11. Разбитое сердце

На фото: май 1940 года. Счастливые молодожены. Кто бы видел будущее, кто бы знал – что ждёт впереди…

20 ноября 1941 г. немцы заняли Ростов. Расстояние между Ростовом и Армавиром не слишком велико – всего 270 км по прямой. И эвакуированному мед институту дали приказ: срочно грузиться в эшелон и ехать на Махачкалу (а потом – дальше, в Ереван).

Приказ есть приказ: все спешно собрали вещи и явились на перрон, к эшелону, в котором им на этот раз выделили дачный вагон*. После посадки люди – преподаватели, студенты –  сидели так плотно, что Лида  не могла покормить голодного сына – он все плакал и плакал….

   Постепенно сгустились сумерки. Все ждали команду на отправление, но её так и не дали. Просидев в страшной тесноте так и не тронувшегося с места вагона несколько часов, люди  выбрались на перрон –  в тоскливую, ноябрьскую ночь Армавира – и пошли по уже совершенно опустевшим и темным (в режиме светомаскировки) улицам обратно, к единственным, ставшим знакомыми, домам. Холод, казалось, проникал под одежду без малейшего препятствия. Руки Лиды в тоненьких нитяных перчатках совсем заледенели.

    Комната, которую снимали всей семьёй, была уже занята другими беженцами. Но добросердечная хозяйка, тетя Катя, уложила их – Лидочку с малышом, ее мужа, маму и золовку Клаву – спать остаток ночи в своей кухне.

   Наутро они нашли съемную комнату в другой квартире, а прошедшая ночь еще очень долго вспоминалась как кошмарный сон.

   В новой комнате хотя бы мебели было побольше: большая деревянная кровать, а рядом – маленькая детская коечка.

    Еще неделя прошла в тягостной неизвестности, занятий почти не было.

28 ноября 1941 года  наши войска отбили Ростов, и дальше, до конца курса, студенты уже  доучивались нормально. Если, конечно, обучение в таких условиях можно считать нормой…

     Питались так: по карточкам один раз в день давали обед (сваренные капустные листья, в качестве борща, и каша), по 400 г хлеба или «птичек» – булочек-рогаликов.

     Мама продавала простыни, скатерти и «носильные» вещи, захваченные с собой из дома как раз с этой целью, и покупала продукты: подсолнечное масло, лук… Лук макали в масло и так ели.

    Еще покупали\выменивали на рынке макуху (пресованый отжим от подсолнечных семечек – брикет размером с ноутбук, толщиной сантиметра 2). В нормальной жизни его используют в качестве корма скоту, но в те годы он спасал от голода людей.

    Базары были большие, купить можно было абсолютно все, но… денег не было.

    Чувство голода было постоянным спутником…

    …На практику студенты ходили в местный госпиталь.

    И тут появилась она – девочка-студенточка по имени Валерия.  Блондинка пышных форм, глаза «с дымкой» – как у киноактрисы. Была она местная, жила с родителями, и потому – весьма прилично одета и ухожена (особенно по сравнению с полуголодной, исхудавшей молодой мамой, нянчившейся с грудным сынишкой).Валерия училась в Ростовском медицинском институте, и на практику ее записали в ту же группу, что и Лиду с мужем.

   Целенаправленно ли эта девица «строила глазки» Виктору, или же он сам не смог устоять против ее свободного женского обаяния – кто сейчас знает.

   Тем не менее, его отношение к Лидочке сильно изменилось. И поведение – тоже.

   (Не вдаваясь в безрадостные подробности, приведу один обмен репликами молодых супругов, в ночном разговоре: «Виктор, что же ты молчишь?!!!» – «Я о НЕЙ думаю!»)

  Да, наверное – тогда, в сороковом году, они поженились просто «по дружбе», не по любви.

  Да, наверное –  именно в Армавире он действительно влюбился, так как следовал за Валерией, словно тень.

  Лида потом всем говорила, что ей просто обидно – и больше ничего, что особенно она, в общем-то, и  не расстраивается…

   Возможно, это была Судьба, Рок, Неотвратимость…? Последствия немыслимо сложного, спроектированного шахматного хода кого-то из тех, кто может влиять на жизни нас и наших потомков? Ведь цепочка событий, вызванная этим «брошенным в воду камнем», растянулась на очень, очень многие годы и судьбы.

   А возможно – это просто безответственность молодого отца и мужа.

   Но – не мне о том судить.

   С этих пор доверие ко всем представителям мужского пола Лидочка утратила.

   В 20 лет – действительно, навсегда.

   Впрочем… а какие они были – двадцатилетние сороковых годов? Я знаю одно: они были много, много старше сегодняшних двадцатилетних.

  …Валерия потом вышла замуж за однокурсника, а Виктор и Лида в июле 42 года, несмотря на фактически распавшийся брак, уехали, вместе.

–

*наверно, что-то вроде вагона в электричке – не смогла найти точное определение.

12. Одна бомбёжка

На изображении: так далеко от дома. Но еще дальше – от мирной жизни…

Было начало мая 1942 года.

    В Армавире погода баловала теплом, но занятия в институте никто не отменял, так что Лида и Виктор, оставив сына дома, усиленно постигали последние премудрости, которые могли им дать в области медицины именитые профессора, да и просто преподаватели.

    Маленькому Володе шел 7-й месяц от роду, и его бабушка решила, что как раз сейчас ей надо сходить на рынок, а малыша вполне можно доверить жене Лидочкиного брата, Клаве…

    И тут объявили воздушную тревогу – вой сирен слышался во всем городе, в том числе и в трехэтажном здании бывшего техникума, выделенном под учебный корпус эвакуированного Крымского мединститута.

    Студенты, сидевшие до этой минуты на лекциях, побежали прятаться в щель* – все, кроме 21-летней Лиды  и ее подруги Нины Барулиной.

    Эти две легкомысленные девушки выбежали на террасу первого этажа, присели за перилами и, задрав головы, стали смотреть вверх, в небо.

    В вышине показались самолеты. «Лид, это наши летят!» – закричала радостно Нина.