К его руке прикоснулась чья-то холодная рука и каким-то образом согрела его руку. Это была Эдит. Другую его руку тоже кто-то держал, и он знал, несмотря на холод, сковавший его голову, что это Джейкоб Кьюлек. В его тело возвращалось тепло, и одновременно он чувствовал, как из него уходило что-то, угрожавшее ранее его подавить. Стены и потолок не были видны, но перед глазами все еще клубилась тьма, застилающая зрение.

Вопль, прозвучавший в тишине, вырвался из горла Инрайта, но голос был словно не его. Этот душераздирающий вой вообще не мог принадлежать живому существу. Медиум стоял, сжимая виски руками, и раскачивал головой, будто хотел что-то с себя стряхнуть. Он дико озирался и наконец остановил свой взгляд на Бишопе.

Тусклые огни погасли, и все поглотила губительная тьма, но эти сверлящие глаза еще долго, стояли перед взором Бишопа.

Горло Бишопа сдавили чьи-то руки, и, хотя перед ним был только бесформенный темный силуэт, он знал, что его пытается задушить Инрайт. Схватив запястье медиума, Бишоп инстинктивно собрался, опустил подбородок и напряг мускулы шеи, оказывая сопротивление усиливающемуся давлению. Но даже продолжая борьбу, Бишоп сознавал, что вокруг началось невероятное: раздавались крики, слышался топот бегущих ног, то там, то здесь, рядом, вспыхивали спички, ночную тьму прорезали длинные лучи фонарей.

От головокружения картина представлялась еще более хаотичной, и он понял, что если не избавится от удушающей хватки Инрайта, то скоро потеряет сознание; но давление продолжало нарастать, несмотря на все его усилия. И тогда Бишоп совершил единственно возможное в этой ситуаций. Отпустив сопротивляющиеся руки медиума, Бишоп схватил его за грудки и рванул на себя, крепко упираясь каблуками в деревянный настил. Кресло опасно накренилось, и оба упали. Голова Инрайта с треском стукнулась о доски, и он мгновенно обмяк. Бишоп успел выставить вперед руки, поэтому падение обошлось для него без особых последствий. Он оттолкнул от себя безжизненное тело и на несколько секунд закрыл глаза, чтобы быстрее привыкнуть к темноте.

— Да включите же эти чертовы прожекторы! — услышал он чей-то повелительный голос, и почти сразу широкая полоса света озарила половину площадки.

— И второй! — рявкнул тот же голос, и теперь Бишоп увидел, что команды выкрикивает майор.

Но на грузовике, где был установлен второй прожектор, что-то случилось. Присмотревшись, Бишоп увидел, что там завязалась схватка, и вздрогнул, когда прогремел выстрел. К машине побежали солдаты с полуавтоматическими винтовками наперевес.

Внимание Бишопа привлекло какое-то движение прямо перед ним. Эдит Метлок раскачивала головой и молотила руками по воздуху, пытаясь что-то от себя отогнать. Шенкель, сгорбившись, стоял на коленях и закрывал лицо ладонями.

— Крис, помогите!

Джессика пыталась оттащить от своего отца человека, одетого в темно-синюю форму полицейского. Бишопа озарила вдруг страшная догадка: Тьма проникла в сознание тех, кто был призван их защищать. Вскочив на ноги, он бросился к Джессике, но к ним на помощь уже торопился кто-то другой. Полицейский стоял за спиной Кьюлека и пытался оттащить его назад, сомкнув на шее старика согнутую в локте руку, которую Джессика безуспешно силилась сбросить. Подоспевший к ним человек воткнул большие пальцы под подбородок нападавшего и, ввинчивая их, как штопор, вдавливал как можно глубже. Полицейский вскрикнул и отпустил Кьюлека, но едва обернулся — тут же получил сильнейший удар в нос и запрокинул голову. Еще один короткий удар ребром ладони по незащищенному горлу сбил его с ног.

Подбежав к ним, Бишоп сразу узнал в человеке, спасшем на этот раз Кьюлека, помощника инспектора Пека, Фрэнка Роупера.

— Проклятые овцы, — сказал Роупер, едва удостоив взглядом поверженного полицейского.

В эту минуту из общей сутолоки вынырнул сам Пек.

— Вы в порядке, сэр? — спросил он, помогая Кьюлеку подняться.

Опираясь на руку Джессики, слепец глубоко вздохнул.

— Я... я постепенно привыкаю к нападениям такого рода, — с трудом проговорил он, и на лице Пека мелькнуло одобрительное изумление.

— Пожалуй, вас надо увезти в безопасное место, — сказал он. — Знаете, прекратилось энергоснабжение половины Лондона. Теперь всякое может случиться. — Он повернулся к Бишопу: — Как вы? Перед тем как вырубилось электричество, я видел, что на вас налетел этот ублюдок. К сожалению, я немного опоздал.

— Все в порядке. Отчего же прекратилась его подача? Пек пожал плечами:

— Должно быть, перегрузка.

— Или саботаж.

— В данный момент это несущественно. Главное — вывезти всех вас в какое-нибудь безопасное место.

— Эдит. Где Эдит? — внезапно вспомнил Кьюлек, цепляясь за Джессику. Бессильное отчаяние из-за слепоты сковало его.

— Эдит здесь, отец. Она в состоянии транса, но, мне кажется, она пытается из него выйти.

— Немедленно отведи меня к ней.

— Я думаю, нам надо отсюда убираться, сэр, — вмешался Пек.

— Прежде всего спасите Эдит, — твердо потребовал Кьюлек. — Мы должны взять ее с собой.

Джессика подвела отца к медиуму, и Роупер с беспокойством взглянул на своего начальника.

— Не нравится мне все это, шеф, — сказал он. — Если прожектор выйдет из строя, нам не устоять.

— Идите к машинам, Фрэнк. Надо немедленно включить все фары. Где этот чертов комиссар? А майор? Ему давно уже следовало все организовать.

Но участившаяся стрельба свидетельствовала о том, что в подобных условиях наведение порядка будет делом непростым; когда же раздался звон стекла и погас единственный прожектор, все поняли, что это просто невозможно. Площадка погрузилась во мрак, прорезаемый только лучами карманных фонариков.

— К машинам, Фрэнк, быстро! Прикажите включить фары. — Кто-то налетел в темноте на Пека, и он грубо оттолкнул человека в сторону и достал из кобуры револьвер «смит-и-вессон». — Бишоп! Вы где?

— Здесь. — Перед тем как погас последний прожектор, он не отставал от Кьюлека и Джессики и теперь оказался на полпути между ними и Пеком.

Безлунное небо было затянуто облаками, и детектив выругался про себя.

— И дернул же черт выбрать такую ночь! Вы видите Кьюлека? — Чтобы его голос был слышен во всеобщей неразберихе, ему приходилось кричать.

— Да, они совсем рядом... Боже! Холод!..

Пек тоже это почувствовал. Что-то вроде внезапного озноба. На какое-то мгновение его мысли сковал холод, проникший во все тайные уголки сознания.

— Бишоп! Что это?

— Не поддавайтесь, Пек. Гоните ее от себя!

— Но что это? — кричал Пек, прижимая руку к глазам.

— Это Тьма. Она прощупывает ваше сознание. Но вы в силах оказать ей сопротивление, Пек, вы должны только захотеть сделать это. — После первого парализующего приступа сознание Бишопа быстро прояснилось, и он понял, что Тьма посягает только на тех, кто позволяет на себя посягать. Как и мифический вампир, неспособный переступить через порог", если его не позовут, Тьма тоже как бы нуждалась в приглашении, чтобы овладеть человеком.

Бишоп схватил Пека за плечи и резко встряхнул.

— Гоните ее! — заорал он. — Если вы сумеете ее оттолкнуть, она вас не тронет!

Пек начал сползать на землю, и Бишоп отпустил его.

— Увезите... увезите их отсюда! — услышал он слова детектива.

Бишоп решил не терять времени: теперь и спасение Пека зависело только от него самого. Все чаще отсветы беспорядочных выстрелов выхватывали из тьмы застывшие картины смятения. Тьма сгущалась, но Бишоп постепенно привыкал к ней и уже начал более отчетливо различать отдельные фигуры. Он направился к Джессике и Кьюлеку, присевшим перед креслом, в котором продолжала корчиться Эдит.

— Джессика, — сказал он, опускаясь рядом с ней на колени, — мы должны немедленно ехать. Здесь оставаться опасно.

— Они ее мучают, Крис. Она не может выйти из транса.

Кьюлек легонько тряс медиума за плечи, снова и снова окликая по имени. Она содрогалась всем телом, ее начало тошнить, из ее груди вырывался сухой мучительный хрип. Потом она сползла с кресла, и рвота хлынула потоком изо рта. Бишоп ощутил на лице липкие теплые брызги, в нос ударило зловоние. Он вытер лицо рукавом, наклонился над медиумом, усадил ее. На некоторых машинах вспыхнули фары, и на площадке стало немного светлее. Эдит бессмысленно смотрела перед собой широко открытыми глазами и дрожала, но судороги прекратились.