За время его рассказа Анечка немного успокоилась. И слушала с любопытством, от меня не укрылось, каким интересом блеснули ее все еще мокрые глаза. Но Воронов сразу взял ситуацию под контроль, не позволив Альберту распространяться о деталях своего приключения:

– Так, стоп! С этого момента приказываю вам обоим: держать язык за зубами и не рассказывать ничего и никому – понятно? – никому и ничего без моего особого разрешения в письменном виде! Слышите? Сейчас вы – ходячая добыча для журналистов и конкурентов! Этого нельзя допустить, и я не допущу.

– Спасибо вам, дяденька, – пискнула Аня.

– Не за что, племянница. Откровенно говоря, на вас обоих мне наплевать. Я об Ирине думаю. Карьеру ей испортить – ей, жене моего лучшего друга, да и без того приятной женщине! Этого я никому не позволю.

Он замолчал, и дальше, до самой гостиницы, никто из нас не произнес ни слова.

Час спустя мы втроем – я, Игорь и Ирина – сидели в гостиничном ресторане, выбрав самый отдаленный столик под низким гофрированным абажуром, тень от которого скрывала наши лица.

Нужно было обсудить создавшееся положение. Сдвинув головы, мы жарко шептались, не обращая внимания на то, что наш ужин стынет.

Когда же подвели итоги, получилось следующее:

1. До сих пор никем не оприходованный труп генерального директора Дома моды Анатолия Пищика покоился в лесополосе Химки-Ховрино, прикрытый сверху куском полиэтилена, который так кстати нашелся на дне чемодана. А может быть, уже и не покоился – потому что, попросив таксиста притормозить у первого же автомата, Игорь сделал анонимный звонок в милицию и сообщил о том, где и возле каких именно березок сотрудников убойного отдела ожидает интересная находка.

– О господи, Игорь! А как же ты ушел в лес с кофром, попросив таксиста обождать? Он же мгновенно заподозрил что-то неладное! И наверняка запомнил твои приметы! – переполошилась Ирина.

– Успокойся, дорогая, – подмигнул ей Воронов. – Я действительно потащил в лес чемодан, но перед этим всю дорогу «приседал на уши» таксисту, рассказывая страшные истории о том, какая у меня жена-стерва и теща-сволочь. Он, кстати сказать, эту тему с удовольствием подхватил, и оба мы, пока ехали в Химки-Ховрино, разливались соловьями, ища друг в друге утешения. Поэтому, когда я сказал, что в чемодане вещи стервы-жены, которые я хочу выкинуть с глаз долой, потому что буквально час назад она сбежала от меня с любовником, таксист не только не удивился, но и высказал мне полное одобрение. Да еще сам выискивал лесочек погуще.

Акулова кивнула, не сказав больше ничего. В складках ее губ залегла строгая морщинка.

Итак, продолжаем:

2. Ни самих Пищиков, ни их секретаршу Светлану, ни модель Елену Зайцеву никто из нас раньше не знал. Поэтому совершенно непонятно, зачем кому-то понадобилось подбрасывать нам труп. Этому просто не находилось никакого другого объяснения, кроме одного: попытаться запутать нас в разбирательстве скандального криминального дела.

3. Не смогли мы объяснить и мотивы нападения на Альбертика. Если не считать хлороформа, самому дизайнеру не причинили никакого вреда – просто на несколько минут лишили его сознания. Коллекция была в порядке, павильон тоже. Ключи от шоу-рума – их было три: у Ирины, меня и самого Альберта – ни у кого не пропали.

4. Если Рита Малинкина, рассказавшая мне так много всего интересного, попала под колеса не случайно – а так оно скорее всего и есть – то велика вероятность, что за нами следят.

5. Моя версия о том, что Анатолия Пищика тоже одурманили, а затем, завернув в материю, вынесли из здания, была одобрена всеми присутствующими. Ирина подтвердила, что при желании любого человека можно упрятать в тюк ткани так, что это будет совсем незаметно постороннему глазу.

– Да, но тогда получается, что второй директор, Владилен Пищик, не только в курсе того, куда делся его брат, но и сам имел отношение к похищению, – подчеркнула я.

– Безусловно, – подтвердил Игорь. – И даже больше: наверняка он сам и организовал похищение. Но что могли не поделить братья? Прибыль от Модной недели? Новую любовницу? Право первому дать интервью иностранному журналу? Увы, вопросов здесь много, а ответов нет ни одного.

Ирина сказала, задумчиво ввинчивая в пепельницу докуренную сигарету:

– Братья часто ездили в командировки, брали с собой секретаршу. После одной из таких командировок ее и убили... Значит, это вряд ли были просто командировки, тут что-то другое!

– Само собой, но как мы с вами узнаем, что именно? – возразил Игорь. – И вообще – нужно ли это узнавать? Проблемы владельцев Модной недели – не наши проблемы.

– До тех пор, пока мы не находим труп у себя в чемодане!

– Да, но надеюсь, мы не будем находить у себя по трупу в день! Я предлагаю просто забыть об этой истории, то есть забыть о том, что у каких-то людей, которых мы даже не знаем, случались какие-то неприятности. И целиком сосредоточиться на подготовке к показу – раз, и на соблюдении правил личной безопасности – два. Никто не должен испортить нашу коллекцию и уморить голодом наших девочек, как это произошло с этой... как ее? Фотомоделью Еленой Зайцевой. Это наши с Женей задачи на те пять дней, что отведены на Модную Неделю. Продержимся, Жень?

– Будем стараться, – ответила я. И не удержалась от того, чтобы внести поправку:

– Между прочим, Елену Зайцеву никто голодом не морил. Ее похитили, это верно, и чтобы она не убежала, держали прикованной наручниками к батарее, и умерла она действительно от голода, но не потому, что ее не кормили, нет! Напротив, похитители всячески старались поддерживать в ней жизнь. Поставили рядом еду, воду...

– До которых она не могла дотянуться, – заметила Ирина, зябко поежившись.

– Чепуха! Ведь бутылка с водой была полной только наполовину, понимаете вы, наполовину! Это значит, что Лена пила воду, а значит, вполне могла достать и до хлеба с колбасой. Просто она сама не хотела. Ирина Михайловна, как называется болезнь, при которой молодые женщины сознательно доводят себя до полного истощения?

– Анорексия, – подняла голову Акулова. – Это очень серьезное психическое заболевание, патологическое отсутствие аппетита, оно почти не поддается лечению... Настоящий «бич» юных фотомоделей...

– Вот! Я утверждаю, что модель Елена Зайцева была больна анорексией. Я заподозрила это сразу же, как только услышала от Малинкиной о том, что девушка очень мало ела и на глазах теряла свою былую красоту. Тусклые волосы, морщинистая кожа, ломкие ногти... Нет, Зайцеву не травили, как это предполагала Рита! Она сама убивала себя, добровольно отказываясь от еды. Во всем виновато, если хотите, общественное мнение, в глазах которого образ изможденной модели создает неправильный идеал женской красоты. А в результате все это приводит к трагическим последствиям.

– Что, ты хочешь убедить меня в том, что молодая здоровая девушка ради того, чтобы пару раз крутануться на этом, как его, подиуме, готова питаться одним воздухом и водой? – скептически прищурил Воронов один глаз.

Вместо меня неожиданно ответила Ирина:

– Я думаю, Женя права! Ты просто не знаешь, что значит для девушек быть моделью. Это же мечта миллионов и миллионов из них. Ведь как они представляют себе этот мир моды? «Ах, брызги шампанского, толпы поклонников, лимузины, круизы, светские рауты! И сотни моих портретов: анфас и в профиль, в купальнике и в чернобурке, с цветами, духами, котятами! В Париже, Милане, Лондоне!» Подиум для современных девушек – это вершина мира, откуда можно снисходительно взирать на толпу, получая за это большие деньги. И борьба за это «место под солнцем» действительно идет не на жизнь, а на смерть. Манекенщицы голодают неделями, месяцами, годами...

Воронов глубоко вздохнул и резко пододвинул к себе тарелку с мясом и зеленым гарниром. Я последовала его примеру, чувствуя, что готова съесть все, что стоит не только на нашем столе, но и на соседнем, да не прочь заодно прихватить и запас из ресторанного холодильника. Будто не заметив этого, Акулова, продолжала: