Хоть он и пытался оборвать ее возмущенные тирады, он вынужден был признаться - лишь себе самому, впрочем - что тоже был до невозможности взбешен. Сколько времени он потратил впустую в этом доме? Трахая ее, обслуживая ее, взращивая в ней иллюзию, будто они состоят в каких-то длительных отношениях. И все это время она убеждала его в верности своего «возлюбленного» хеллрена. Говорила о том, сколько денег на нее польется подобно вину, когда старик наконец-то помрет. Называла Тро своей единственной любовью, не зависящей от ее семейного положения и других любовников.

Однако Эссейл вошел в эту картину, присутствие этого ублюдка провоцировало потоп между бедер Нааши, и Тро пришлось действовать раньше, чем он планировал. Логично было бы сначала заставить Наашу изменить ее собственное завещание, назвать Тро ее ближайшим родственником - под видом того, что он женится на ней, как только закончится период скорби по предыдущему хеллрену. А затем уже Тро устроил бы смерть старика. За которой последовало бы ее «самоубийство».

После этого кошелек Тро существенно пополнился бы, и он сумел бы использовать эти средства, подобающим образом войти в ряды глимеры и спланировать стратегию, чтобы свернуть Рофа с этого нелепого избранного трона, который он сам для себя выдумал.

Однако Эссейл, этот чертов бабник, изменил порядок, буквально подталкивая Тро под руку и заставляя совершать инсценировку. Либо действовать, либо рисковать, что льстивая привязанность Нааши может переключиться на нового поклонника и разрушить ему все планы.

Тро видел, как она смотрела на Эссейла.

И сам чувствовал тягу к этому мужчине, будь они оба прокляты.

А теперь весь этот хаос.

Этот ее старик-хеллрен отписал все дальнему родственнику, имя которого было совершенно не знакомо Тро.

- Нааша, любовь моя, - торопливо произнес Тро. - Мне нужно, чтобы ты держала себя в руках.

Все это выглядело хуже некуда. Поверенный ждал в холле и несомненно приходил к правдивым выводам, которые им совсем не на руку. Нааша вне себя от ярости. И он сам все сильнее раздражался.

Выбрав другую тактику, Тро подошел к украшенному орнаментом столу и положил руку на стопку документов, которую принес с собой Сэкстон.

- Это. Это то, на чем ты должна сосредоточиться. Все, кроме успешного оспаривания этих пунктов - недопустимое отвлечение.

- Меня опозорили! Быть забытой таким образом - худшее оскорбление! Это...

- Ты хочешь быть разумной? Или бедной? Выбирай сейчас же. - Это ее заткнуло. - Представь, что все это исчезнет, в твоем окружении не будет ничего - ни одежды, ни украшений, ни слуг, ни самой этой крыши над головой - все исчезнет. Оскорбление - это не то, что твой хеллрен поступил так с тобой. Оскорбление - это позволить этому произойти. Сейчас я позову адвоката обратно. Ты заткнешься и выслушаешь, что он скажет. А можешь продолжать скакать и вставать на дыбы, тратя время и силы и усугубляя свое положение жертвы без единой копейки.

«Это все равно что застегнуть бальное платье», - отрешенно подумал он. Внезапно она собралась, лицо ее сменило выражение с раскрасневшегося и безумного если не на спокойное, то точно на более уравновешенное.

Тро снова подошел к ней. Взял за плечи и поцеловал.

- Вот это моя женщина. Теперь ты готова продолжать. Больше никаких вспышек. Что бы ни содержалось там в остальной части завещания, ты позволишь поверенному закончить презентацию. Мы не знаем, как сражаться, если не знаем, с чем сражаемся.

«Во имя Девы Летописецы, пусть она такой спокойной и останется», - подумал он.

- Теперь я могу позвать его обратно, да? - Нааша кивнула, и Тро сделал шаг в сторону. - Осознавай все, что ты можешь потерять. Это помогает прочистить голову.

- Ты прав, - Нааша глубоко вздохнула. - Ты такой сильный.

«Ты и понятия не имеешь», - подумал он, разворачиваясь.

Подойдя к двойным дверям, он раскрыл их...

Втянув воздух, Тро нахмурился и осмотрел холл. Сэкстон стоял у фламандской картины, рассматривая изображение влажных от росы цветов на черном фоне. Руки его были сомкнуты за спиной, худое туловище наклонено вперед.

- Теперь вы готовы? - спросил поверенный, не поднимая головы. - Или ей нужно еще больше времени, чтобы успокоиться? Прошло уже больше часа.

Тро осмотрелся вокруг. Двери в небольшой зал и приемную находились в том же положении, что и прежде. Никто никуда не спешил. Все выглядело... по-прежнему.

Но почему тогда вокруг витал аромат свежего воздуха... свежего воздуха... и чего-то еще.

- Что-то не так? - спросил Сэкстон. - Хотите, чтобы я вернулся в другое время?

- Нет, она готова, - Тро посмотрел на адвоката в поисках какого-то знака... неизвестно чего. - Я успокоил ее.

Сэкстон выпрямился. Поправил галстук. И подошел к нему неторопливой походкой. Абсолютно естественной. Безо всякого апломба.

- Возможно, в этот раз она даст мне закончить, - Сэкстон остановился. - Впрочем, если вам так будет лучше, я могу просто оставить бумаги, и вы сами с ними ознакомитесь. То, озвучу я положения завещания или нет, ничего не изменит.

- Нет, - ровно сказал Тро. - Лучше всего, если у нее будет возможность задать вопросы. Прошу, заходите, и простите за задержку.

Он шагнул в сторону, указывая дорогу, но его инстинкты все равно не утихали.

- На самом деле, будет лучше, если вы обсудите все наедине. Возможно, проблема в моем присутствии.

Сэкстон склонил голову.

- Как пожелаете. Я здесь, чтобы служить - или не служить - ее указаниям.

- Мы перед вами в долгу, - пробормотал Тро, затем добавил уже громче. - Нааша, дорогая, я пойду и позабочусь о кое-каких припасах. Возможно, это облегчит весь этот ужасный процесс.

Он ждал, пока она приложила руку к груди и драматично вздохнула.

- Да, любовь моя, я чувствую себя ослабленной этими новостями.

- Конечно же.

Закрыв двери за адвокатом, Тро снова втянул воздух. Слишком свежий. И слишком холодный. Кто-то открывал дверь или окно.

Прошагав к входной двери, он широко распахнул ее и вышел, чтобы осмотреть парковку.

Сэкстон приехал на машине. Он из своей спальни видел его прибытие.

Резко развернувшись, Тро вернулся в дом и прямиком направился к кабинету, открыв одну из двойных створок.

- Эссейл! - рявкнул он.

Но к несчастью комната была пуста.

Куин задержал дыхание, когда Лейле сделали анестезию, и на ее круглый живот нанесли темно-коричневый антисептик с резким запахом. И он так и не дышал, пока Мэнни, Джейн, Элена и Вишес столпились над операционным столом, по двое с каждой стороны, их пальцы в перчатках брали и передавали туда-сюда инструменты.

Как только был сделан разрез, в воздухе повис запах крови, и Куин почувствовал, как пол под ногами пошел волнами, словно кафель вдруг сделался жидким.

Хватка Блэя на его плече буквально обжигала, и сложно было понять, боялся ли он, что Куин упадет в обморок или сам был настолько же нестабилен. Возможно, и то и другое.

«Как все дошло до этого?» - молча гадал Куин.

Но едва осознав эту мысль, он тут же покачал головой. Какого хрена, по его мнению, станет с этими детьми?

- Она в порядке? - рявкнул он. - Они живы?

- Вон достают первого, - хрипло сказал Блэй.

- Ребеночек А, - провозгласил Мэнни, протягивая маленький красный комочек Элене.

Не было возможности даже взглянуть на ребенка. Медсестра быстро двигалась, спеша отнести новорожденного к одному из подготовленных боксов.

Слишком тихо. Мать твою ж за ногу... слишком тихо.

- Ребенок жив?! - заорал Куин. - Ребенок жив?!

Блэю пришлось сдерживать его, но опять-таки, рваться вперед было нелепо. Как будто он мог чем-то помочь? О, или он хотел, чтобы медсестра думала о чем-то другом, кроме спасения этого новорожденного?

Но Элена обернулась.

- Да, он жив. Он жив - просто нам нужно поддерживать его в таком состоянии.