– В прошлом году 22-летняя манекенщица из Латинской Америки Лизель Рамос умерла прямо во время показа, просто свалилась у себя в гримерке под ноги своего продюсера. Несколько медиков, пришедших посмотреть шоу, сразу же бросились к манекенщице и попытались привести ее в чувство. Но спасти девушку не удалось. Врачи диагностировали смерть от истощения... Через пару месяцев от анорексии скончалась ее сестра, 18-летняя Элиана. Она тоже сидела на строгой «диете», состоящей из облегченной колы и двух листиков латука в день. По мнению судебно-медицинских экспертов, Элиана была в крайней степени пищевого истощения, что окончательно подорвало ее здоровье. А потом, спустя всего несколько недель, погибла Ана Каролина Рестон – известная бразильская модель. Ее вес едва достигал сорока килограммов при росте почти метр восемьдесят! И вы знаете, с некоторых пор модные Дома стали бороться с анорексией. Теперь слишком худых моделей просто не допускают к показу. Берут только тех, чей индекс массы тела не менее 18,5 – этот показатель вычисляется как соотношение веса тела в килограммах на квадрат роста в метрах. И...

Ирина увлеклась и заговорила с жаром, как и всегда, когда рассказывала о мире моды, – как о хороших, так и отвратительных сторонах этого мира. Чувствовалось, что у нее в запасе еще немало подобных историй.

– Хорошо-хорошо, я уже понял, что манекенщицы убивают себя ради себя же, любимых, – выставил Воронов перед собой обе ладони. – Но не будем забывать, что Зайцевой кололи наркотики!

– Откуда мы знаем, что это были наркотики?

– Но не витамины же?

– Может быть, и витамины. Или какие-нибудь стимуляторы, поддерживающие жизнь. Ведь девушку держали в плену больше недели. Похитители не могли не заметить, что она ничего не ест и буквально угасает у них на глазах.

– Тогда зачем же она им была нужна? Живая?

– Вот этого я не знаю... Может быть, похитители хотели добиться от нее разгадки какой-то тайны?

Сказав это, моя клиентка тоже взяла вилку и ковырнула ею жареный картофель. Я и Воронов уже давно вовсю работали челюстями.

Наконец-то наступил вечер. Я у себя в номере, лежу на кровати, закинув руки за голову, смотрю в серый потолок, слушаю тишину и думаю.

Я так устала за этот сумасшедший день, что казалось, усну сразу же, как только уроню голову на подушку. Оказалось же, что во мне еще есть силы валяться без сна и напряженно думать – мысли сами пробивались сквозь усталость, как трава из-под асфальта, и никак не хотели отпускать.

Правильно ли мы поступили, согласившись на предложение Игоря выкинуть из головы все постороннее и целиком сосредоточиться на собственной безопасности? Может быть, надо было сразу же позвонить куда следует – в ту же самую минуту, как только мы нашли труп, и отдать себя в руки нашей доблестной милиции? Может быть, тогда и Рита Малинкина осталась бы жива... Хотя скорее всего участь этой девушки была решена в ту же минуту, как только она стала задавать второму Пищику всякие «неудобные» вопросы... А Альберт? Чего хотели добиться от него? Никто не «отключает» человека хлороформом шутки ради, по крайней мере, не в такое время и в таком месте...

Чу!.. Что это?! Возле моей двери чуть слышно скрипнула половица. Я рывком поднялась на кровати. Кто-то осторожно крался по коридору. Настолько осторожно, что это могло уловить только такое натренированное ухо, как мое.

Я бесшумно соскочила с кровати и двинулась к двери походкой ниндзя. Тихо-тихо, легким и плавным движением отжала ручку и чуть потянула на себя створку. Она открылась бесшумно.

Босиком, прижав к груди ботинки, по коридору в направлении номера Ирины Акуловой крался Альбертик. Он успел принять душ и переодеться – мокрые разноцветные пряди были зачесаны набок и частично касались воротника новой цветной рубашки. Было видно, что опыта в бесшумном передвижении по открытому пространству у парня нет никакого: он шел, втянув голову в плечи и высоко, будто цапля на болоте, поднимая ноги.

Я на секунду задумалась, стоит ли перегородить ему дорогу; и вдруг эта самая секунда все и решила. Иринина дверь сама открылась навстречу дизайнеру, и тот, нервно оглянувшись – я едва успела отпрянуть, – скользнул в номер.

Я осталась стоять в задумчивости. Не было сомнений, что Альберта впустила к себе сама Акулова: я отчетливо видела ее плечо и руку, мелькнувшие в дверном проеме за миг до того, как Альберт скрылся в номере моей клиентки.

Что ж! Дело, как говорится, молодое. Хотя Ирина была старше своего дизайнера минимум лет на десять-двенадцать. Но сохранилась она прекрасно, а Альберт же, быть может, предпочитал женщин бальзаковского возраста?

В любом случае это было не мое дело. Хотя подстраховаться и уточнить, все ли в порядке, все-таки стоило.

Я вернулась к себе и набрала внутренний номер Ирины. Она ответила почти сразу.

– Да?

– Это Женя. Я решила уточнить на всякий случай – у вас все хорошо?

– Что вы... почему... Да, все в порядке.

Я помолчала.

– Ну, что ж... Тогда спокойной ночи.

Она отключилась, не попрощавшись. Я зевнула и снова забралась в постель – все-таки надо спать, хотя крепости нервной системы этих любовников оставалось только позавидовать. После такого дня у них еще оставались силы и, главное, желание заниматься любовью! Что до меня – то если бы сейчас ко мне в номер вошел, поигрывая мускулами, сам Марлон Брандо, я бы только фыркнула ему в лицо!

Под тишину и темноту ко мне лепилась дремота. Свернувшись калачиком, я очень уютно устроилась под мягким одеялом и сказала сама себе: «Спокойной ночи», как вдруг...

Опять! Кто-то снова крался по коридору. Все-таки для гостиницы такого ранга в «Московии» слишком скрипучие полы. Проклиная все на свете, выкатилась из кровати и опять подкралась к двери.

У номера Ирины в позе изготовившейся к прыжку тигрицы стояла Лола. Я видела ее только со спины, но этого было достаточно, чтобы мой позвоночник продрал мороз: в руках у манекенщицы был длинный кавказский кинжал, который она держала на изготовку, подняв его над головой, как копье. Длинные черные волосы манекенщицы разметались по плечам. А красные маки, которые были разбросаны по черному полю ее шелковой пижамы, казались пятнами крови ее невинных жертв!

Я поежилась, на миг представив себе, как Лола, не дрогнув ни единым мускулом, перерезает этим кинжалом горло моей клиентке, которая, между прочим, еще в полной мере со мной не расплатилась.

Медлить было нельзя! В три-четыре мягких прыжка я настигла Лолу, обхватила ее сзади, одной рукой зажав рот, а другой выворачивая кисть с зажатым в ней клинком. Очень легкая, несмотря на свой высокий рост, Лола повисла у меня на руках.

Радуясь, что мы смогли произвести не очень много шума, я буквально на себе протащила ее несколько метров по коридору и впихнула в свой номер. Не удержавшись на ногах (во время пленения она потеряла один шлепанец, очень красивый, с меховой опушкой и на каблучке), «женщина-вамп» по инерции сделала еще несколько шагов, попыталась ухватиться за край стеклянного столика, но промахнулась и ничком упала прямо посреди комнаты, ударившись о пол всеми выступающими частями тела.

– Б..! Мое лицо!!! Я разбила себе лицо!! – заорала она, привставая на руках. Из точеной ноздри цвета слоновой кости действительно вытекала тоненькая, как алый китайский шнурок, струйка крови.

– Лед! Мне нужен лед!

– Не ори! – приказала я, открывая холодильник. Кинжал, который я вынула из ее вывернутой руки, мне пришлось сунуть в карман халата – без присмотра такое оружие оставлять не хотелось. Холодильник у меня здесь был не какой-нибудь отечественный типа «Бирюсы», а добротный, импортный и соответственно, без льда. В глубине его урчащего живота одиноко дрожала бутылка минералки.

– Скорее, дайте же мне лед, а то начнется отек! Боже, боже, как я буду выступать на показе! Ирина Михайловна меня снимет с показа, непременно снимет!

Она рыдала, вытирая слезы своими черными волосами, и раскачивалась из стороны в сторону, будто китайский болванчик, не делая никаких попыток подняться с пола. Я не могла не удивиться этой странной женщине, которая, переживая за то, что хозяйка сможет снять ее с показа, всего минуту назад недвусмысленно намеревалась прирезать эту же самую хозяйку.