побыть наедине, улавливаешь? Я ее люблю уже полвека.

- Я тоже.

Друг юности посмотрел на него недоуменно и свистнул.

- Ну, тогда тем более проваливай.

- Считаешь, мое время вышло? - усмехнулся Леций.

- Вот тебе на такси, раз ты совсем пустой. Только вали отсюда.

Ингерда с холодной усмешкой наблюдала, как ее поклонник высыпает ее мужу горсть

жетонов на стол. Потом Леций плохо помнил, что происходило. Он опомнился, когда

держал ее за плечи и прижимал к стене, кажется, что-то разбилось и опрокинулось за

спиной...

- Как ты могла?! Как?! Ты меня хочешь наказать? Одного?! Не получится! Что ты с

собой сделала?!

- Пусти! Мне больно! Помогите!

Подойти к ним никто не мог, его синяя сфера спалила бы любого.

- Что за глупость вселенская, Герда! Ты же любишь меня! Тридцать лет не вычеркнешь

из жизни! Я же знаю, ты меня ждала!

- Ждала, - проговорила она сдавленно, - когда была дурой... Гева сказала мне, что я

победила, что ничего у тебя с Термирой не было. И я решила, что ты выбрал меня, нас,

нашего ребенка. А что я должна была подумать?! Да, я ждала тебя, я хотела с тобой

помириться... А оказалось, что все было не так. Тебя просто опередили! Ты смешон, Леций

Лакон! Ты жалок и смешон!... Знаешь, я тоже предпочла бы твоего отца, он по крайней

мере, настоящий мужчина!

- А ты? - сказал он, леденея внутри от таких слов, от обреченного сознания того, что

отец все ей рассказал, всю эту неприглядную историю с зачатием, в которой он

действительно выглядел полным идиотом, - что же ты тридцать лет прожила с

ненастоящим?

- Отпусти меня! - снова вспыхнула Ингерда, - я не собираюсь перед тобой

отчитываться! Твои тридцать лет кончились! Ничего я тебе не должна, понятно? И ничто

нас больше не связывает!

- Тем лучше, - сказал он с тихой яростью, - ничего. Значит, и я тебе ничего не должен.

Всё!

И разжал руки. Синяя сфера пульсировала, он не мог ее усмирить. Публика

прижималась к стенам, половина столиков лежала на полу в осколках разбитой посуды. Он

вспомнил Герца, понял наконец, как это возможно - наносить материальный ущерб

мирным общественным заведениям, пнул пустую банку из-под пива и ушел, не

оборачиваясь.

Звон этой банки так и стоял у него в ушах. Он шел по морозу в одном крикливо-

модном, шутовском костюме и никак не мог понять, что же это в его жизни произошло вот

только что, минуту назад. А произошла, кажется, катастрофа. Он ни холода в этот момент

не чувствовал, ни ветра, ни снега в ботинках, даже боли не чувствовал, одно тупое

раздражение, доходящее до бешенства, как будто бьешься головой о непробиваемую стену.

Потом белоснежный модуль остановился перед ним на белом снегу. Респектабельная

дамочка в мехах снисходительно предложила ему сесть.

- Разве можно так напиваться? - усмехнулась она, - похоже, тебя потеряли по дороге?

- Просто потеряли, - сказал он, усаживаясь на заднее сиденье, - навсегда.

Ему было все равно куда ехать и с кем.

- Эх, молодежь! - вздохнула она, - мне бы ваши проблемы... куда тебя везти,

красавчик?

- Да куда хочешь.

- 338 -

Потом он вспоминал эту ночь в заснеженном коттедже с тоскливым недоумением:

зачем ему все это было нужно? Другая женщина, другое тело, другой запах... кого-то это,

наверное, привлекает, а ему просто скучно. Он только еще раз убедился, какая пустота его

ждет впереди без Ингерды. Другие женщины не спасут, во всяком случае, не сейчас.

Остается с головой уйти в дела или в другие проблемы. Только как? Как это сделать, если

ни о чем другом даже думать невозможно?!

******************************************

Земной полпред сидел у себя в гостиной и читал газету. На полу, на ядовито-желтом

ковре, валялись игрушки и детские книжки, как будто в доме был маленький ребенок.

Сиргилл с досадой припомнил, что это его собственная внучка пребывает в таком

состоянии. Пришел он, конечно, не ради нее, и не ради Ольгерда Оорла. Ему хотелось

взглянуть на Сию.

- Чем обязан? - довольно сдержанно, даже недовольно спросил полпред.

Тем не менее встал. Он был выше Сиргилла, возможно, даже мощнее энергетически, в

щедром режиме «белой сирени», но почему-то опасался в глубине души своего гостя.

- Это просто дружеский визит, - миролюбиво сказал Сиргилл, - здесь живут моя

внучка, правнучка и Скирни. Вы мне тоже в какой-то степени приходитесь родней. Почему

бы мне не навестить вас?

Ольгерд немного удивленно пожал плечом, настороженность его не убавилась.

- Скирни играет с Рицией наверху.

- А Одиль?

- Одиль еще не вернулась из города.

- Я подожду.

- Вам нужна именно она?

Черные глаза землянина чуть не прожгли Сиргиллу термостат, его спокойная и

уверенная «белая сирень» вспыхнула сине-зеленым. Внешне же полпред оставался

совершенно невозмутимым, как каменное изваяние.

- Да, - выразительно сказал Сиргилл.

Полпред отвернулся, при этом уставился в пол.

- Как вы узнали? - спросил он через минуту.

- Мне сказала Гева.

- И вы... поверили?

- А вы бы поверили? Мне нужно в этом убедиться.

Впрочем, синяя энергия Оорла убеждала лучше всяких слов. Он был измучен, он был

взбешен, он был напуган, и он ни с кем не мог этим поделиться.

- Убеждайтесь. Она скоро вернется.

Хмурый землянин совсем не походил на свою сестру, нервную, красивую женщину с

зелеными глазами. Сиргилл на днях был у нее на Земле. Не мог не быть.

Он был единственным, кто знал, что там произошло на самом деле в день новолуния.

Знал, что Леций к Термире даже не прикоснулся и вообще ни в чем не виноват, но почему-

то упрямо молчит об этом, словно считает ниже своего достоинства объясняться.

Пришлось это сделать за него.

Сиргилл хотел, как лучше, а вышло, кажется, наоборот. Ингерда вся словно окаменела

после его слов. В ней не то что обиды, в ней даже жизни не осталось. Он так и не понял,

почему. Другая бы только обрадовалась! Кто же поймет этих женщин?! Кто поймет этих

землянок? Что ж, во всяком случае, он не сказал ничего, кроме правды. Так оно и было,

так вписано в историю мироздания, и рано или поздно всё равно бы это открылось. Он

перестал об этом думать.

- Ваша сестра передает вам привет, - сказал он, следуя земному обычаю.

- Да? - встрепенулся Ольгерд, - вы были у нее?

- На днях.

Хмурый взгляд полпреда потеплел, в нем появилась жалость.

- 339 -

- Как она себя чувствует?

- Лучше. Даже поправляется.

- Возвращаться не надумала?

- К сожалению, нет.

- Если б вы знали, как она упряма...

- Уже узнал.

- Вы пытались помирить их? - усмехнулся Ольгерд.

- Пытался, - кивнул Сиргилл.

- Вы даже не представляете, во что ввязались. Моя сестра - не подарок.

- Честно говоря, да. Я это заметил.

- С отцом она двадцать лет не разговаривала.

- Тогда, конечно...

- Да и Леция лучше не трогать. Он не любит, когда решают его проблемы. Не выносит

этого.

- Он мнит себя Богом?

- Да. Или его заместителем. Единственный раз в жизни он обратился за помощью к

моему отцу. И то ради своих аппиров, а не ради себя. Личная жизнь его мало интересует.

- Вот как?

- Ему все равно, чьей любви на горло наступать: своей ли, чужой ли...

Похоже, Оорлу досталось от Леция немало. Он сказал это с явной досадой. Сиргиллу

нечего было на это ответить. Он не учил такому своих сыновей. Он учил их смотреть на

звезды и достигать их, ища прекрасное, ту же Сияющую рощу. А теперь можно было

только еще раз подосадовать, что столько лет потеряно зря.

- Может, он и прав, - пожал плечом Сиргилл, - он многого добился.

- Не спорю, - хмуро сказал Ольгерд.