К счастью, в компании ни слова не говорили о деньгах и достатке, потому что ни для кого из присутствующих это не было самоцелью. Друзья, как все увлеченные искатели, с горящими глазами спорили о вещах, материальных лишь отчасти, а именно о том, в чем подросшие читатели Рэя Брэдбери находят новое направление для приключений разума. Мэри молчала и улыбалась.
Беседа шла вполне спокойно, пока за спинами официантов Капа не заметил промелькнувшего повара. Он сорвался с места, а трое оставшихся за столом не отводили от него глаз: Андрей смеялся, женщины смотрели с любопытством. Когда Капа вернулся и извинился, выяснилось, что он просто не мог не поинтересоваться у повара по поводу одного хитрого японского блюда.
Пожалуй, Капа показался Алисе более милым, чем его чопорная Мэри. Такие люди боятся играть роли и защищаются от них постоянной импровизацией.
Алиса рассеянно разглядывала других посетителей ресторана, когда до ее уха донеслась непонятная декламация.
— …«Из-за угла вышел человек, — произнес Капин голос. — Он шел торопливо, втянув голову в плечи и надвинув шляпу на брови. Он наступал на лужи, в которых отражались звезды, и не замечал этого…» — Вес это Капралов говорил, обращаясь к Алисе.
— Что сие значит? — изумился Андрей.
— Таковы люди, с которыми тебе, Алиса, предстоит работать! — пояснил Капа, — И твоя задача — научить его увидеть лужу, потом звезды в ней, а потом и звезды на небе! А там уж, возможно, он полюбит их или ту землю, по которой идет,,. Психология — это охота, охота за звездами… И, знаешь, я верю, что тебе это по силам.
Алиса окончательно перестала жалеть о том, что познакомилась с другом Андрея.
Саша всегда был чудаком и, к счастью, не менялся ни с возрастом, ни с переменой места жительства, ни с обретением ученых степеней. Некоторые чудачества Капы поддерживались и финансировались Британской академией наук. К тому же рядом с ним была Мэри, так что реальной становилась даже «охота за звездами».
В Центре, который теперь открывался в Питере по задумке Капралова, разумеется, нашлась интересная работа для Алисы, приступать к работе нужно было уже через месяц.
Дома Алиса долго не могла заснуть: сбывающиеся надежды — настоящее испытание для нервной системы впечатлительного человека. Во-первых, скоро свадьба. Но кроме этого понятного волнения будоражили и «приехавшие» вместе с Капраловым новые перспективы в работе. Психология всегда казалась Алисе верхушкой большого айсберга философии, но преподаватели, а позже — старшие коллеги категорически разделяли и даже «сталкивали лбами» эти науки; теперь же ей предстояло заниматься тем, во что она верила.
Когда Алиса заснула, ей почему-то приснилась загадочная рыба фугу, про которую в японском ресторане рассказывал Капа. Эту деликатесную рыбу могут готовить только очень опытные и умелые повара, ибо любое незначительное отклонение от сложного рецепта делает фугу ядовитой и смертельно опасной для жизни человека. На вывесках или дверях японских ресторанов, где отваживаются готовить это блюдо, есть специальные зарубки. Каждая зарубка — это удачно приготовленная в этом заведении фугу. Алисе снился ее рабочий кабинет специалиста по нестандартной психологии. В кабинете стоял большой аквариум, где плавала фугу, а дверной косяк будто шрамами был испещрен свежими зарубками. Ни во сне, ни поутру Алиса не могла понять, что означали эти насечки: количество фугу, съеденных ее посетителями, или количество вошедших в эту дверь и съеденных фугу.
Обычно, когда они расставались и Алиса заходила в свой подъезд, из реальной фигуры превращаясь в невесомое отражение на внутренней стороне век, Андрей еще долго сидел, облокотившись на руль, и знал, что будет так же тосковать, когда в его квартире закончится ремонт и они будут жить вместе — ведь несколько часов в сутки у них всегда будет воровать работа…
Спать Андрей не хотел: на днях выставка, и завтра они с Алисой едут по делам в Москву.
Охранник открыл ему галерею и изумленно отступил назад: на часах было только пять утра, а директор был бодр и свеж и как ни в чем не бывало поднимался по лестнице легкой походкой хорошо отдохнувшего человека.
— Чем же занимается твой Андрей? — полюбопытствовала как-то соседка Люба.
— Он галерейщик!
— А-а, — с пониманием потянула Люба, — бизнесмен, значит.
Галерейщиком Андрей стал почти случайно: учился на художника, дружил с художниками, занимался графикой и ничего не понимал в бизнесе. Потом самый талантливый из его знакомых бросил писать картины и занялся более прибыльным делом, другой по той же причине перестал работать серьезно, а начал халтурить по заказам новых русских; а двое, «которым повезло», уехали работать за границу со словами: «В России любят только мертвых!» И однажды кто-то дружески хлопнул Андрея по плечу и сказал: «Давай! Если не ты, то кто же!» Тогда в Питере появилась маленькая галерея с большими перспективами, и нескольким хорошим художникам снова захотелось работать. А потом появилась Москва и необходимость деловой дружбы с ее предприимчивыми обитателями.
И здесь возник тот самый узелок, в котором то ли связались, то ли запутались две параллельные нити: Андрею пришлось общаться с вездесущей Стеллой, а значит, Алисе предопределено было пройти где-то совсем недалеко от Кирш…
— Стелла? Везде своя в доску, по-модному с девочками живет, у Долинской — вроде правой руки или наперсницы, отрекомендовали ее приятели Андрея, познакомив их на какой-то вечеринке. Долинская была известная московская галерейщица, как коллекционер русской живописи и уже поэтому была нужна и полезна Андрею.
Стелла была полезна Андрею также и потому, что была на «ты» со столичной богемой. На «вы» она обращалась разве что к Галине Долинской — светской львице, имеющей, подобно контрабандному чемодану, настоящее двойное дно. Стелла любила кокаин, а кока был частью бизнеса Долинской, правда незначительной. Оплату Галина принимала не только деньгами, но и сплетнями, а также «мелкими услугами».
Как бы то ни было, Стелла, желавшая через Андрея подружиться и с питерскими «модными людьми», рекомендовала его Долинской.
Когда в девять утра Андрей позвонил Стелле, слабо надеясь, что она не спит и мобильный не ответит: «Абонент временно недоступен», та уже сидела на кожаном диване в полумраке антикварной гостиной Долинской и дрожащей рукой крутила на блюдце кофейную чашечку. Услышав в сумочке трель телефона, Стелла вздрогнула и чуть не расплескала кофе на белоснежный пуловер. Долинская смерила ее строгим взглядом и, не выпуская из подагрических пальцев с дорогим маникюром тонкую сигару, прошипела:
— Не психуй.
— Галиночка, понимаете…
Долинская резко оборвала Стеллу;
— Ответь, звонит же.
Стелла стала копаться в сумочке, а Долинская наблюдала за ней из своего кресла. У Галины была очень короткая, принципиально седая стрижка с щипаной молодежной челочкой; мочки ушей оттягивали антикварные серьги, а поверх домашнего брючного костюма на одно плечо и колено была наброшена красная шаль.
Никто точно не знал возраста Долинской, на вид ей можно было дать чуть больше пятидесяти, но, возможно, она выглядела старше своего возраста, хотя могла себе позволить выглядеть моложе. У Долинской не было семьи, но был Левушка — молодой любовник и телохранитель. И внешностью, и интеллектом он напоминал Терминатора: тонкости жизни его не волновали. В сердце и в доме Галины Левушка занимал столько же места, сколько и ее пятнистый дог Шаман; кроме того, они потребляли одинаковое количество хорошего мяса.
— Алло? Уфф, Андрей! — Стелла облегченно вздохнула и подняла глаза на Галину, Та, пожевывая сигару, прищурилась. — Конечно… Чудесно… Галина Яковлевна в курсе. До встречи, жду, целую!
Стелла убрала телефон и, отпив кофе, покосилась на собачью голову, появившуюся в дверном проеме; через секунду над ней возникла еще одна такая же большая голова — женская, украшенная пышно взбитой прической в Духе Ренессанса. На что уж у Стеллы был цепкий глаз, а никак не могла понять: натуральные это волосы или парик. Наверное, все же парик, решила она сейчас, особенно если судить по такой же манерной, как прическа, в духе куртуазного века родинке над верхней губой. Поймав себя на том, что неприлично уставилась на эту неестественно большую родинку, Стелла опустила глаза. Между тем гостья, изображающая даму из галантного прошлого, царственно кивнув Стелле в знак приветствия, перевела взгляд на Галину,