В голове матраса тоже стоит стакан со свечой, её пламя дрожит. Рядом со стаканом лежит открытая книга. Свистящий вокруг здания ветер перелистывает её страницы взад и вперёд.

— Оставь меня в покое, — вдруг говорит Шторм, не оборачиваясь.

Он стоит так близко к краю, что, боюсь, в любую секунду может сорваться. Тёплый пустынный ветер треплет его волосы и штаны.

— Пожалуйста, отойди от края.

От страха я словно костенею — одно необдуманное движение, и Шторм может упасть.

— Я стою здесь каждый вечер, — отвечает он.

Я осторожно делаю два шага к нему:

— Это место выглядит ненадёжным. Оно может обрушиться.

— Я знаю, — невозмутимо говорит Шторм, по-прежнему стоя ко мне спиной.

Господи, да он же этого ждёт!

— Чёрт возьми, Шторм, я не для того тебя латал, чтобы ты тут же выбросил свою жизнь на помойку!

Он фыркает и опускает голову.

Как можно осторожнее я делаю ещё два шага.

— Я не позволю тебе загубить свою жизнь, когда я сделал всё возможное, чтобы её спасти. Это едва не стоило жизни Айсу! — Если ему наплевать на меня, может быть, он подумает о других.

— Мне жаль, что так получилось с Айсом. — Шторм приседает, и я едва не прыгаю в воздух, но он всего лишь берёт кусок бетона и швыряет его в пустыню. — Тебе не стоило прилагать столько усилий. Это было зря.

Да чтоб тебя!

Я медленно подкрадываюсь ближе.

— Пожалуйста, скажи мне наконец, что с тобой происходит. Поговори со мной!

Депрессия это или нет, мои чувства рвутся наружу. Мой голос становится громче, выплёскивается всё накопленное разочарование.

— Ты вообще имеешь понятие, как я себя чувствую? Ты хоть раз спросил, как я? Ты невероятно эгоистичен!

— Уж лучше ты узнаешь моё истинное лицо сейчас, чем когда будет поздно.

— Да отойди ты оттуда наконец!

Я делаю большой шаг к нему, чтобы отдёрнуть его за плечо, но тут край дома под моими ногами осыпается.

Долю секунды мы смотрим друг на друга, затем у меня вырывается пронзительный крик, и я падаю.

— Марк! — С молниеносной скоростью Шторм хватает меня за руку и становится на колени; моя рука выворачивается вверх, и я чувствую сильное растяжение плечевого сустава.

Но Шторм держит меня.

Я болтаюсь в воздухе на высоте двенадцатого этажа и напуган до смерти.

— Не отпускай меня! — кричу я, как сумасшедший.

Моё растянутое плечо адски болит, я потею, пульс зашкаливает. Ветер раскачивает меня, рвёт на мне одежду и треплет волосы. Мой разум затуманивает паника, я едва могу что-то слышать и видеть.

Подобно шумовым помехам в мои уши проникает голос Шторма:

— Я не отпущу тебя, только перестань дёргаться!

«Ладно, Марк, возьми себя в руки, или ты умрёшь!»

Я сосредотачиваюсь на Шторме, смотрю только на него, стараюсь не думать о том, что внизу меня ждёт смерть.

Шторм хватается другой рукой за стальную балку и напрягает руку, которой держит меня. Ту, что была ранена. Его бицепс вздувается, челюсти сжаты, на лбу проступает пот. Всё это я вижу словно в замедленном темпе. Если он меня отпустит, я умру.

Зрачки Шторма становятся огромными, глаза кажутся почти чёрными; затем он сжимает веки и обнажает зубы. Наши пальцы становятся влажными, весь мой вес приходится на его оперированную сторону. На глазах Шторма выступают слёзы.

Я очень стараюсь не сучить ногами в воздухе, а свободной рукой пытаюсь ухватиться за край дома, но он каждый раз осыпается. Моё дыхание частое, но мне едва хватает воздуха, плечо горит огнём.

Шторм с криком дёргает меня вверх, обхватывает руками и падает вместе со мной спиной на матрас.

Я лежу на нём, наши сердца стучат друг о друга.

Шторм закрывает глаза и крепко прижимает меня к себе. Я слышу свист в его лёгких, и боюсь, что такое напряжение могло ему повредить. Он затратил слишком много сил из-за меня.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— В порядке… — выдыхает он.

— Ты спас меня, — говорю я тихо, пытаясь отдышаться и ощущая, как жжение в плечевом суставе постепенно исчезает.

Моему запястью тоже досталось.

Шторм подмигивает:

— Значит я смог погасить, по крайней мере, часть долга.

— О чём ты говоришь?

— Чёрт возьми, Марк! Ты чуть не… — Шторм снова прикрывает глаза и отворачивается — в очередной раз отгораживаясь от меня.

У меня сводит желудок.

— Вот только не делай вид, будто тебе не всё равно. Ты уже давно толкнул меня в пропасть!

Шторм резко поворачивается ко мне, и его взгляд обезоруживает.

Из уголка его глаза стекает слеза, он судорожно втягивает воздух:

— Ты мог умереть!

Его внезапный страх за мою жизнь заставляет меня навострить уши.

Может быть, Шторм всё ещё что-то ко мне чувствует? Теперь, когда он наконец пришёл в себя, мне нельзя расслабляться.

Хотя моё сердце колотится, я дрожу и мешаю Шторму дышать, я продолжаю лежать на нём. Он там, где я хочу, чтобы он был, и нам надо поговорить!

— Я знаю, что ты никогда не сможешь простить мне предательство и что ты чувствуешь себя обманутым. Но разве мы не можем хотя бы снова друг с другом говорить? Меня убивает, что я тебя потерял.

— Ты не виноват, — сдавленно отвечает Шторм и проводит пальцами по моим волосам.

Его не беспокоит, что мои слёзы капают ему на лицо.

— Моё предательство намного хуже, — шепчет он. — Я верил в ложь и предал тебя лжецам. Поэтому я не могу жить вместе с тобой. Всякий раз, когда я тебя вижу, в памяти всплывает всё, где я облажался.

Я хватаю ртом воздух. Значит, он отталкивает меня, потому что чувствует себя виноватым?

По движению гортани я понимаю, что он сглотнул.

— Я избегал тебя, потому что не хотел говорить о своей ошибке.

— О твоей ошибке? — Не могу в это поверить.

Шторм прочищает горло и вытирает слезу с кончика моего носа.

— Я бы не выдержал, если бы ты стал меня этим попрекать.

— Шторм… — Ошеломлённый, я качаю головой и кладу ладони ему на щёки. — Я не виню тебя и никогда не собирался. Ты сделал лишь то, что должен был сделать. Режим обманул нас всех. Ты ни о чём понятия не имел, просто делал свою работу! — Моё сердце переполняется надеждой. — Значит, ты только поэтому меня избегал? Потому, что боялся этого разговора? Что я не смогу тебя простить?

Шторм медленно кивает.

— Я не знаю, как мне снова смотреть тебе в глаза.

— Быть может, нам стоит простить друг друга и начать всё заново? — «Пожалуйста, Шторм, дай себе пинка!» — Я скучаю по тебе. — Не только по сексу. По всему.

Шторм отворачивается и опускает руки:

— Я принесу тебе одни неприятности. И я никогда не захочу заниматься этой скучной библиотечной работой.

«О нет, ты не отступишь сейчас!»

Я хватаю его за подбородок и заставляю смотреть на меня.

— Ты не хочешь заниматься этой работой, потому что пришлось бы работать вместе со мной?

— И это тоже, но… — Его губы дрожат, но голос твёрдый. — Эта работа всегда напоминала бы мне, что я больше не Воин. Бесполезный, не имеющий ценности, без подходящего занятия. Порой мне трудно даже просто дышать. Я чувствую себя слишком слабым для всего.

Я скатываюсь с груди ему под бок и кладу голову на его согнутую в локте руку.

— Сила вернётся. Я обещаю. Дай своему телу время. И не такой уж ты слабый, ты только что поднял восемьдесят килограммов.

Нам бы лучше сменить тему, но у меня из головы не идёт тот парень из бара.

— Что у тебя с этим Люком?

Я нежно веду рукой по обнажённой груди Шторма и стараюсь не показывать ревности.

— Я просто поцеловал его один раз, потому что… — На этот раз Шторм поворачивает голову и смотрит на меня. — Потому, что хотел тебя забыть. Но это не сработало. Я ничего не чувствую к нему и он ничего для меня не значит.

Вдоль его носа снова катится слеза, и я снимаю её поцелуем. Я не ослышался? В этом человеке столько чувств ко мне.

Я опираюсь на локоть и наклоняюсь над ним.

— Ты всё для меня, Шторм. Всё. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы наши отношения снова стали как раньше.

Я нежно целую его в щёку, не хочу снова его напугать. Носом я вожу по его коже. Он так вкусно пахнет.

Шторм закрывает глаза, его дыхание становится тяжелее.

— Я тоже сделаю всё, чтобы между нами всё было как прежде, — тихо произносит он. — Но я не знаю, как жить с этим чувством вины. Из-за меня ты едва не погиб в пустыне и, несмотря на это, вернулся за лекарствами. Айс тоже мог умереть… — Шторм тяжело вздыхает.

Мне хочется поцеловать его, но вместо этого я говорю:

— Теперь ты знаешь, как я чувствовал себя в Уайт-Сити, когда у меня были тайны от тебя. Это было ужасно.

Шторм открывает глаза и зарывается пальцами мне в волосы. Уверенным тоном он просит:

— Вытащи меня из этого ада, Марк. Пожалуйста, вытащи меня, наконец, оттуда.

За шею он притягивает меня к себе, и наши губы встречаются. Жадно. Без промедления.

Господи, как же мне этого не хватало!

Мои вены наполняются гормонами счастья, и от счастья кружится голова. Мне необходимо касаться Шторма, гладить его грудь, снова и снова зарываться пальцами в волосы, пока мы целуемся.

Он начинает через голову стягивать с меня футболку, и мы торопливо раздеваемся. При этом с громким звуком на пол падает кухонный нож.

При виде этого жалкого оружия Шторм усмехается, и я улыбаюсь ему в ответ.

Я переворачиваюсь на спину, и он ложится на меня.

Я не нахожу подходящих слов, насколько восхитительно чувствовать его обнажённое тело на себе. Я лежу в чувственном пылу и наслаждаюсь поцелуями, которыми Шторм покрывает моё лицо.

Он скользит ниже и лижет мою шею, отчего по моему телу проходит восхитительный трепет. Я чувствую, что парю. Затем он поочерёдно сосёт мои соски, ведёт языком вниз, нежно кусает живот и, наконец, касается губами головки.

Боже, как хорошо! Вся кровь устремляется к низу живота, язык Шторма на моём самом чувствительном месте заставляет меня видеть звёзды.

— Шторм… — Я вцепляюсь пальцами ему в волосы и поднимаю ему навстречу бёдра. Я почти забыл, как мне с ним хорошо.

Он поднимает голову и нахально улыбается мне, в отблесках свечи его радужки светятся. Затем он снова наползает на меня и целует, а наши члены трутся друг о друга.