Я понадеялась на то, что во время встречи Волков, возможно, поделится данными и прольёт свет на мою миссию.

Ведь майор ВРА АС Сергей Волков проявил живое участие к моей миссии, и мне казалось, что это неспроста. В глубине души я подозревала его в том, что он знает больше, чем говорит. Если взять его своевременное появление на Иден Прайм, о чём Эшли часто и с удовольствием вспоминала, то с её слов выходило, что без него гарнизон не устоял бы. Примечательнее, что я услышала другой существенный момент, который меня насторожил. Волков посоветовал Эшли создать блокпост, укрепленную точку. По убеждению Эшли, блокпост — известное тактическое решение для N7. Я же сама, будучи N7, ничего не слышала о подобной тактике, и этот блокпост очень удачно запер гетов в начале их атаки. Затем он навёл Андерсона на мысль дополнительно допросить Шиалу, тот попросил меня, а я, вернувшись, убедилась в том, что повторный допрос дал много полезной и новой информации, в том числе и по моей миссии. Конечно, можно поверить в случайность его появления на Иден Прайм, и удачности его догадок, но когда наши разведчики что-то делали случайно?

Заинтересовавшись его личностью, после миссии на Феросе я попыталась ознакомиться с его личным делом. Но, несмотря на мой высокий доступ, оно было полностью для меня закрыто, не помог даже статус спектра. Во мне проснулось любопытство.

Затем мы все вместе видели трансляцию награждения на Земле, и оказалось, что он не майор, а полковник. Повышение? Возможно. Но почему ВРА АС решила раскрыть, судя по всему, опытного оперативника, сделав его публичной фигурой? Во время трансляции я разглядела у него наградную планку: большинство наград боевые, и это несмотря на мирное время. Кроме того, подтвердилось, что он, как и я, носитель ранга N7, что вызвало очередную бурю восторга у Эшли, уж она-то в этом не сомневалась. Обуреваемая любопытством, я связалась со старыми сослуживцами по школе в Рио, но никто его не мог вспомнить, пока я не додумалась спросить у своего инструктора по тактике Хикари Найденова.

Он-то прекрасно помнил Сергея Волкова, но информацией делился скупо. Потеряв терпение из-за моих расспросов, он напрямик заявил, что под подпиской. Такая секретность вокруг личности военного не могла не навеять разных мыслей. Пожалуй, к встрече стоит подготовиться серьёзнее: вряд ли это будет рядовыми посиделками в баре.

Мои мысли снова сбились к воспоминаниям о погибшей Эшли.

Сергей Волков, полковник ВРА АС, руководитель проекта «Соломон», после нескольких суток недосыпания.

Сегодня возвращалась капитан Соренсен на своем тяжёлом крейсере «Адрастея», который она с экипажем приняла со стапелей на Арктуре после ремонта. По проекту гуляли шутки по этому поводу, и в целом люди были рады. Никто не сомневался, что «Адрастея» — корабль Проекта, и это первое, но не последнее существенное видимое подтверждение нарождающейся организации ВНК «Щит». Настроение у людей было приподнятым.

У меня же, в отличие от коллектива, в последнее время создалось ощущение, что я бегу на месте. Количество дел возрастало, а скорость их разрешения падала. Спасал инструментрон, кофе, который приносила Марта, сама Марта и, самое главное, команда, близко к сердцу принявшая Проект и работающая не меньше меня. Время летело, и мы давно уже находились на нервных стимуляторах. Я запретил их использование профессору Чжанг Лоу и в приказном порядке через Сайлза Киррне отслеживал, чтобы проф. не злоупотреблял работой и достаточно отдыхал.

По этому поводу мне пришлось выстоять целый «бой» под хихиканье остального персонала и даже услышать обвинения в бюрократизме. Однако мне удалось одержать «сокрушительную» победу, когда я с улыбкой обнял негодующего профа и напомнил ему, что он сам настоял на моей роли руководителя, и теперь должен подчиниться.

Проф вел активную переписку со своими коллегами и они, то случайно пролетая через Новерию, то целенаправленно прибывая сюда для научного диспута, втягивались в царящую атмосферу создания и оставались с нами. Поначалу бедолага Киррне как ответственный за безопасность отчаянно колесил между профом и мной, пытаясь разъяснить необходимость предварительного согласования, затем он махнул рукой, и всех, как он в сердцах выразился, «корешей профессора» покорно вносил в систему, информируя начавшую действовать группу быстрого реагирования (БР).

Моё родное ВРА АС после рапорта и сеанса связи с генералом Хакманном пошло нам навстречу в обмене данными. Для установления протоколов и алгоритмов взаимодействия на Новерию прибыла помощница Хакманна лейтенант Сайя Гин. За день совместной работы с Сайлзом Киррне им удалось сделать всё необходимое, чтобы обеспечить защищенный обмен данными. Сайя оказалась не только эффектной, но и компетентной девушкой. Зайдя ко мне, они отчитались о выполнении работы, в то время как я рассеяно их слушал, думая о недавно полученном сообщении от полковника, а точнее, теперь уже майора Хауса.

Диану не удалось излечить, несмотря на усилия лучших врачей азари. В её лечении приняла активное участие консул Раниса Т’Найя, а Хаус регулярно наведывался на Тессию. Но не помогло ничего.

В сообщении Хаус сердечно меня благодарил и сообщал о том, что врачи зарегистрировали смерть пациентки, и причины при этом они указали. В память врезалась формулировка «постдепрессивное нежелание жить», вызвавшая у меня ассоциацию со словами Морстона, главного врача военного госпиталя на Земле, говорившего о том, что Диана должна сама захотеть жить. Я как раз собирался связаться с Хаусом, как вошли Киррне и Гин, а в голове у меня крутилась мысль: мог ли я убедить её хотя бы в том, чтобы она приняла помощь от убийцы своего брата? Мог ли я найти лишние полчаса времени для простого разговора? Возможно, тогда Диана осталась бы жива?

«Не делай ничего наполовину», — говорил мне мой наставник по боевой из моей вселенной. Как он был прав…

Лейтенант Гин и лейтенант Киррне, безусловно, заметили моё состояние. Доклад был точным и, как я думаю, укороченным. С горечью приходилось признать, что я всё чаще теряю контроль над собой, а моя выдержка мне изменяет. Не так уж просто привыкнуть к коллизиям мирного времени, как мне поначалу казалось.

Я мрачно встряхнул головой, освобождая её от воспоминаний и перебарывая в себе желание спать. В последние дни оно досаждало в стремлении стать непреодолимым. Пожалуй, торжественную встречу можно было бы отложить до лучших времен, но Лия Норман уже что-то задумала и даже реализовала.

В указанное время я просто выдвинулся к причалу, надев парадную форму полковника ВРА АС, как меня попросила Лия.

На причале к прибытию крейсера в Ханшань скопилась приличная празднично разодетая толпа; лица все были знакомые, но всех по именам я не помнил. Пометив в инструментроне впоследствии устранить данное упущение. Здороваясь по пути, я встал в ожидании «Адрастеи». Её появление можно было ожидать с минуты на минуту. Позади ошивались любопытные зеваки. Заметив в толпе парочку Мацуо и Киару, я приветственно им кивнул. Рядом со мной оживлённо беседовали члены нашей команды: проф, Лия, Джонни, Петр, Элайя и другие консультанты Т’Ринн. Снабженец Марнон крутился в своей извечной манере, Киррне стоял чуть поодаль, внимательно наблюдая, сюда же на причал была стянута наша охрана, вход был закупорен нашей группой БР, не пускавшей чужаков. Покрутив головой, я заметил, что не вижу доктора Фримена и доктора Т’Ринн. Это немного беспокоило.

Оправив парадную форму, которую я надел, плюнув на все сомнения, осмотрелся ещё раз. Люди были настроены… празднично. Всего на причале столпилось человек тридцать, большую часть которых я ещё хорошо не знал. Но случайных не было, за это мог бы поручиться лейтенант Киррне. То там, то здесь раздавался смех, шутки, иногда я ловил на себе любопытные взгляды. Проследив за взглядом неожиданно присвистнувшего Петра, стоявшего с округлёнными глазами, я увидел в спешке приближающегося к причалу доктора Фримена с доктором Чейлой Т’Ринн, державшей его под руку. Если Фримен был в своем привычном костюме, то доктора я поначалу не узнал. Вместо бесформенной научной униформы на ней было длинное бежевое платье по безупречной, как оказалось, фигуре с вырезом, в котором мелькали её изящные ножки, обутые в туфельки на высоких каблучках. Свои кисти доктор украсила тяжёлыми браслетами, а на шее красовалось изделие, выделявшееся тяжёлым камнем по центру, весело отражающим солнечные блики. Чейла периодически касалась его, словно желая убедиться, что украшение на месте, а затем украдкой ласково поглядывала на Фримена. Я заглянул в свой инструментрон, и выяснил, что эту вещь называют «колье». Судя по всему, наши ученые наконец объяснились друг с другом. В любом случае довольный вид Фримена и не менее красноречивый — Т’Ринн свидетельствовали об этом. Я невольно улыбнулся, чувствуя в душе за них радость.