Когда ему надоели восклицания австрийца «О, Линда! О, майн либе кляйне медхен!», сопровождавшиеся рассказами о том, какая она ревностная католичка, какие вкусные пироги с яблоками она печет, какую чистоту в доме она поддерживает, как расчетливо распределяет деньги, которые зарабатывает Франц-Иосиф, Иван спросил:

– Дети у тебя есть, тезка императора? Наследники твоей домашней империи?

И Франц-Иосиф сменил пластинку. Новая – о Берте и маленьком Франце – оказалась еще более долгоиграющей, чем прежняя...

Иван сразу, еще в Венгрии, объяснил своему водителю-австрийцу, что не хочет ехать через Германию – через Мюнхен, Кауфбойрен, Равенсбург и дальше через швейцарские Винтертур или Констанц, хотя австриец предупредил, что так, возможно, будет, дальше, но быстрее и безопаснее. Горная дорога есть горная дорога, и как транспортная магистраль невысоко ценится среди водителей. Приходится быть в постоянном напряжении, а им предстоит проехать практически все Альпы вдоль...

Представления о безопасности у Ивана были несколько иные. Ему вовсе не хотелось лишний раз сталкиваться с пограничниками и полицейскими, да еще германскими полицейским, славящимися своей тупой дотошностью... Эти наверняка поверяют багаж у пересекающих границу водителей и пассажиров автомашин...

Поэтому он выбрал дорогу через Восточные Альпы – Инсбрук и Дорнбирн – с южной стороны Боденского озера, а не с северной. Пусть дольше, пусть – опаснее, как утверждает австриец, но – спокойнее.

Франц-Иосиф устал, наконец, болтать, погрузившись в грезы о своей семье, для которой он заработает за два дня кучу денег, а Иван дремал, развалившись на заднем сидении «фольксвагена», изредка просыпаясь и поглядывая в окно, где один за другим возникали живописные пейзажи австрийских Альп. Но красоты природы мало трогали стремящегося к своей единственной цели Ивана...

...Проснулся он от того, что Франц-Иосиф тряс его за плечо и настойчиво повторял как испорченная пластинка, напряженным, почти испуганным, как показалось спросонья Ивану, голосом:

– Герр Петр! Ауфштейн! Герр Петр! Полицай! Ауфштейн! Битте зер, ауфштейн!

Машина стояла. Подавив мгновенно вспыхнувшее желание выхватить пистолет, Иван полез в карман за документами и протянул их в окно заглядывающему внутрь усатому толстому полицейскому в швейцарской форме. Тот внимательно их рассмотрел и вернув Ивану, махнул рукой – проезжайте... Никакой тревоги на границе не было... Пограничникам никто не передавал его приметы, никто не объявлял на него всеевропейский розыск... Оказывается, европейская милиция и впрямь работает совершенно по-другому...

Пограничников Боденского контрольно-пропускного пункта не интересовал Петр Привалов, русский турист, прибывающий в Швейцарию на лечение... Документы его были в полном порядке, а остальное их не касалось. Закон он у них на глазах не нарушал, значит, может спокойно следовать до своей цели в Швейцарии – города Невшатель. Никто до него докапываться не будет.

Иван даже удивился, насколько швейцарский пейзаж похож на австрийский, а городок Санкт-Галлен на Зальцбург. До Лозанны оставалось километров триста и, как и предполагал Иван, его водитель без особого сопротивления согласился довести Ивана лишние семьдесят-сто километров. За дополнительную плату, естественно...

Через четыре часа Иван прощался с Францем-Иосифом на окраине Лозанны. Расстались они чрезвычайно довольные друг другом...

Франц Иосиф, заработавший для своей Линды и нажитых вместе с нею детишек кругленькую сумму, мчался по той же дороге обратно, в Зальцбург, а Иван отправился на поиски центра города, где, наверняка, можно обнаружить гостиницу с бешенными ценами, и в силу того, – свободными номерами... Такие гостиницы существуют для богатых сумасбродов, швыряющих деньги на ветер или для людей, которым просто некогда ждать и тратить время на поиски чего-нибудь подешевле. Таких, как Иван.

Иван был в Лозанне. И где-то здесь же, в этом городе, должен быть Крестный...

Разыскать в Лозанне Василя не составило большого труда, как могло бы показаться на первый взгляд... Для этого нужно было найти хотя бы одного русского... Осталось решить только один вопрос – где искать русского в небольшом, по сравнению с Российскими мегаполисами, швейцарском городе, где населения было даже меньше, чем в любом занюханом российском райцентре?

Иван медленно шел по полого спускающейся к озеру улочке между прилепленными друг к другу трех-четырехэтажными домами со странными крышами, один скат у которых был примерно в полтора раза больше другого...

Дома в Лозанне располагались как-то кучками, житель Москвы сказал бы – микрорайонами. В группе домов было очень мало деревьев и вообще, зелени, зато друг от друга такие кучки отделялись настоящими парками, лужайками, полянками или еще чем-то в этом роде...

В центре города, около гостиницы, в которой Иван остановился, улицы выглядели по общеевропейскому стандарту, напоминая, например, многие районы Москвы. Но ближе к озеру все больше чувствовался национальный франко-швейцарский колорит... Озеро было старым центром этого законсервированного, почти наглухо загородившегося от времени города в центре Европы почти на границе с Францией...

Ивана интересовали открытые кафе и маленькие ресторанчик на берегу Женевского озера...

Где, как не в ресторане или кафе искать русского, не привыкшего к тишине и спокойствию швейцарских городов... Он обязательно будет обитать там, где бывает больше всего народа, где можно если не поговорить по душам, то хоть словечком перекинуться со случайным собеседником, а то и в беседу того втянуть...

Если, конечно, человек, не испытывает тяги к молчанию и одиночеству. Наверное и такие гости из России бывали в Лозанне нам берегу видавшего виды Женевского озера... Но такие русские и не интересовали Ивана. Ему нужен был соотечественник, любящий поболтать, вроде австрийца Франца-Иосифа...

Улочка со сверхоригинальным названием «Зеештрассе» вывела его к окруженному горами озеру, и в первом же небольшом кафе на пять столиков, которое называлось «Вильгельм Телль», Иван наткнулся на тот объект, который искал. Приличной наружности господин лет пятидесяти в хорошем светлом костюме, сидел за столиком, подперев голову рукой и мрачно смотрел на Женевское озеро... Иван готов был поспорить, что если бы он сидел у самой воды, он неприменно стал бы плеваться в озеро – настолько раздраженный вид был у этого сильно выпившего человека...

Он был явно чем-то недоволен, потому что между частыми прихлебываниями коньяка из большой рюмки он возмущенно бормотал:

– Что за дикий народ! Не швейцарцы, а эфиопы какие-то! Им, видите ли, все равно, озеро это или море... У них, видите ли, это называется одним словом – «зее»... Женевское море! Тьфу! Прости господи, дожил Саня Козырев – какую-то лужу ему пытаются выдать за море!.. Мне – капитану второго ранга дальнего плавания Сане Козыреву... Идиоты швейцарские! Сыроеды!.. Макароны по флотски! Вот еда настоящего морячка!..

Иван сел за столик рядом и некоторое время слушал возмущенную болтовню бывшего моряка, невесть каким ветром занесенного на Женевское озеро... Потом он тихо кашлянул и сказал тихо, чтобы понемногу привлечь к себе его внимание и затем расспросить его подробно обо всем, что он здесь знает...

– Вы напрасно обижаетесь на швейцарцев, господин Козырев... Они не собирались вас обманывать. Виновато, скорее всего, ваше неважное знание местного диалекта немецкого языка...

– Я знаю этот собачий язык! – возмутился бывший капитан... – Зее – это значит море! А море я знаю как свои пять...

Он растопырил правую ладонь, долго ее рассматривал, словно считая пальцы, но их на его руке оказалось только четыре и он поправился:

– ... как свои четыре пальца!

Тут только до него дошло, что говорят они оба по-русски! Он повернулся к Ивану всем корпусом, схватил его за рукав и дернул к себе... Иван чуть не упал со своего стула. Он пересел к Козыреву.