Тут я заметил, что нас окружили ассистенты профессора и внимательно слушают наш разговор.

— Например, при перемещении флота через ретранслятор Сол весь флот элементарно перемещается за счет ретранслятора, не неся каких-либо затрат энергии. Собственных затрат, молодой человек! Впрочем, это не означает, что ретранслятор также не несёт затрат. Однако если считать платой равной по весу, как вы предположили, то спустя несколько подобных перемещений от ретранслятора ничего не останется. Я убеждён, что компенсация существует, и, скажем, за перенос флота ретранслятор компенсирует переносом, допустим, элементарных частиц. И необязательно в точку отбытия. То есть, неважно, в какой именно ретранслятор попадает флот, а в какой — частицы, поскольку внутри системы сохраняется баланс. Только таким образом и при такой конфигурации допускается появление новых ретрансляторов, что размыкает систему. В свою очередь, это объясняет наличие сети, иначе у нас было бы только два ретранслятора на всю галактику или, в лучшем случае, чётное их количество, а это не так.

— Профессор, но точное количество ретрансляторов до сих пор не установлено, — возразил Джонни.

— Верно, но когда оно будет установлено, может оказаться как чётным, так и нечётным. Чётные числа — всего лишь следствие нашей органической системы равновесия. Есть правая рука, и есть левая, симметричная правой, но для вселенной симметрия как свойство просто бессмысленна, её законы не имеют подобного ограничения. Протеане, построившие ретрансляторы, знали законы вселенной. По крайней мере, законы пространства вселенной: в этом их превосходство, поскольку они обладали знаниями о вселенной на принципиально более высоком уровне, чем мы.

Далее в обсуждение вступили и Лия и Пётр. Я понимал речь профессора через одно слово, однако до меня кое-что всё-таки дошло. Воспользовавшись паузой, я задал ещё один вопрос.

— Скажите, профессор, а каков шанс самопроизвольного перехода?

— Он есть, но для обозначения этого шанса потребуется малое число, которым мы обычно не оперируем.

«Но я ведь здесь!» — мысленно воскликнул я.

— А каков шанс обратного переноса в «точку отбытия»?

— Молодой человек, таков шанс тоже существует, но только математически. Для его отображения потребуется число, которое мы ещё попросту не изобрели!

— Не могу с вами согласиться, профессор, — отрицательно покачал головой я. Как технарь, я понял мысль профессора, однако факт моего перехода опровергал его слова натурой. Некоторое время я просто размышлял, пока не заметил, что меня окружает гробовая тишина. Подняв голову, я увидел, что профессор вопреки обыкновению молчит, однако его глаза горят фанатичным огнем и при этом он смотрит прямо на меня.

— Вы что-то знаете! Вы не теоретик, следовательно, вам известен какой-то факт, возможно, вы располагаете даже каким-то артефактом, чем-то материальным, для проверки чего вы и обратились ко мне! Вы просто обязаны мне всё рассказать! — Профессор, волнуясь, начал возбуждённо шагать вокруг, периодически хватая меня за китель и тут же отпуская, строя всё новые предположения.

— Ну же, молодой человек, говорите!

— Профессор, вам нельзя волноваться, — робко попробовала вмешаться Лия.

— Волноваться?! Лия, какие мелочи! Молодой человек, я жду ответа! — возмутился профессор.

Кляня себя за длинный язык, я максимально деликатно произнёс:

— Профессор, вы меня не так поняли…

— Что?! Не так понял! — резко перебил меня профессор, и, сразу перейдя от возмущённого тона к просящему, скороговоркой продолжил: — Что вам нужно, молодой человек? Деньги? Лия, какой бюджет нашей экспедиции? Пётр, сколько стоит мой особняк на земле? Может, что-то другое? Скажите!

Мне стало почему-то стыдно. Жестом прервав профессора, я твёрдым голосом произнёс:

— Мне ничего не нужно, у меня есть только идея, профессор, она сама требует подтверждения, и если у меня что-то будет, я сообщу вам всё, что знаю.

Мне показалось, что я удачно вывернулся.

— Хмм… — профессор уже был сама невозмутимость. Его моментальные переходы от одного настроения к другому немного сбивали с толку:

— Вот значит как. Хорошо, проверяйте свою идею. Ребята, быстро отошли все, молодому человеку необходимо посоветоваться с начальством!

От рассеянности профессора не осталось и следа. Но сам он никуда не отходил.

— Раз уж вы вычислили меня, профессор, может, дадите мне поговорить наедине? — насмешливо поинтересовался я.

— Я уже секретоноситель, и это дело слишком важно, чтобы дать вам играть в ваши военные секретики. Чувствую, что у вас есть что-то важное, и поэтому никуда не уйду, — по окончании своей тирады он решительно кивнул сам себе.

Без помощи профессора не обойтись, и если кто сможет создать контролируемый перенос, то это, скорее всего, он. Вздохнув по рассыпавшейся конспирации, я попытался связаться с полковником Карстоном.

— Приветствую вас, майор! — появился Карстон.

— День добрый, полковник! Прошу разрешения открыть сведения профессору Лоу. Он присутствует рядом, — с некоторым унынием обратился я к полковнику.

— Он вас расколол или вы сами раскололись, майор? — Карстон хохотнул.

— Он меня, — вздохнул я, — на пятой минуте разговора.

— В принципе, это изначально предполагалось, однако ассистенты не должны быть в курсе. Только частичный доступ в виде легенды, — улыбка полковника становилась шире.

— И как я буду работать без ассистентов? — не выдержал профессор, вмешиваясь в разговор.

— День добрый, профессор! — улыбался полковник.

— Да-да, так как, по-вашему, я буду работать? — требовательно глядя ему в глаза, вопрошал профессор.

— Профессор, возьмите в ассистенты майора Волкова, я думаю, он согласится, — с той же улыбкой предложил полковник.

—Может получиться, так и быть, я согласен! — недолго думая, важно кивнул профессор.

Полковник откровенно смеялся:

— Что-то ещё, майор?

— Нет, благодарю, это всё.

— Полковник Карстон, конец связи, — инструментрон погас, а мне показалось, что Карстон несерьёзно подмигнул в конце сеанса. Тряхнув головой, я отогнал всякий бред, лезущий в голову.

— Итак, молодой человек? — от нетерпения профессор, казалось, подпрыгивал на месте.

— Я перенёсся сюда из параллельной вселенной, профессор.

Он рассматривал меня какое-то время:

— Чёрт подери, расскажите мне всё, и как, в конце концов, ваше имя? Вы до сих пор так и не представились, а это невежливо, — сделал мне замечание профессор, явно волнуясь.

— Сергей Волков, майор разведки, первая бригада южное сопротивление. Расскажу вам всё, профессор, но только предлагаю сделать это в более удобном месте, рассказ займет много времени.

— К сожалению, вы правы, — нетерпеливо произнёс мой собеседник и повернулся к ассистентам: — Ребята, мы срочно отбываем на фрегат «Линденн»! Бегом!

Джейн Шепард, капитан экспериментального фрегата «Нормандия», первый СПЕКТР-человек.

Мы искали любые зацепки, чтобы настичь Сарена, но их было недостаточно. С каждой миссией у меня росло чувство нарастающей угрозы, ощущение того, что я упускаю что-то важное. Поэтому, помимо основных миссий, иногда я брала дополнительные, и таким образом улучшала экипировку отряда, готовясь к серьёзным испытаниям в будущем. Мы уже далеко оторвались от обычных военных стандартов: штурмовую группу «Нормандии» можно было легко отнести к группе спецназа.

Была у меня мысль также заняться кораблем, но после разговора с Прессли я пришла к выводу, что вряд ли сумею улучшить «Нормандию». По крайней мере, порядок цифр там был совершенно иной.

Турианец, кроган и кварианка органично влились в состав Нормандии, завоевав уважение у прочей части команды. Работа лейтенанта Кайдена Аленко также не вызывала нареканий. Сержант Уильямс, несмотря на отсутствие спецподготовки и молодость, неплохо проявляла себя в боях, демонстрируя высокий воинский дух и профессионализм. Андерсон в ней не ошибся.