— Займись со мной сексом, — бормочу я ему в губы. — Я хочу почувствовать тебя в себе.

— Ты серьёзно?

Его глаза округляются, в них отражается неверие и удивление.

— Очень серьёзно.

Я хочу показать Шторму, что он много для меня значит и я ему доверяю. Кроме того, я действительно этого хочу. Хочу быть с ним единым целым.

Я дрожу, пульс ускоряется, когда я переворачиваюсь на живот и встаю на четвереньки. Шторм встаёт рядом со мной на колени и целует мою спину. Он удерживает меня за шею и покусывает её, пока гладит ягодицы. И постоянно просовывает руку мне между ног.

Тяжело дыша, я опускаю голову и наслаждаюсь прикосновениями. Шторм берёт в руку мои яички и кончиками пальцев поглаживает член.

Внезапно он встаёт позади меня и раздвигает мои ягодицы, суёт между ними язык и начинает увлечённо меня вылизывать.

Мой член дёргается, низ живота пронизывает жар. Дыхание становится тяжелее, ночной воздух холодит вспотевшую кожу. Шторм любит меня в руинах с видом на звёзды.

В голове вспыхивает обрывок воспоминания: огромный экран в моей спальне, который тоже часто показывал звёздное небо. Но настоящее в тысячу раз прекраснее.

— Ты готов? — приглушённо спрашивает Шторм.

Я киваю:

— Готов.

Он проникает членом между моих ягодиц, и я напрягаюсь. Сейчас это произойдёт.

Шторм гладит мои спину и живот, пока я не расслабляюсь. И только тогда он в меня входит.

Я стискиваю зубы в ожидании боли, но чувствую лишь давление.

Шторм занимается со мной сексом — мне это не снится?

Он так нежен и осторожен, что я понимаю, мои опасения прежде были напрасными. Шторм медленно проникает в меня глубже, и я слышу его стон. Всякий раз, когда я напрягаюсь, он останавливается и гладит меня, хотя ему совершенно точно хотелось бы протолкнуться дальше.

— Марк, — шепчет Шторм, тяжело дыша, — это умопомрачительно!

Он достигает определённой точки, и я едва не кончаю. Мой член дёргается, из головки вытекает тягучая капля. Шторм стимулирует ствол и одновременно массирует чувствительную головку.

— Кончаю, — хриплю я.

Больше не могу сдерживаться.

Мягко толкаясь в меня, Шторм дрочит мой член жёсткими движениями. Его член во мне, слабая растягивающая боль, давление на простату, его рука на моём члене… Так много возбуждающих раздражителей одновременно.

Очень приятная судорога устремляется вдоль позвоночника прямо к члену, и по пальцам Шторма уже течёт сперма. Глубоко в животе покалывает, головка пульсирует. Грубоватые кончики пальцев усиливают стимуляцию, и у меня возникает чувство, что сейчас я испытываю самый яркий оргазм в жизни.

— Марк…

Шторм целует мою спину, и, пока я дрожу от блаженства и наслаждаюсь отголосками оргазма, тоже кончает. Его толчки становятся глубже, из горла вырывается низкий стон.

Не знаю, как долго Шторм изливается, но он всё ещё крепко держит меня, его голова лежит на моей спине, пока мы пытаемся отдышаться.

Через какое-то время он укладывает меня вместе с собой на бок. Мы прижимается друг к другу, он позади меня.

Он пощипывает губами моё ухо:

— Я никогда не переставал тебя любить.

Я задерживаю дыхание, чтобы его слова отозвались во мне. Он. Меня. Любит.

Лишь через несколько секунд я отвечаю:

— Я тоже. Я тебя люблю.

Шторм ещё сильнее прижимает меня к себе и целует в шею.

Я разворачиваюсь к нему лицом — хочу видеть его улыбку. Хочу, чтобы он знал, каким счастливым он меня делает. Его признание в чувствах значит для меня всё и приносит большое облегчение. Шторм уже сказал однажды: «Я тебя люблю», когда его тяжело раненным принесли в больницу. А потом делал всё, чтобы доказать обратное. Потому, что ненавидел себя.

Вероятно, тогда Шторм думал, что умрёт, и перед смертью хотел признаться мне в своих чувствах.

Он не ожидал, что выживет после того огнестрельного ранения. Я так счастлив, что Шторм остался со мной.

* * *

После занятий любовью мы оба заснули, но теперь наступило новое утро. Тесно переплетённые, мы лежим рядом, и я наслаждаюсь видом на звёзды. Шторм целует мою шею. Он только что стоял на краю и облегчался. Я совершенно точно не пойду туда, чтобы пописать. Шок ещё сидит глубоко во мне.

— Это чудесное место, — говорю я и натягиваю простыню повыше. Стало прохладно. — И весьма романтичное.

— Здесь я чувствую себя свободнее, чем в пирамиде, — приглушённо говорит Шторм. И я замечаю, как ко мне прижимается кое-что твёрдое.

— Не только тебе было невыносимо там, поэтому я позаботился, чтобы у нас был дом в новом районе. Конечно, я не хочу принуждать тебя переезжать туда вместе со мной, и ты не должен…

— Я с радостью буду жить вместе с тобой, — прерывает Шторм, укладывая меня на спину и наваливаясь сверху. — А ещё я начал принимать твои растительные таблетки.

Он даже не представляет, как много это для меня значит. И то, и другое. Я притягиваю к себе его голову и целую его сладкие губы.

— А как ты меня здесь нашёл, — бормочет он мне в рот.

— По сигналу от твоего чипа.

Я показываю ему переделанный хэндиком, который до этого лежал рядом с матрасом.

Шторм кивает:

— Я так и подумал. Я хотел избавиться от этой штуки. Собирался уже вырезать её, потому что не хотел больше, чтобы хоть что-то напоминало мне о режиме.

— Тогда готовься, я могу удалить чип оперативно. Это всего лишь небольшое вмешательство, и длится совсем недолго.

— Такие перемены мне нужны.

Я зарываюсь пальцами в его волосы. Они отросли и стали мягче.

— И поэтому ты отрезал косички.

— Нет, по другой причине. — Шторм глубоко вздыхает. — Перед тем, как меня вместе с Айсом отправили на то задание, я настолько впал в отчаяние и был зол на себя, что взял нож, чтобы сделать себе больно. Я хотел порезать себя, чтобы почувствовать другую боль — не душевную, и вдруг под руку попались волосы. Я словно обезумел, когда отрезал их. И когда я посмотрел на себя в зеркало, показался себе едва ли не другим человеком. На меня смотрел незнакомец, ожесточённый Воин. И это было по-настоящему жутко.

Я могу себе это представить и вглядываюсь в его напряжённое лицо. Но в нём всё ещё угадывается прежний Шторм. Мне это нравится.

— Ты по ним скучаешь? — интересуется он.

— Немного. Но с короткими волосами ты тоже сексуальный. Даже очень.

Шторм хмурит брови, но улыбается:

— Сексуальнее, чем доктор Уокер?

Думаю, нам надо ещё кое-что прояснить:

— Ты ведь знаешь, что когда-то у меня были отношения с Самантой?

— Доходили слухи. — Шторм криво усмехается. — Мне стоит ревновать?

— Джекс убил бы меня, если бы я просто посмотрел на неё влюблёнными глазами. — Я бросаю на Шторма мечтательный взгляд. — Или сделал бы нечто подобное: — Я целую его и, усмехаясь, просовываю ему в рот язык. — Тебе не нужно беспокоиться. Для меня существуешь только ты.

* * *

Конечно, в реальной жизни не всё идёт гладко, но я этого и не ожидал. После нашего примирения Шторм ещё несколько недель старается доказать, что он остаётся Воином даже с ограниченными возможностями. Время от времени у него вырываются ругательства, когда мы вместе закладываем наш сад. Шторм едва ли не быстрее меня начинает задыхаться, что безумно его злит. Кроме того, ему причиняет боль видеть Джекса и его бойцов за тренировками. Каждое утро они упражняются на большом поле за пирамидой. Нам видно их из нашего сада. Забора, отделяющего участки друг от друга и дающего уединение, пока нет.

Зато Шторм очень заботится обо мне и делает много для наших отношений. Теперь он не пренебрежительный и молчаливый — наоборот. Болтает без умолку. В угоду мне иногда работает вместе со мной в библиотеке. Это успокоило мэра. Но я вижу, что Шторму совершенно не интересно сканировать документы. Я часто застаю его удобно устроившимся с книгой в кресле для чтения. Но ничего ему не говорю. Он навёрстывает множество упущенных знаний, как и все мы. И я предпочитаю, чтобы он был рядом со мной, а не околачивался со своими новыми дружками на окраине города или охотился на змей. Шторм отлично обращается с ножами, но укус гремучей змеи может быть смертельным и для него.

— Они не плохие ребята, — говорит он, когда ходит к ним… в последнее время всё чаще.

И в этом тоже я не хочу ему препятствовать. Шторм не ребёнок, и это повредило бы нашему заново выстроенному доверию. Кроме того, я не могу винить его в том, что он как и прежде чувствует себя чужим. Он даже не может присоединиться к стражам города, потому что ещё недостаточно здоров. Но его состояние улучшается с каждым днём.

Я много думаю о том, чтобы наполнить его жизнь значимым содержанием. Когда мы не работаем и не занимаемся любовью, — что мы делаем довольно часто, — мы обустраиваем наш дом. У нас ещё почти нет мебели. Наш дом выглядит безумно и немного беспорядочно со своими разноцветными стенами, разнородными стульями и шкафами, которые совершенно не подходят друг другу, и именно поэтому подходят нам и нашим отношениям.

Поскольку я много помогал Веронике в разных вопросах, она предложила привезти мебель из моей старой квартиры в Уайт-Сити. Но я поблагодарил её и отказался. Я хочу начать жизнь со Штормом по-настоящему с нуля. Поэтому мы бродим по бывшим гостиницам и частным домам, выискивая необходимые нам вещи. Мне нравится ходить куда-нибудь со Штормом, он знает много интересных мест. Каждый новый день с ним — это приключение.

Глава 7. Несколько месяцев спустя

— А теперь открой, пожалуйста, секрет, почему мне пришлось так разодеваться.

Я надел свои лучшие костюмные брюки и рубашку с короткими рукавами. Шторм пришёл за мной прямо в больницу и принёс мои вещи. Мне пришлось работать на час дольше, потому что Саманта попросила её подменить. Доктор Никсон вообще словно испарился, и в стационаре остались только молоденький ассистент из Уайт-Сити и медсестра. К счастью, сейчас в больнице спокойно — людей с тяжёлыми ранениями немедленно отправляют на шаттле в Уайт-Сити. И всё же, сегодня здесь царит какая-то странная атмосфера. Что происходит?