В комнате воцарилась тишина. Север молчал. Он знал, что мать-настоятельница жестока, но знал и то, что она умна и ценит надежных и опытных людей. К тому же он считал, что из рассказа начальника наружной стражи и без лишних слов ясно: наказывать некого.

Разара подошла к столу, взяла с бронзового блюда молоточек и ударила по небольшому гонгу. Легкий звон разнесся по комнате, и почти сразу дверь отворилась, пропуская внутрь стражника.

— Узнай, где Вулоф,— распорядилась мать-настоятельница.— Если он вернулся, немедленно приведи его сюда. Потом спустишься за пленницей. Пусть ждет в соседней комнате. Она нам скоро понадобится.

Как всегда, когда ждешь, время тянулось невыносимо медленно, пока наконец дверь не отворилась. В комнату вошел огромный серый волчище.

Он бесцеремонно уселся посредине комнаты. Круглые желтые глаза не мигая уставились в лицо матери-настоятельницы.

— Расскажи нам, как беглецам удалось скрыться?

— Мы бежали-и,— отрывисто прорычал он;— В нас стреляли-и. Многих убили-и.— Из всех волков стаи Вулоф единственный умел разговаривать, хотя и короткими, рваными фразами, а когда волновался, то еще и повторял последние буквы некоторых слов. Обычно это выглядело весьма потешно, но сейчас никто из присутствующих даже не улыбнулся. Впрочем, и неудивительно: что Халима, что Ханторек боялись разумного зверя.— Конные стражи сменили нас, и мы отстали-и.

— То есть ты прекратил погоню?!

— Да-а! — хрипло выдавил из себя Вулоф.

— Ты прекратил погоню и позволил беглецам уйти,—холодно произнесла Разара.—Ты знаешь, какое наказание ждет тебя за это?

Волк напрягся, и шерсть на его загривке встала дыбом.

— Вулоф! — резко окликнул его Север.

Волк лязгнул огромными, как медвежий капкан, челюстями и развернулся в прыжке, но напасть на человека не решился. Однако желтые глаза его полыхали огнем, и он был готов драться.

— Подойди ко мне,— приказал Вожак.

— Ты убьешь меня-а! — прорычал зверь, хищно скалясь.

— Нет. Просто хочу, чтобы ты успокоился.

— Обещал! — рыкнул волк и, не переставая скалиться, подошел к Северу.

— Ты хочешь сказать, что он тоже не виноват? — расслабившись, спросила мать-настоятельница.

— Ты же знаешь, повелительница, волки Стаи — как дети. Большие и сильные/ но дети. Пришли люди, и они отступили.

— Они стреляли-и. Мы ушли-и.

—  Они стреляли в беглецов? — уточнила Разара.

—  Да-а,— ответил волк.

— Попали?

— Да.

— Ты можешь говорить яснее? — раздраженно поморщилась мать-настоятельница.

— Да-а.

— Позволь, повелительница, я спрошу,— видя, что Разара начинает гневаться, обратился к ней Север.—Кого-нибудь из троих удалось задержать?

— Девушку-у! Остальные у-шли-и.

— Быть может, отпустим его вместе с Вамматаром? — обратился Вожак к повелительнице.— Вряд ли они знают еще что-то.

— Да. Пусть идут! — Она нервно взмахнула рукой.

Гипербореец поманил за собой Вулофа. Тот, проходя мимо, задержал на Вожаке долгий взгляд. Когда дверь за ними закрылась, Разара воскликнула, обращаясь к Северу:

— Ты видел?! Прикажи я его казнить, и он бы бросился на меня!

— Обязательно,—кивнул Север.

— И ты говоришь об этом так спокойно?!

— Конечно. Ты просто плохо знаешь Стаю.

— Да я создала ее!

— Верно,— согласился Вожак,—и если бы не потеряла к ним интереса, то знала бы, что они не умнее малых детей.

— Дети должны слушаться!

— Конечно. Но представь себе пятилетнего ребенка, обладающего силой и статью Кучулуга.— При этих словах гирканец насторожился, не понимая, к чему клонит Вожак, но ничего не сказал.— Он знает, что должен слушаться, но не понимает, почему, ведь он сильнее и, как ему кажется, ничуть не глупее- А как будет действовать такой человек, когда узнает, что его собираются казнить, хотя вины он за собой не чувствует? Я не удивлюсь, если инстинкты взрослого зверя возьмут верх над умом ребенка. Нам еще повезло, что Вулоф умнее остальных.

— Ну хорошо,— нехотя согласилась Разара.— Ты пытаешься убедить меня, что никто ни в чем не виноват.— Она усмехнулась.— Пусть на этот раз все идет по-твоему. Я не стану никого наказывать. С лучницей разберемся позже. Гораздо сильнее меня сейчас беспокоит пропавший кинжал.— Она вновь подняла молоточек и ударила в гонг.— Приведите пленницу.

Ждать пришлось совсем недолго, но когда пленницу ввели и она остановилась посредине комнаты, Ханторек понял вдруг, что успел уже забыть, как божественно прекрасна эта женщина. Пожалуй, она стала еще прелестней в этих жалких лохмотьях, а сознание того, что девушка наконец-то попала в Логово, а значит, станет в скором времени доступна ему, кружило голову сильней пальмового вина.

Очень скоро он укротит ее гордый нрав, и, когда девушка смирится с неизбежностью и станет послушницей, ему останется лишь завершить начатое. Нужно только не тратить понапрасну времени. Вон Кучулуг как переменился в лице. Да и Север, хоть И выглядит вроде бы спокойным, наверняка прикидывает, как бы половчее отнять чужую добычу.

Север действительно думал о пленнице, но мысли его были весьма далеки от тех, что крутнулись в голове отца-настоятеля. Что же касается Кучулуга, тут Ханторек оказался полностью прав. Гирканец уже видел девушку ночью. Тогда она была одета в кожаные штаны и рубаху, а сейчас просто завернута в кусок рваного полотна, но, как ни странно, только похорошела от этого, а без одежды она, наверное, и вовсе будет божественно прекрасной... Он мысленно срывал с нее скудные лохмотья, и кровь закипала в нем.

Халима тоже по достоинству оценила рыжеволосую воровку и с первого взгляда возненавидела ее. Гирканка сама была удивительно красива, а кроме того, обладала острым, деятельным умом и сильным характером. Она видела, как загорелись глаза мужчин, за исключением разве что Севера, стоило незнакомке появиться в комнате, и почувствовала в ней опасную соперницу. Она мгновенно поняла, почему Ханторек стал так холоден с ней. Более того, молодая настоятельница знала, что Разара мечтает найти подругу для Севера, и не отказалась бы от этой роли, но она предпочитала действовать исподтишка, по преимуществу чужими руками, используя колдовство, а матери-настоятельнице требовалась женщина-воин.

И вот теперь она здесь... Сильная, красивая и, судя по внимательному взгляду серых, отливающих небесной голубизной глаз, умная — одним словом такая, какую уже давно здесь ждут. А значит, теперь надежды Халимы никогда не сбудутся.

Разара тоже сразу поняла, чего стоит Соня. Более подходящую для ее целей девушку отыскать вряд ли удастся. Нужно только с самого начала дать ей понять, кто здесь хозяин и где ее место.

— Где кинжал, моя милая? — сурово спросила она.

На лице Сони отразилось искреннее удивление.

— Уж не желаешь ли ты сказать, что понятия не имеешь, о чем идет речь? — насмешливо уточнила мать-настоятельница.

— Вовсе нет,— спокойно ответила Соня.— Этот человек,— она кивнула на Ханторека,— заказал мне кражу. Хотя не понимаю, зачем воровать у самого себя, тем более если не уверен, что сумеешь сберечь свое добро.

— Он был в этом уверен!

— Но кинжал пропал?

— Да!

— Поздравляю! — криво усмехнулась пленница, всем своим видом показывая, что она тут ни при чем.

— Я считаю, что вещь выкрала ты.

— Не понимаю, как я могла похитить то, что, по твоим же словам, украсть невозможно? — Соня широко улыбнулась, но тут же посерьезнела.— Впрочем, это неважно. Я обошла внутренний двор,— начала она.—Точнее, его часть, но ничего не нашла и собралась уже уходить, когда поднялась тревога. Я попыталась бежать, но вдоль стен уже стояли люди. Тогда я решила спрятаться.— Она мельком взглянула на Севера.—  Остальное вы и сами знаете.

— Что-то я тебя не очень хорошо понимаю,— недоверчиво покосилась на нее Разара.— Ты пришла, чтобы украсть нашу святыню, прошлась по двору и, даже не попытавшись проникнуть внутрь ни одного здания/ собралась уходить?