Какой бы она стала, не преследуй патриарх цели как можно скорее взрастить тело и душу, напитать дитя силой и выносливостью? Дух Дани постоянно маялся, не находя гармонии, и призрачная тень сумасшествия не покидала ее ни на миг.

В глазах Найтира это делало юную майду еще более необычной и прекрасной. Все, что она создавала, было неправильным, лишенным канонов и безумно совершенным. Патриарх рассчитывал на то, что и самое главное творение Данейин создаст не хуже. Вложит душу и жизнь.

Тонкие кисти дрожали, словно танцующей фигурке приходилось удерживать тяжелый груз, и Найтир поспешно подхватил вышедшие из-под контроля девушки потоки. Ничего страшного бы не случилось, но майду хотелось услышать окончание песни, а не ее преждевременный обрыв.

Мечта и тьма. Неделимое и несовместимое. Осталось лишь несколько звуков, впитанных патриархом от и до.

– Она так чиста в своем несовершенстве, которым владеть не умеет, – процитировал Найтир слова одного из своих любимых поэтов. – Протянутых рук отрекаясь, уходит во тьму. Возвратись, я не жду.

Дани обернулась и, заметив наконец визитера, приветствовала его радостным вскриком.

– Папочка!

Патриарх с удовольствием обнял бросившуюся к нему девушку, машинально отметив, что сегодня острые длинные чешуйки, несколько напоминающие волосы сухопутных, мягко светятся опалесцирующим розовым на краях. Дани выбрала невинный юный образ, ничуть не заботясь, подходит ли он ей по статусу.

Огромные глаза на чистом, прозрачном лице были едва заметно подведены снизу, делая облик майды немного скорбным. Высокие гребни над ними практически не выступали вперед, и гладкий лоб Данейин не будоражили излишние мысли. Все чувства остались позади, в мелодии и песне, и дочь Найтира вновь замкнулась внутри собственной ледяной раковины.

Очарованные танцем музыканты пришли, наконец, в себя и, побросав инструменты, поспешили покинуть комнату. Гнев патриарха был им знаком в достаточной мере.

– Как ты, луна моя? И чем это ты таким занималась?

– Хорошо. Но малыши слишком активны. Я пыталась их успокоить.

С грустной улыбкой Данейин положила шершавую ладошку на выпирающий живот.

– Ничего, сегодня у них будет достаточно пищи. Как ты думаешь, сколько…

Не закончив фразу, патриарх осторожно пригладил вздыбившиеся чешуйки на голове собеседницы и нехотя разжал руки.

– Я надеюсь на троих, – смутившись, майда машинально поправила эластичную ленту, стягивающую едва заметные холмики грудей. Странные и ненужные рудименты, доставшиеся от очень далеких предков, и почему-то решившие проявиться у Дани. – Но надо поспешить, осталось лишь пятеро.

– Ты получишь самую лучшую кровь, – пообещал Найтир, заметив в углу целый бочонок с высосанной девушкой за день рыбой. Позже остатки трапезы отнесут в загоны, и патриарху было ничуть не жаль убитых Данейин существ.

Дети майдов не рождались хищными. Они ими были от самого зачатия. Еще в чреве матери многочисленное потомство начинало бой за ограниченные ресурсы. Чаще всего рождались сын и дочь – самые сильные малыши не трогали друг друга до последнего, предпочитая иных братьев и сестер. Если же майда питалась плохо, на свет появлялся единственный детеныш, уничтоживший пару десятков своих собратьев. Девочка.

Редко, очень редко, удавалось сохранить несколько потомков, и для этого матери обязательно требовалась напоенная солнцем кровь разумных.

Сухопутные, те, кому довелось узнать особенности размножения морских созданий, недоуменно пожимали плечами. Что стоит родить несколько раз, раз уж так хочется завести побольше детенышей?

Майды не спешили рассказывать о своей слабости. О том, что рождение малышей несет в себе огромную опасность – маленькие хищники разрывали утробу матери изнутри, если та не успевала вовремя выбраться на воздух, который разделял чешуйки ее хвоста и открывал канал. Но даже в самом лучшем случае майда, изуродованная чуждой стихией изнутри, часто лишалась способности еще раз родить и не погибнуть при этом.

Мать Данейин и Меатина не смогла вовремя выбраться из воды. Боялась Найтира, своей судьбы, своих детей. Слишком долго колебалась, не понимая, что происходит. И потомки патриарха проявили свою волю к жизни, достаточную, чтобы появиться на свет.

Теперь дочери женщины, имя которой позабыл даже сам Найтир, предстояло окончить цикл, и юная майда была ничуть не против исполнить долг перед народом и своим единственным, самым главным мужчиной.

– О, это было бы замечательно, – бледное лицо Дани оживилось, и радужка глаз сверкнула хищным, безумным огнем. – Я так устала… И все время хочу пить!

– Ты носишь очень особенных детей, – понимающе, но без сочувствия кивнул Найтир. – Они требуют большего, чем могла бы дать любая иная женщина. Но ты справишься. Майдам нужны настоящие патриархи. Новые. Слишком долго мы прятались от сухопутных, слишком мало силы осталось в старейших, и утерянное уже не восполнить. Величие суждено вернуть молодым, потому они и бесятся, нарушают законы, идут навстречу смерти.

– Что случилось?

Мужчина ощутил беспокойство в голосе дочери. Но какое-то странное, неоднозначное. Исполненное ожидания.

– Прошлой ночью несколько молодых майдов напали на Альдрию. Мы бы договорились с людьми, но… Они прислали Баго.

– Когда дети вырастут, они положат конец этим договорам! – Дани оскалилась, обнажив некрупные клыки. – Мы имеем право уничтожать все, что посмеет вступить во владения майдов! Никакая добыча не станет диктовать свои условия.

Усмехнувшись, Найтир потрепал дочь по голове.

– Ты умница, в отличие от брата… Что ж, дитя, нам пора в путь, пока солнце не взошло. А потом мне придется призвать всех, кто убивал людей прошлой ночью.

– И отдать? На сожжение?

– Да. Возможно, не всех, если их окажется достаточное количество.

Дани странно скривилась и ответила ритуальной фразой.

– Я покоряюсь решениям патриарха.

– Тогда более не задерживаемся. Побеседовать можно и после…

– Обещаешь? Мы так давно не были вместе. Тысячи волн пронеслись над моей головой.

– Я ведь уже здесь, – улыбнулся майд, направляясь к выходу.

Капризничающая Дани… Какое привычное и милое в своей непосредственности зрелище.

Встречные слуги замирали в подобии поклона, почтительно ожидая, пока патриарх со своей спутницей проследуют мимо. Вся жизнь в этом доме строилась на поклонении, и последнее время Найтир даже не мог сказать, кто для окружающих ценнее – он или юная майда. Что ж, время страха наступит позднее. Пока пусть как следует берегут его дочь.

Плыть было недалеко – стремительность майдов давно вошла в поговорки сухопутных. Они никак не могли понять, каким образом разумные морские обитатели ухитряются в разы обгонять любых иных подводных жителей. Не меньшее недоумение вызывала способность летать, используя отвердевающие на воздухе плавники. Анализировали конечности, писали научные работы… Патриарх все не мог понять – зачем? Особенности их расы не имплантировать иным живым созданиям. Майды были изменены сутью мира не меньше других рас, и спорить с установившимся порядком вещей было бы странно.

Тихий шелест волн едва разрывал тишину предрассветного часа. Последние несколько недель принесли прохладу даже на заботливо укутанные морем острова, и Дани, прищурившись, различила разведенный кем-то в центре небольшого клочка земли костер.

Короткая пологая отмель спускалась к воде, зажатая крупными, обточенными ударами волн камнями, и майды, помогая себе руками и хвостами, неуклюже выкарабкались на нее и замерли в ожидании.

– Звезды такие красивые, – глаза девушки загадочно мерцали, а рука беспрестанно скользила вверх и вниз по бедру, словно проверяя, не разошлись ли наконец чешуйки. – А лун нет уже. Жаль.

– Почему?

– Мне так нравится видеть их лица. Понимание, зачем мы пришли, – зло улыбнулась Дани. – Люди сразу перестают быть хозяевами жизни, когда на их стороне нет изменяющих или Баго.

– О да, – Найтир с трудом отвлекся от гипнотизирующих движений тонкой руки и перевернулся на спину, лениво помахивая хвостовыми плавниками, украшающими щиколотки. – Заметь, ведь это убийцы и насильники. Существа, привыкшие властвовать. Ставящие подобных себе в разряд… ну, так скажем, ресурса. Не боящиеся смерти и человеческого наказания. И их отдали нам, и их судьба известна. Приносивших страх настиг истинный ужас.