Хотя... может быть, это тот человек, что приходил к доктору Мэдден один только раз около четырех лет назад?

Джоан припомнила, как он садился в машину, когда она вернулась в тот вечер за забытыми очками. Она его запомнила, потому что вид у него был очень расстроенный. Доктор сказала, что пациент ушел совершенно неожиданно. Доктор Мэдден тогда отдала ей сто-долларовую бумажку, которую этот странный пациент, по ее словам, бросил ей на стол. Джоан еще спросила доктора, не послать ли ему счет на полную сумму, но доктор Мэдден сказала, что не нужно.

«Надо сообщить следователю Даггану», — решила Джоан и сняла трубку.

«Дуглас Картер, 101, Хейз-авеню, Спринг-Лейк».

Дагган и Питер Уолш в кабинете прокурора давали отчет о ходе расследования убийства Бернис Джойс и исчезновения Натали Фриз.

— Так что муж заявил нам, что она, возможно, находится в Палм-Бич и что он будет с нами разговаривать только в присутствии своего адвоката, — закончил Томми.

— И какая вероятность, что она объявится в Палм-Бич? — спросил Осборн.

— Мы проверяем все авиалинии, чтобы установить, не улетела ли она на самолете, — отвечал Томми. — Я думаю, шансы примерно тысяча к одному.

— Муж не предложил вам осмотреть дом?

— Его осмотрели полицейские из Спринг-Лейк. Никаких признаков борьбы или насилия. Похоже, что она спокойно складывала вещи и вдруг бросила дело на середине.

— А ее косметика? Сумка?

— Муж сказал, что, когда он видел ее вчера в ресторане, на ней был светлый кожаный жакет, коричневая с золотыми полосками блузка и коричневые шерстяные брюки. И коричневая сумка на ремне через плечо. В доме не нашли ни такой сумки, ни такого жакета. Фриз признает, что они поссорились и предыдущую ночь его жена спала в комнате для гостей. Это, стало быть, в среду. В спальне и комнате для гостей столько косметики, духов и лосьонов, что можно открывать парфюмерный магазин.

— Придется ждать. Может быть, она объявится. Она самостоятельная женщина, может ехать когда и куда угодно. Вы говорите, машина ее в гараже? Быть может, она поехала с кем-то. Дружок там нигде не просматривается?

— Нам об этом ничего не известно. Я говорил с прислугой. Она приходит три раза в неделю во второй половине дня. Четверг не ее день, — сказал Томми.

— Во второй половине дня? — приподнял брови прокурор. — Обычно они приходят по утрам.

— Сегодня она появилась, когда мы уходили. Она объяснила, что миссис Фриз встает обычно поздно и не хочет, чтобы ее беспокоила возня и шум пылесоса. Мне показалось, что она не очень-то расположена к Натали Фриз.

— Так что пока подождем, — сказал прокурор. — В чем дело, Дагган? Что-то вид у тебя недовольный.

— У меня дурное предчувствие по поводу Натали Фриз, — откровенно отвечал Томми. — Уж не опередил ли кто-то на пару дней событие, планировавшееся на тридцать первое?

Последовала пауза. Затем Осборн спросил:

— Почему ты так думаешь?

— Все одно к одному. Ей тридцать четыре, не двадцать и не двадцать один, но, как Марта Лоуренс и Карла Харпер, она очень красивая женщина. — Дагган пожал плечами. — Честно говоря, у меня скверное предчувствие на ее счет, к тому же мне муж ее не нравится. У него очень неубедительное алиби на момент исчезновения Марты Лоуренс. Он утверждает, что возился в саду.

Уолш кивнул:

— Первые двадцать лет он прожил в доме, в саду которого были найдены останки Карлы Харпер и, предположительно, Летиции Грегг, — сказал он. — А теперь исчезла его жена.

— Сэр, нам пора к Клейтону Уилкоксу — сказал Томми Дагган. — Он должен прийти в три часа.

— А что у вас на него? — спросил Осборн.

Томми наклонился вперед в кресле, сложив ладони.

Эта поза означала у него, что он тщательно взвешивает свои слова.

— Он охотно согласился прийти. Он делает это по доброй воле. Я не стану официально предупреждать его о даче показаний, откровенно говоря, мне это очень не хочется делать, иначе он может замкнуться.

— Что у вас на него? — повторил Осборн.

— Он многое скрывает, и мы знаем, что он лжец. Это, на мой взгляд, очень серьезные обстоятельства.

Клейтон Уилкокс появился ровно в три. Дагган и Уолш провели его в маленькую комнату, где были только стол и несколько стульев.

Уилкокс сразу заявил, что прекрасно понимает сложность ситуации.

В глазах его мелькнула усмешка.

— Вы, вероятно, раздумывали, стоит ли официально предупреждать меня о даче показаний, и пришли к выводу, что, оставляя выбор за мной, вы на всякий случай ограждаете себя перед законом.

Глядя на изумленное лицо Пита Уолша, Уилкокс улыбнулся:

— Господа, вы забываете, что большую часть жизни я провел в академических кругах. Вы представления не имеете, сколько я слышал дебатов о гражданских свободах и судебной системе. Я был президентом колледжа, как вам известно.

Этими словами Томми Дагган воспользовался, чтобы начать разговор.

— Доктор Уилкокс, я внимательно ознакомился с вашим досье и с удивлением узнал, что вы ушли в отставку в пятьдесят пять лет. Причем сразу после подписания контракта на следующие пять лет.

— Состояние здоровья не позволило мне продолжить исполнение своих обязанностей. Поверьте мне, что должность президента небольшого, но престижного учебного заведения требует много сил и времени.

— А в чем была ваша проблема со здоровьем, доктор Уилкокс?

— Серьезное сердечное заболевание.

— Вы обсудили это со своим врачом?

— Разумеется.

— Вы регулярно обследуетесь?

— Последнее время мое состояние стабилизировалось. В отставке у меня нет такого напряжения.

— Доктор, вы не ответили на мой вопрос. Вы регулярно обследуетесь?

— Я стал пренебрегать обследованиями последнее время. Однако я очень неплохо себя чувствую.

— Когда вы были у врача в последний раз?

— Я не помню.

— Вы также не помните, бывали ли вы когда-нибудь у доктора Мэдден. Вы по-прежнему утверждаете, что не помните, или передумали?

— Может быть, я и бывал у нее раз-другой.

— А может быть, пятый и десятый. У нас ведь имеются сведения.

Томми продолжал допрос с большой осторожностью. Он видел, что Уилкокс встревожен, но он не хотел, чтобы тот прервал беседу и ушел.

— Доктор, имя Джины Филдинг для вас что-нибудь значит?

Уилкокс побледнел. Он откинулся на стуле и, явно стараясь тянуть время, задумчиво уставился в потолок.

— Не припоминаю.

— Двенадцать лет назад вы передали ей чек на сто тысяч долларов. Мисс Филдинг было в то время двадцать лет, и она училась в Инок-колледже. Это поможет освежить вашу память?

Долгое время все молчали. Уилкокс посмотрел на Томми Даггана, потом перевел взгляд на Пита Уолша.

— Вы совершенно правы. Двенадцать лет назад двадцатилетняя Джина Филдинг училась в Инок-колледже. Она была очень искушенная особа для своих двадцати лет, могу добавить. Она работала у меня и оказывала мне очень лестное внимание. Я начал посещать ее у нее дома. Какое-то время между нами существовали известные отношения, что было, разумеется, совершенно недостойно и потенциально опасно как повод для скандала. Она была студенткой из малообеспеченной семьи. Я стал давать ей деньги.

Уилкокс долго пристально смотрел на стол, как будто совершенно завороженный созерцанием его исцарапанной поверхности. Потом он снова поднял глаза и потянулся к кувшину с водой, который они предусмотрительно приготовили.

— В конце концов я опомнился и сказал ей, что наши отношения должны прекратиться. Я сказал, что найду ей другую работу, но она угрожала мне судом за сексуальные домогательства. Она была готова заявить под присягой, что я угрожал лишить ее стипендии, если она не пойдет на связь со мной. Она была готова предъявить иск к колледжу. Цена ее молчания была сто тысяч долларов. — Он смолк на мгновение и перевел дыхание. — Я заплатил. Я также ушел в отставку, потому что не мог ей доверять, а если бы она нарушила свое слово и подала в суд на колледж, то это дело не представляло бы никакого интереса для прессы только в одном случае: если бы я ушел с поста президента.