просто, что люди с древних времен, столько веков подряд не могут уйти дальше этого трюизма в решении проклятого вопроса о смысле жизни и предназначении человека. Вероятно, и мне не удастся продинуться далеко вперед. Где ты, мой спаситель, мой милый бронзовый Будда, где мне тебя искать и о чем просить? Молодец, Оленька! Хорошо она меня этой японской легендой уела. И про голландского дядюшку мне теперь тоже все ясно. Умнющая женщина эта Ольга! И тоже несчастная. Отчего все-таки так бывает, что ни ум, ни талант не впрок, а только во вред?..

14. О том, как незначительные вещи влияют на женскую судьбу.

Лидия Ивановна выписала Ольгу, как и обещала мне, через две недели, и я проводил ее домой. Ольга ни в коем случае не хотела, чтобы я провожал ее до самого дома, а тем более, заходил к ней, но я настоял, и она с видимой неохотой позволила мне войти в лифт вместе с ней. Мы поднялись на седьмой этаж. Ключей от дома у Ольги не было, и нам пришлось долго звонить, стучать в дверь, потом снова звонить. Когда мы уже совсем отчаялись, и я хотел предложить Ольге пойти ко мне, за дверью вдруг послышались быстрые шаркающие шаги, и дверь со скрежетом приоткрылась, лязгнув цепочкой.

В открывшемся просвете мелькнула пола цветастого женского халата, а затем появилось лицо нестарой еще женщины, и на этом самом лице, казалось, застыло обиженно- брюзгливое выражение с явным оттенком враждебности и недоброжелательности. Физиономия напомнила мне картинку- иллюстрацию из старого учебника психиатрии "Склочник-кверулянт, пишущий донос": такие же брюзгливые складки вокруг губ, такие же недобрые колючие глазки, выглядывающие из-под насупленных бровей, как пулемет из амбразуры.

Черты этого лица смутно напомнили мне Ольгу, и я понял, что это была ее мать. Она посмотрела на Ольгу мрачным рыскающим взглядом, и недоброжелательное выражение на ее лице еще усилилось.

- Что, неужто вылечили уже? - голос женщины был под стать ее лицу, вязкий и холодный, как придорожная грязь поздней осенью - Что-то уж больно быстро! Могли бы и подольше подержать. Без тебя-то как хорошо было, прямо рай! Женщина перевела взгляд на меня:

- Ба! Она еще и хахеля с собой привела, совсем совесть потеряла!

- Ты может, дверь откроешь, а разговоры потом? - хмуро ответила Ольга голосом, который не сулил ничего хорошего. И, повернувшись ко мне, сказала несколько более мягко:

- Алеша, пожалуйста, идите домой, я вам позвоню.

- Нет, я не уйду, пока не увижу, что у тебя все в порядке - ответил я и сам удивился своей решительности.

- Ну, как знаете - ответила мне Ольга каким-то тусклым деревянным голосом, а затем вновь повернулась к двери, и тут в ее голосе неожиданно звякнул металл:

- Ну что, долго еще нам за дверью стоять? Дверь скрипнула, лязгнула и открылась.

- Заходите, Алеша - сказала Ольга голосом, уже не деревянным и не железным, а просто полным грустной иронии и, пропустив меня вперед, вошла следом за мной в узкий полутемный коридор.

- Зина, кто это там?- раздался мужской голос.

- Да кто, кто!..- с досадой прошипела Ольгина мать, прошлепала через коридор в своих тапочках без задников и скрылась.