— Интересно, — говорю я. И это действительно так, даже если мне ничем не поможет. — Скажи, а каково это — быть тамплиером?

— Замечательно.

— И что тебе нравится больше всего?

— Убивать плохих парней.

Прекрасный ответ. Я вижу его шаловливую улыбку, его глаза, блестящие между упавшими на лицо волосами, и чувствую, как что-то шевелится там, где, как мне когда-то казалось, могло бы быть моё сердце. Я отвожу взгляд.

— Что ещё?

— У нас достаточно крутые силы.

Я посылаю ему заинтересованный взгляд, но он колеблется.

— Возможно, тебе не следует мне это рассказывать, — говорю я. — Джо сказала тебе этого не делать. — Но никто не вправе указывать тебе, что делать…

У него напрягается челюсть, и он пробалтывается:

— Как только тамплиер принимает наследие, он получает супер-силу и скорость, быстрое исцеление и способность очищать демонов. Некоторые счастливчики обретают дополнительные таланты, но те проявляются не сразу. — Хай ухмыляется и шевелит перед собой пальцами так, будто показывает магический трюк. — Зейк может извлечь из своих пальцев свет, убивающий демонов. Он был сильно взбудоражен, когда об этом узнал.

Бьюсь об заклад. Буду одним глазком присматривать за Зейком. Я издаю заинтересованный звук, чтобы Хай продолжил.

— Наша магия исходит преимущественно из гримуаров — книг с заклинаниями против демонов. Но нам не позволено забавляться с ними, пока мы не окончим школу, — говорит он, и я награждаю его недоверчивым взглядом. Хай не дал мне ни единого повода для веры в то, что он из тех, кто следует правилам. Он ловит мой взгляд и лукаво улыбается. — О, раньше я пытался украдкой в них заглянуть, но они все написаны на древних языках, а мои познания в них недостаточно хороши. Артефакты встречаются редко, но использовать их может любой, кто принял Наследие. — Хай вынимает что-то из кармана и показывает мне маленький фимиам, подвешенный на цепочку. — Он нагревается, когда я нахожусь вблизи демона.

Я отодвигаюсь — просто на всякий случай, даже несмотря на слова Джо, что он не реагирует на полукровок. Хай кладёт его обратно в карман.

До этого момента я думала, что мы гуляем совершенно бесцельно, но, спустившись вниз на несколько лестничных пролетов, мы оказываемся глубоко под землёй. Когда мы подходим к современной бронированной двери, меня уже трясёт от любопытства.

— Где мы? — спрашиваю я.

На лице Хая снова появляется очаровательная, озорная улыбка.

— Это совершенно секретно.

Он не пытается скрыть табло безопасности, когда вводит «код». Возможно потому, что кодом безопасности является его же собственная кровь из пальца.

— Кровь тамплиера, — объясняет он. Наверное, решил, что, в отличие от PIN-кода, это я украсть не могу.

Глупец.

Дверь открывается со щелчком и шипением. Хай толкает её, и я вижу, что шириной она почти в целый фут и сделана из твёрдой стали. Обычно такие двери стоят в банковских хранилищах. Внутри оказывается совершенно не то, что я ожидала, хотя я не уверена, что на самом деле ожидала. У меня очень небольшой опыт общения с секретными обществами по борьбе с демонами.

Это музей, длинный и узкий, заполненный закрытыми книжными шкафами и стеклянными ящиками. Блестящий деревянный пол, стены, окрашенные в тускло-серые и ржаво-оранжевые цвета. Самое милое место, которое я видела в этой прогнившей школе. Хай указывает на библиотеку гримуаров — дюжину очень древних книг разных форм и размеров. Несколько шкафов заполняет коллекция побольше — книги по истории тамплиеров.

В стеклянных ящиках представлены артефакты. Каждый из них сопровождает маленькая бирка, на которой написано что-то вроде «Осколок креста» и «Кусочек савана», а рядом добавлено, как это можно использовать, например: «Для создания священных клинков», «Вода на счастье», «Для изгнания демонов».

Хай кивает в сторону множества пустых ящиков.

— Карта Маяков.

Я читаю бирку.

— Череп святого Кристофера?

— Да, он очень крутой. Он работает, как iPad, постоянно подключённый к Google Earth.

— Не считая того, что это череп.

— Ага.

У меня внезапно появляется идея.

— Стив Джобс, Ларри Пейдж и Сергей Брин — маяки? — Это основатели «Apple» и «Google».

Хай только улыбается.

Мы идём дальше, разглядывая остальные реликвии. Здесь больше дюжины ящиков, и хотя большинство из них пусты, на них всё равно есть бирки. Я могу только предполагать, как выглядят реликвии, которые сейчас где-то используются. Хай останавливается около одного из ящиков с несколькими фимиамами и ещё дюжиной пустых отверстий. Замок уже открыт. Хай достаёт из кармана свой артефакт, кладёт его в ящик и закрывает.

«Фимиамы Сан-Джованни», — значится на табличке, а чуть ниже приписано: «Чувствуют демонов».

— Взял его прошлой ночью, — объясняет Хай.

В другом ящике нет ничего кроме крошечной пробирки. «Яд для демонов», — написано ниже. Не знаю, что это, но я обхожу это стороной.

Комната наполнена множеством приспособлений по нахождению и убийству демонов. По-моему, прекрасное место для того, чтобы устроить тут пожар и нафиг уничтожить всю эту ерундистику. Я замечаю свисающий с потолка спринклер.

Хм. Возможно, взрыв подойдёт больше.

Со всех сторон комнаты расположены ровные, гладкие, закрытые двери. И только одна из них сильно отличается ото всех — огромная, деревянная, покрытая хитрой резьбой.

— Куда ведёт эта дверь? — спрашиваю я, и легкомыслие исчезает с лица Хая. Я даже не знала, что он может выглядеть таким серьёзным. Не произнеся ничего в ответ, он распахивает дверь.

Она ведёт в тёмный длинный коридор, наполненный только неестественно серебряным светом. Свечи будто разбросаны по коридору, уходящему в бесконечность. Такое ощущение, что в туннель поместили кусочек ночного неба — чернильной бесконечной темноты, усеянной серебряными огоньками.

Вскоре глаза привыкают, и я вижу, что все свечи стоят на полочке около изображений. Каждая свеча установлена напротив портрета с серебряной табличкой, где написаны имя и дата. Я соединяю всё вместе.

Я стою в усыпальнице тамплиеров.

Вокруг каждого большого портрета расположена серия снимков поменьше: это фотографии со свадьбы, пикников, танцев, фото детей. Снимки, запечатлевшие лучшие моменты их жизни. Также здесь лежат письма (одни написаны очень изящным почерком, другие — детскими каракулями), медали, плюшевые медведи, детские рисунки. Частички прерванных жизней. Некоторые цветы уже совсем завяли, а какие-то ещё свежи — видно, что их принесли совсем недавно. Лоскутное одеяло из воспоминаний длиною в вечность.

Когда я умру, для моей могилы не найдётся ничего подобного. Никому ненужные тела всё ещё используют в научных интересах? Иронично, но неудивительно, что я могу принести больше пользы, будучи мертвой, нежели живой.

Пока мы идём по коридору, Хай не произносит ни слова, лишь наши шаги отражаются эхом в тишине. Этот парад покойников, кажется, никогда не закончится. Хай останавливается возле одного изображения, перекрещивается и склоняет голову в молитве. Вся полка усыпана цветами разной степени увядания, а с фотографии улыбается семейная пара. Я их узнаю, это родители Джо.

Я их не знала, да и с их дочерью общаюсь лишь вынужденно, поэтому не чувствую, что должна выказать им своё уважение. И, конечно же, я не молюсь. Мой разговор с Богом совершенно безмолвен.

Я лениво рассматриваю соседнюю усыпальницу. Молодой парень, восседающий на мотоцикле, на вид ему лет двадцать, и пожилая женщина, дожившая до шестидесяти лет. Судя по остальным фотографиям, для тамплиера дожить до такого возраста — целое достижение. Хай всё ещё молится, поэтому я прохожу немного вперёд, волоча ноги в одолженных у Джо кроссовках. Словно подтверждая мою гипотезу, следующие фотографии тоже принадлежат молодому тамплиеру, на этот раз совсем юной девушке. Я подхожу ближе и к своему глубочайшему удивлению понимаю, что я узнаю её.

Свою мать.