- Что угодно... - Лейла прочистила горло. - Что угодно, только спасите детей...

Она вспомнила, как это произошло с Бэт, что пришлось сделать, чтобы спасти ее и Рофа-младшего. Что, если Лейла больше не сможет иметь детей? Что ж, так тому и быть. У нее их будет двое. Или... один.

Или... возможно, ни одного.

О, дражайшая Дева Летописеца, взмолилась она, начиная плакать. Забери меня. Оставь детей и забери меня вместо них.

Повернув голову, Лейла сквозь слезы смотрела на две неонатальные медицинские колыбельки, которые прикатили и поставили к стене. Она попыталась представить своих детей в них, крохотных, но живых.

И не смогла.

Застонав, она ощутила странное желание просто встать и выйти, как будто это какой-то фильм, который она могла покинуть, если не нравится сюжет. Или книга, которую можно закрыть, потому что ей не нравится, куда автор ведет персонажей. Или картина, которую она могла забросить вместе с кисточкой, потому что сцена, которую она собиралась изобразить, превратилась в полный хаос.

Внезапно вокруг оказалось столько людей. Вошел Вишес, его лицо с козлиной бородкой скрывалось за хирургической маской, а уличную одежду закрывал огромный желтый стерильный костюм. Элена тоже была здесь. Куин и Блэй переодевались в халаты. Мэнни и Джейн переговаривались на медицинском жаргоне, которого она не улавливала.

- Я не могу дышать... - простонала Лейла.

Внезапно сработал какой-то сигнал, резкий звук выделился из общего размеренного писка машин, отслеживавших состояние малышей и Лейлы.

-Я не могу... дышать...

- Мы ее теряем!

Лейла понятия не имела, кто это сказал. Даже не понимала, мужчина это был или женщина.

На нее нахлынуло странное чувство, как будто она погрузилась в теплую воду, которая приглушила слух, зрение и сделала ее тело невесомым. Боль тоже ушла, и это ее пугало.

Ведь если ей больно, она все еще жива, верно?

И когда бездна пришла и завладела ее сознанием, как монстр, пожирающий свою добычу, Лейла попыталась кричать, звать на помощь, умолять дать жизнь ее детям, извиниться за преступления, о которых знала лишь она сама.

Впрочем, времени не осталось.

Ее время закончилось.

Эссейл сел на относительно удобный стул в комнате со вполне нормальной температурой - и все равно чувствовал себя так, будто его кожа обугливается на костях.

В противоположной стороне узкой палаты на больничной койке лежал спасенный им раб, который выглядел скорее как претранс, нежели как взрослый мужчина. Его тело укрывали простыни и одеяла, чтобы согреть его. Жидкость и питательные вещества поступали в его вены через трубки. Различные машины показывали работу его органов.

Он спал.

Маркус уснул. Или потерял сознание.

И поэтому Эссейл сидел в палате абсолютно незнакомого мужчины, будучи не в состоянии уйти, как будто под этими простынями лежал его кровный родственник, подключенный к этим мониторам и отдыхающий на этих матрасах.

Потирая руки, Эссейл желал, чтобы ощущение жара покинуло его плоть, чтобы он полностью сосредоточился на здоровье Маркуса. Но он и так снял пиджак и галстук. Оставалось лишь полностью раздеться.

Он не сразу понял, в чем проблема.

Выругавшись, Эссейл вытащил баночку с кокаином и взял ее в руку, глядя на коричневое прозрачное основание и черную крышку.

Он быстро позаботился о своей ненасытной нужде, чувствуя себя неловко от того, что вдыхает наркотики в считанных метрах от этого мужчины.

Он гадал, сколько времени потребуется Нааше, чтобы обнаружить пропажу?

И как могла она поступить так с другим вампиром? Особенно учитывая, что в ее распоряжении был целый табун молодых и полных сил мужчин, которые готовы были услужить не только в постели, но и предоставить вену.

И всякий раз, закрывая глаза, Эссейл видел ту темницу, чувствовал ту вонь, вновь врывался в эту подземную тюрьму.

Откуда она его украла? Искала ли его семья?

Как долго он страдал там, служа ей лишь для питания?

Пока что диагноз сводился к истощению, почечной инфекции, жидкости в легких и гаймориту. Но медицинское оборудование свидетельствовало о том, что обследование еще не закончено.

От ужаса было тяжело дышать, и Эссейлу пришлось выпрямиться в кресле.

Он слышал, как снаружи, в коридоре, ходят и разговаривают Братья. Судя по уровню беспокойства, кто-то серьезно пострадал, но Эссейл не спрашивал, и никто ему не рассказывал. Более того, Вишеса вызвали на помощь, чтобы справиться с каким-то срочным делом, но он пообещал вернуться...

В дверь тихо постучали.

- Входите, - пробормотал Эссейл, хотя не чувствовал себя вправе решать, кого приглашать, а кого не приглашать в палату Маркуса.

Прошло некоторое время, прежде чем дверь чуточку приотворилась.

- Кто там? - позвал Эссейл.

Увидев, кто пришел, он отшатнулся.

О Брате Зейдисте он слышал еще давно. В конце концов, благодаря такой истории воина и его поведению, его репутация была известна и в Новом Свете, а в Старом Свете и вовсе переходила из уст в уста. И да, изуродованное шрамом лицо мужчины действительно внушало страх, старая, неудачно зажившая рана искажала верхнюю губу, сузившиеся глаза светились злобой. И стоя там, на пороге, с почти налысо выбритой головой и огромным телом, он казался в точности тем, кем его окрестили слухи - социопатом, которого стоит избегать любой ценой.

Однако Эссейл знал, что в его жизни многое изменилось. Что он связался с женщиной. Что у него родился ребенок. Что он избавился от той смертоносной ярости, жившей в нем с тех самых пор, как его тоже удерживали против его воли.

И на деле, когда его желтые глаза посмотрели на мужчину на кровати, он скрестил руки на груди, как будто сам искал утешения.

- Я нашел его... - Эссейлу пришлось прочистить горло. - Прикованным цепями к стене.

Зейдист медленно подошел к кровати посмотрел на Маркуса. Он оставался там очень долго, почти не моргая, и лишь поднимавшаяся и опадавшая грудь да случайное движение бровей указывали, что он еще не превратился в статую.

Эссейл мог лишь догадываться, какие воспоминания пришли к нему на ум.

Метки раба вокруг шеи и запястий Брата казались черными как само зло, которое и нанесло их на его кожу.

- Его зовут Маркус, - попытался завязать разговор Эссейл. - Это все, что я о нем знаю.

Зейдист кивнул. По крайней мере, так показалось Эссейлу. Затем воин заговорил:

- Позволь мне... помочь. Как-нибудь. Как угодно?

У Эссейла на языке вертелась фраза, что ничем помочь нельзя. Но потом в груди заклубилась ярость.

Эссейл не был спасителем. Никогда. Его собственные интересы всегда стояли на первом месте. И он был из числа тех, кто не заводит привязанностей, постоянных или временных.

Но Эссейл внезапно понял, что испытующе смотрит на Брата.

- И как далеко распространяется это предложение?

Этот желтый взгляд мгновенно сделался черным, глаза превратились в бездушные дыры Дхунда.

- Так далеко, как потребуется. И еще на сотню футов дальше.

- Даже если это приведет к конфликту с Королем? В этом отношении я буду добиваться настоящей справедливости, которая не ограничивается законами или приказами. И это будет не с разрешения Рофа.

- Конфликта не будет.

Первой мыслью Эссейла было вскочить со стула, попросить еще людей и немедленно направиться обратно в тот дом.

Но нет, на второй взгляд план был не продуман. И недостаточно жесток.

- Я молюсь, чтобы ты действительно имел это в виду, добрый джентльмен.

- Я вовсе не добр.

Эссейл кивнул.

- Хорошо. И не беспокойся. Я чувствую, что ты хочешь дать этому выход, и я вскоре предоставлю тебе возможность.

В библиотеке просторного особняка хеллрена Нааши Тро взял женщину за плечи и встряхнул.

- Послушай меня. Ты должна меня послушать.