Майор Энди Баррел стоял за пределами зоны и тяжело дышал. Вряд ли я выглядел лучше. Судя по всему, его удивило то, что его достали, но и я был поражён донельзя тем, что не свалил его последним ударом. Невольно вспомнились сведения о местных киборгах, использующих боевые импланты. Может быть, этот инструктор был из таких?

— Неплохо, Волков, особо отмечу вашу выносливость, — похвалил меня инструктор. — Теперь бой в полный контакт без всяких ограничений.

— Понятно, — кивнул я. Соперник попался интересный и очень сильный.

Мы встали в исходную стойку. Майор Баррел дал сигнал «начать» сразу.

Рывком я метнулся к нему. Уходя от встречного удара кулаком, поднырнул под его руку. Выбросил кулак, заранее зная, что майор с линии уйдёт. Но он не просто уходит, а захватывает мою руку, делая моментальный рывок, отчего я на миг теряю равновесие. Его встречное движение может сломать мне кисть, и, чтобы это предотвратить, я прихватываю его руку и пытаюсь провести контрприем, который закончится броском. Баррел легко поддаётся, но мой бросок завершается не падением инструктора, а устойчивой стойкой, из которой он бросает уже меня. Несмотря на то, что я понимал всё заранее, сделать что-либо всё равно не успевал. Единственное, на что меня хватило, — это провернуть руку в полёте, вырывая её из цепкой хватки Барелла. Кажется, я оставил в его пальцах немного собственной кожи. Мою попытку удачно приземлиться он пресёк подсечкой прямо в воздухе, но, поскольку я вырвал свою руку, то не грохнулся на пол по его задумке, а выполнил страховку, уйдя перекатом.

Не прекращая движения, я тут же нырком рванул в сторону. Барелл не разочаровал меня, его ступня со свистом в миллиметрах разминулась с моей головой. Во мне проснулся дикий азарт, чего со мной не происходило уже очень давно. Не без удовольствия отдавшись стихии и поддавшись собственным инстинктам и навыкам, я самозабвенно принялся за собственного инструктора.

Я не ожидал встретить человека с таким уровнем подготовки в этой вселенной. У нас он был бы среди лучших, но всё-таки не лучшим. Машины не устают, поэтому чтобы противостоять им, мы должны были развивать собственное физическое состояние. Рукопашный бой был основой основ, а физическая выносливость — главным требованием к любому солдату. Тот уровень владения собственным телом, который казался мне обычной нормой, для местной вселенной являлся запредельным.

Что уж говорить обо мне, прошедшем специальную подготовку в Разведке Сопротивления. Наших ребят отпаивали специальными составами, укрепляющими тело. Корни этих составов тянулись вроде как ещё в довоенные времена, но точно этого никто не знал. И это только подготовительный этап. Каждый солдат из войск спецназначения носил с собой капсулу Реактиватора-43.

Почему Реактиватор и почему 43, никто точно не знал, хотя очевидные предположения были. Зато каждый знал, что в случае получения любой смертельной раны или смертельной дозы радиации, прием Реактиватора-43 гарантировано убьет солдата, но даст ему от сорока пяти до пятидесяти часов времени. В этот период солдат будет эффективен, и сможет выполнить боевую задачу даже будучи фактически мертвым. «Сорок пять часов» стало отдельным понятием в нашей жизни. Говоря, что у него есть сорок пять часов, солдат подразумевал прием этого средства, понятно, что это означало помимо всего остального. На тему «сорок пять часов» у нас не бывало шуток. Приём реактиватора без физической готовности просто приводил к мгновенной смерти.

Я твёрдо знал, что инструктору против меня не выстоять. Даже если он будет превосходить меня в мастерстве, я выиграю только за счёт того, что устою на ногах. Сомневаюсь, что ему приходилось совершать изнурительные многокилометровые марши, которые мы совершали с раннего детства. Сомневаюсь, что ему приходилось пройти такую школу войны, которую проходили все мы просто потому, что иначе было нельзя. Ведь слабый не сможет воевать.

Мысли и воспоминания в моей голове шли параллельно так называемому тренировочному бою. Что ни говори, а этот мир расслабляет, вот и я расчувствовался, и, вместо выполнения основной задачи, размышлял о своём прошлом и занимался праздными воспоминаниями. «Пора заканчивать тренировку, впереди ещё одна аттестация и много дел», — подумал я.

Контратакуя, не закончив движение, встречаю инструктора короткой подсечкой, от которой майор снова уходит, разрывая дистанцию. Мгновенной приставкой сближаюсь, двигаясь навстречу его удару. Инерция не позволяет мне уклониться, зато резкий наклон головы позволяет превратить прямой контакт в касательный, костяшки его кулака чувствительно скользят, разрывая моё лицо в кровавую маску. Продолжая движение, провожу длинную подсечку со всей возможной скоростью, уйти от которой он может единственным способом — прыжком.

Майор в воздухе долю секунды, но мне её достаточно. Мощный апперкот рвёт сложенный из двух рук жёсткий блок майора, вторым и третьим ударом выбивается воздух из его лёгких. Противник ошеломлён и дезориентирован. Двумя руками хватаю его форму, резким рывком притягиваю его к себе, одновременно двигаясь навстречу. Вслед за этим следует удар головы в мягкие ткани лица, и брызги моей и его крови алыми густыми каплями разлетаются в стороны. Непочтительно отпускаю своего «наставника», позволяя ему рухнуть на пол вяло шевелящейся массой. Добивать я его не стал, сочтя задачу выполненной.

Появились невесть откуда взявшиеся врачи, оперативно вколовшие панацелин мне и майору Баррелу. Оказавшаяся рядом Сайя изящными пальчиками подала мне салфетку. Вытерев кровь, я молча наблюдал за ухмыляющимся майором, которого уже привели в себя.

— Сойдёт, — майора пока ещё пошатывало, но он быстро брал себя под контроль. — Приступим к стрельбам. — Он махнул рукой, подавая знак следовать за ним.

По пути я отдышался, настраивая себя на стрельбу. Задачи майора были непростыми, но выполнимыми. Всё равно тир не был полем боя, условия можно считать идеальными: стоишь, стреляешь, зная, что мишень не ответит, и никто не мешает. Осмотрев результаты, майор остался верен себе, и дополнил задачу, потребовав уничтожить десять движущихся мишеней девятью выстрелами, вынудив меня потерять на время контроль и изумлённо уставиться на него.

Проблема была в том, что мишени были цельнометаллическими. Единственным способом поразить две мишени одним выстрелом был рикошет. Но как его рассчитать на дистанции сто метров?

Болванки пришли в движение. На этот раз я не был ограничен по времени. Нацеливаясь на мишени по очереди, я выяснил алгоритм их движения. Зрачки у меня сузились до маленьких щёлок. Выстрел — мишень поражена. Снова выстрел — очередное попадание.

По лбу градинками катился пот. Несмотря на все усилия вычислить рикошет, я смог поразить только девять мишеней и даже не приблизился к выполнению задачи. Повернувшись к майору, я был готов услышать ехидный комментарий, но вместо этого он сказал:

— Отличная стрельба, полковник, и я рад, что вы не чёртов сверхчеловек.

— Задача выполнена? — осторожно уточнил я.

— Ещё на первой стадии, как и рукопашный бой. Просто я хотел увидеть, на что вы способны. — Ухмылка майора свидетельствовала о его хорошем настроении.

Похоже, устраивать «проверки» было общей дурной привычкой, а не только генерала Хакманна, и мне придётся привыкнуть к этому и быть всегда готовым. Моё молчание майор понял не совсем правильно и дал комментарий:

— Сэр, у меня переаттестацию вы прошли успешно и подтвердили свою категорию N7, теперь вам к Хикари Найдёнову, тактические игры, — сказал он, протягивая ладонь для рукопожатия.

— Благодарю, — пожал я ему руку в ответ, на что получил очередную ухмылку майора.

Пришлось снова пройтись за лейтенантом Гин.

Найдёнов в качестве переаттестации предложил короткий тест в виде имитации сражения. Я должен был управлять синей ротой, он красной. Сами роты были миниатюрной голографией солдат, сражавшихся на рельефной площадке десять на десять метров, управляли бойцами мы, отдавая приказы, но видеть могли только то, что «видели» наши солдаты. Внимательно изучив характеристики солдат и рельеф местности, мы приступили к активной фазе.