Под этой слабой защитой спасатели продолжали вгрызаться в развалины. Один из них на секунду поднял лицо, покрытое пылью и грязью.

Комиссар услышал, как позади него обрушились куски каменного лома, и подумал, что когда достанут пострадавших и все будут в безопасности, надо будет напомнить криминалистам, чтобы они подвергли тщательной экспертизе все находки.

Комиссар решил еще немного пройти вперед, и один из пожарных направился к нему, чтобы помочь забраться в этот импровизированный шатер. Внизу были видны края цветного ковра, покрывавшего пол первого этажи. Там же двое рабочих продолжали разбирать обломки. А еще ниже, футах в восьми или десяти, лежали двое из трех оставшихся под развалинами человек.

Площадь работ постепенно сокращалась. Комиссар похвалил и подбодрил спасателей и пошел назад к фургону.

С рабочими остался его коллега из пожарного департамента, который продолжал стоять внутри брезентового укрытия и внимательно наблюдал за разборкой завалов.

– С божьей помощью мы доберемся до них примерно через час, – произнес он.

Полицейский кивнул, и они еще постояли, наблюдая за тем, как поднимали и относили в сторону крупные обломки.

– Смотрю я на весь этот кошмар… – комиссар покачал головой. Оба они слишком хорошо понимали, что ему хотелось сказать.

Невозможно было поверить, что под этой горой каменных обломков еще могли остаться живые люди.

Командир спасателей бросил быстрый взгляд на угрожающе наклонившийся фасад. Он волновался за своих людей, которые могли быть в любую минуту раздавлены и все же продолжали работать, стараясь докопаться до людей, вполне возможно, давно уже мертвых.

Но ни один из начальников не сказал ни слова, и медленный процесс разрезания, разборки и вытаскивания кусков арматуры и бетона продолжался…

Стив услышал их первым. Это длилось всего лишь несколько секунд, но совершенно точно, что это был звук отбойного молотка. Его стук раздавался где-то во тьме. А это могло означать только одно, что до них все-таки, наконец-то, действительно добрались!

– Энни! Я слышу их! Слушай…

И как будто для того, чтобы подтвердить его слова, раздался другой звук: резкий скрежет металла по камню, а потом снова вой пневматического молотка.

Стив почувствовал огромное облегчение, даже боль в теле стала стихать, как будто он принял чудесное лекарство.

Когда Энни не ответила, он рассердился на нее:

– Да что же ты молчишь? – требовательно спросил он.

Темнота проглотила его вопрос, и Энни прислушалась в надежде, что появятся какие-нибудь звуки. Какими они будут, голоса спасателей, после того, как их так долго ждали?

Потом до них вновь донесся отдаленный металлический скрежет. Тишина. И снова скрежет – уже громче.

«Звучит, как музыка», – с замиранием сердца подумала она и шепотом сказала:

– Да… я слышу…

– Теперь можно кричать, – торжествовал Стив, – я считаю до трех, а потом кричи, как можно громче.

Они стали считать: «Один…два…три!» И вместе закричали. Звук их голосов оказался таким слабым! Ненавистная тьма сразу поглотила его, и Энни, уронив голову назад, в отчаянии закрыла глаза. Бессмысленно! Конечно, это все бесполезно…

Стив представлял, как все это происходит наверху. Конечно, они притащили силовые установки, кабели, наладили освещение, словом, сделали все возможное.

Он как будто наяву видел змееподобные кабели, извивающиеся между развалинами, усталые лица рабочих, на которых свет прожекторов оставляет черные тени. Их с Энни очень долго окружала тишина. С того момента, когда Стив услышал первый звук полицейской сирены, прошла целая вечность.

Он уж совсем было отчаялся, и в первый момент ему показалось, что все остальные звуки ему просто померещились. Он даже боялся, что наверху вообще уже нет никаких спасателей.

Тогда, в самом начале, ему на какой-то миг показалось, что это был взрыв, может быть, даже атомной бомбы, и наверху не осталось никого, кто мог бы их откопать.

Теперь он смело мог посмотреть в лицо своим прежним страхам, зная, что для них нет оснований.

На мгновение ему опять стало страшно, и ужас холодком пробежал по спине. Но в следующую секунду звуки спасательных работ возобновились.

– Они прямо над нами, Энни. Ты понимаешь, что это значит? – Она опять не ответила, и он закричал на нее: – Понимаешь?!

– Нет, объясни мне, пожалуйста, – устало произнесла она. И он, услышав ее измученный голос, понял, что у нее уже почти не осталось сил, и она готова потерять надежду сейчас, в последние минуты их заточения, после стольких часов упорной борьбы за жизнь.

– Энни, – попросил он, – продержись еще, ну хоть чуть-чуть. Они же прямо над нами. Это значит, что нас уже обнаружили! У них есть специальные видеокамеры, с помощью которых можно найти человека под снегом или под обломками по теплу его тела. Я совсем забыл про эти устройства! Спасатели выйдут прямо на нас!

Стив тряхнул головой, удивляясь собственной забывчивости.

– Нам надо сделать так, чтобы нас услышали. Энни, я опять считаю до трех. Кричи!

И снова слабый звук крика умер в бесконечной темноте.

– Это бессмысленно, – прошептала она, но пальцы Стива, как когти, опять впились в ее руку.

– Еще! – скомандовал он. – Кричи!

Один из рабочих наклонил голову, прислушался и поднял руку, останавливая других. Остальные тоже неподвижно замерли перед бесформенной дырой, которая круто обрывалась перед ними ти из которой, казалось, на них истекало безмолвие. В следующее мгновение все они услышали… Крик! Очень слабый, но живой, человеческий крик! Они замерли, вслушиваясь, и снова услышали его.

– Там внизу есть живые! – Эта новость понеслась, как пламя раздуваемого ветром факела. Она долетела до полицейского тента, и до медиков, сгрудившихся вокруг карет скорой помощи.

Комиссар быстро прошел вперед к месту работ и взглянул вниз на грязные, зачумленные лица спасателей.

– Пожалуйста, поторопитесь, – попросил он, стараясь сохранять спокойствие, и рабочие еще энергичнее продолжали свою работу.

Мартин продрог до костей, пока смотрел на застывшую картину в отдалении; его лицо онемело, хотя он и старался отвернуться от ветра. Тогда он стал спиной к руинам, вид которых все равно теперь навечно запечатлелся в его мозгу.

Он знал, что ему никогда не забыть этой бесформенной кучи огромных обломков, выделяющейся на фоне холодного неба.

Мартин пошел назад, его ноги в тонких домашних туфлях ныли от холода и усталости. Ближайшая к месту взрыва станция метро была закрыта – он заметил это, когда еще возвращался из полицейского участка после разговора с полицейскими. Теперь ему пришлось идти до следующей станции, где был телефон.

Он немного согрелся, пока шел, но его ноги от холода болели все сильнее. Теперь он все ускорял и ускорял свои шаги и думал о том, что вот сейчас он поднимет трубку, наберет номер и, возможно, Энни ответит ему. Может быть, она давно уже дома. И с удобством расположившись в уютной и теплой комнате, ждет его звонка вместе с Одри и мальчиками!

Господи, какой он болван, что так долго не звонил!

Красно-синяя эмблема станции метро как будто манила его, и последние сто ярдов он пробежал, спотыкаясь и скользя на грязном тротуаре.

В кассовом зале имелось два телефона-автомата, которые находились в неопрятных вонючих деревянных кабинках.

Мартин заскочил в одну из них, схватил трубку и, с трудом переводя дыхание, прислушался. Полная тишина – телефон неисправен. В это время какой-то толстяк с трудом втиснул себя в соседнюю кабину и стал лениво набирать номер. Мартин встал так, чтобы тот его видел, достал мелочь, стараясь показать, как важно ему позвонить по возможности быстрее, но толстяк демонстративно повернулся к нему спиной и явно настроился на долгий разговор. Мартину ничего не оставалось делать, как только ждать, напряженно считая убегающие секунды, и думать о том, что он скажет жене.