Манера повествования в "Войне и мире"

похожа на работу унитаза - тихо, ровно

журчат главы, где речь идет о Пьере, Наташе,

князе Андрее; как вдруг Грохот, водопад:

началось авторское отступление.

Л. Чехов

Российским ученым было известно о таинственном существе, некоторые занимались проблемой "купидона Шкфорцопфа", но симбиозная теория происхождения человека пребывала в рецессивном, подпольном состоянии, потому что в Советском Союзе всем было хорошо известно, что "человека создал труд", и даже Брежнев, которому доставали и доставляли яд купидона в лечебных целях, от старческой импотенции, не мог ничего поделать с "трудом", потому что Суслов и компания были начеку.

Честь переоткрытия купидона принадлежит следователю Н.Н. Нуразбекову и генералу Акимушкину - они повторили то, что за много лет до них сделали другие люди. В науке подобные переоткрытия иногда случаются - первооткрывателя забывают или не признают, а потом открытие повторяют (опыты Менделя, связка Попов - Марконни или история с покорением Северного полюса). Справедливость иногда торжествует (в случае с Менделем), иногда спит. Но российские открыватели купидона за приоритетом не гонялись, в Пржевальские не лезли, приоритет им и даром был не нужен, более того, приоритет в открытии купидона был опасен по тем временам, они рады были отдать этот приоритет хоть черту в ступе, лишь бы от них отстали идеологи-дарвинисты со своей "ролью труда", морганисты-вейсманисты с двойной спиралью, журналисты и буржуазные научные историографы. Это похвально.

В России следы купидона впервые зафиксированы еще в начале века в Южно-Российске, потом в Севастополе, по его подлинное открытие состоялось в Туруханском крае в какой-то не очень вразумительной орнитологической экспедиции, которая состояла всего лишь из одного человека, бывшего члена-корреспондента Петербургской академии наук гражданина Германии Клауса Стефана (Николая Степановича) Шкфорцопфа. Можно представить, какие чувства он испытал, когда в длительных невеселых прогулках за Полярным кругом под ненавязчивым солнцем Севера набрел среди маргариток в цветущей тундре на раненого и брошенного стаей детеныша-купидона. Это было подлинное открытие нового существа в природных условиях, прямо в лоне его ареала. Шкфорцопф понял, прочувствовал исторический момент и долго протирал свои кругленькие очки, прежде чем воткнуть в лишайник среди маргариток белый марлевый сачок, фиксируя точное место находки.

В "Деле" Шкфорцопфа хранится зашифрованный дневник экспедиции. Точные координаты находки. Имя самочки - Маргаритка, по месту находки. Шкфорцопф выходил ее в одном из ненецких селений Туруханского края и после окончания трехлетнего срока добровольной экспедиции-ссылки увез в Южно-Российск в деревянном ящике с отверстиями для воздуха. Он официально собирался вывезти ящик через Южно-Российск и нейтральную Болгарию - имея в виду затеряться в Стамбуле и через Северную Африку переправиться в Португалию, а потом в США. К следствию как вещественное доказательство ящик не привлекался. Любопытная деталь: местные жители, опрошенные туруханскими чекистами, утверждали, что по тундре Шкфорцопф странствовал не один, а с каким-то "человеком-тенью", который иногда даже появлялся в селении и по нескольку дней жил у Шкфорцопфа. "Человек-тень?" - переспрашивали дознатели. "Черный человек, черный-черный". "Негр, что ли? - наводили чекисты. - Американский шпион?" Ненцы не знали, что такое "негр". Эти важные показания развития в "Деле" не получили, как и многие другие за девяносто лет. На столе в туруханской избе Шкфорцопфа обнаружили черновик письма: "Дорогой Иосиф Виссарионович (далее густо зачеркнуто)... Товарищ (зачеркнуто)... Я обнаружил качественно новый путь... что-то вроде укуса пчелы... биопрепарат усиливает функцию (все зачеркнуто)". Письмо приобщили к "Делу".

Это "Дело" начато в южно-российском охранном отделении. Оно занимает несгораемый шкаф с разнообразнейшей коллекцией пришпиленных, подклеенных, подшитых человеческих документов и судеб - по делу, не по этому делу или вообще без всякого дела угодивших в эту девяностолетнюю следственную круговерть. Это дело о подпольном притоне. В его разработке принимали участие в порядке исторической очередности: южнороссийское охранное отделение, Временная революционная комиссия Временного правительства, южно-российская губернская ЧК, петлюровская и деникинская контрразведки, опять губчека, потом ГПУ, НКВД, румынская сигуранца, гестапо, МГБ, МВД и, наконец, КГБ. Об участии в этом деле ЦРУ, Сюртэ, Интерпола, Интеллиджен Сервис или Моссада ничего достоверного не известно, но не исключено, что и тамошние спецы почти девяносто лет подряд с интересом наблюдали за развитием событий.

В "Деле" зафиксирована фигура первого дознавателя, следователя, "важняка", ротмистра Нуразбекова. ["Нрзб" - Нуразбеков, Нуразбаев? - фамилия неразборчива.]

Надпись на титульном листе первого тома этого собрания сочинений (поблекшими фиолетовыми чернилами, каллиграфическим почерком):

ДЕЛО

О ПОДПОЛЬНОМЪ ПРИТОНЕ СОЦИАЛЪ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВЪ

ЗАВЕДЕНО..................

Исправления: название партии зачеркнуто, а сверху приписано другим почерком:

СЕКСУАЛЪ-ДЕМОКРАТОВЪ Исправленному верить! Ротм. Нрзбкв.

Опять исправление: зачеркнуто "демократов!)", вписано: "АНАРХИСТОВЪ". Потом идут сплошные зачеркивания и неразборчивые вписывания названий чуть ли не всех тогдашних политических партий, наконец зачеркнута вся страница и подклеена новая с подписью комиссара Мыловарова:

СЕКСУАЛ-ДОФЕНИСТОВ И этому исправленному верить! Кмсср Млврв.

Наконец надрывное восклицание красным шариковым стержнем генерала Акимушкина:

ДЕЛО ЗАКОНЧЕНО...... (дата не проставлена)... Гп. Акмшкн

Открываем "ДЕЛО".

Страница 1.

Жандармский ротмистр Нуразбеков сообщает о появлении в Южно-Российске то ли уколотых, то ли укушенных и взбесившихся сексопатов. Укусы болезненны и похожи на укус пчелы. Опухлость - синяк с багровым уплотнением в центре, с голубыми разводами по краям. Поведение пострадавших: у мужчин - двухнедельное "стояние", жар, лихорадка. У женщин - помутнение разума, эксгибиционизм обнажаются прямо на улице. Общие показания: почти все укушенные мужчины посетили веселое заведение "Амурские волны" (попросту "Шуры-муры"), где хозяйкой мадам Кустодиева. Из укушенных женщин - несколько известных в Южно-Российске проституток, кстати, служительниц того же заведения мадам Кустодиевой; другие - весьма и весьма приличные дамы разных сословий. Обыск в "Шурах-мурах" ничего не дал. Полиция сбилась с ног, дело передано в охранное отделение, потому что среди мужчин в основном социалисты-подпольщики и террористы-эсэры. Заведение посещают известнейшие люди Южно-Российска и России. Фабриканты Бандуренко и Шафаревич недавно были выброшены из окна писателем Александром Куприным и борцом Сашком Гайдамакой. Заведение посетил какой-то важный германец - Клаус фон Шкфорцопф. Был укушен, выехал в Вену, где госпитализирован в клинике профессора Фрейда. Ротмистр Нуразбеков покорнейше просит начальство отправить его в Вену "за казенный кошт" с целью допроса вышеозначенного фон Шкфорцопфа. [В начале века еще не в ходу было словосочетание "служебная командировка".]