- Вы не любите его?

- Знаете, нас столько связывает, что этот вопрос уже неуместен. Мы больше, чем

друзья. Больше, чем братья... мы просто есть друг у друга. Он такой, его не переделать.

Чувствуя себя совершенно лишним и даже мешающим в этой семье, в этих

запутанных отношениях, Сиргилл опустился в потертое желтое кресло. Оорл последовал

его примеру. Они долго сидели молча, как будто им нечего было сказать друг другу. А ведь

это был тот человек, которого любила Сия и из-за которого она пошла на преступления.

Он был сурово красив и холоден, как мраморный бог. Он не мог полюбить уродливую

аппирскую девушку, какой она была тогда.

Сия любила все красивое. Это он, отец, приучил ее к этому, даже не предполагая, во

что это выльется. Несчастный романтик, кажется, он искалечил жизнь всем троим своим

выжившим детям. Сознавать это было горько.

- Расскажите мне о ней, - попросил он, - хотя бы немного. Что сможете.

- Что ж, - вздохнул Ольгерд, - слушайте...

Когда пришла Одиль, сердце сжалось. Вся изломанность ее души выразилась в ее

уродливо-тонком, угловатом теле. Короткая юбка высоко поднималась над замерзшими

острыми коленками, меховая курточка свободно висела на худых плечах. Изумление в ее

глазах было мгновенным, но синее пламя так и вспыхнуло вокруг нее.

- Здравствуйте...

- Здравствуй, девочка, - сказал он мягко, даже осторожно.

Она застыла посреди ковра. Рот как-то странно искривился, в глазах появились слезы.

- Замерзла? - спросил он, как бы не замечая этой странной реакции.

С минуту она стояла потрясенно, борясь со своим непослушным, подвижным ртом и

излучая все оттенки синего, потом нервно крикнула: «Да! Замерзла!» - и бросилась вверх

по лестнице.

- Ну что? - вздохнул Ольгерд, - видели?

- Да... неадекватная реакция.

- Хотите поговорить с ней?

- Надо попробовать.

- 340 -

- Что ж, пробуйте. Третья дверь направо. Но я за последствия не отвечаю.

Сиргилл посмотрел на Ольгерда, и тот с кривой усмешкой добавил:

- В конце концов, это не моя дочь, а ваша. А я уже наелся этого удовольствия сполна.

Возразить было в общем-то нечего. Оправдываться не хотелось. Сиргилл встал,

привел в порядок свое растрепанное волнением поле и поднялся по скрипучей деревянной

лестнице на второй этаж. Оорл снизу смотрел на него таким взглядом, словно провожал на

эшафот.

Одиль сидела на диванчике все в той же меховой куртке и нервно курила.

- Стучать надо, - сказала она зло.

Глаза были черные, совсем не такие, как у Сии, жуткие омуты черных, совершенно не

детских глаз.

- Извини, - сказал он потрясенно, - я отвык от хороших манер. Можно войти?

- Можно.

Комната принадлежала как будто сразу трем сестрам: взрослой, маленькой и средней.

Там были и книжки, и игрушки, и полки с косметикой. В углу на комоде было нечто вроде

алтаря - большой стереопортрет Ольгерда и два букета цветов. Одиль заметила, куда он

смотрит.

- Это мой отец, - сказала она с вызовом, - а что?

- Тебе не хватает его в жизни?

- Каждой дочери нужен отец. Чтобы был. Чтобы никуда не исчезал. Тем более

надолго...

Она говорила резко. Каждое ее слово ударяло как хлыстом. Сиргилл даже ссутулился.

- Твой отец Прыгун, Одиль. А Прыгун всегда исчезает. И всегда рискует при этом.

Разве затем ему даны такие возможности, чтобы он сидел дома?

Она стряхнула пепел на ковер.

- Каждый расценивает свои возможности по-разному. И каждый сходит с ума по-

своему. Вот вы решили, что должны найти Сияющую рощу... бред какой-то... а Леций

возомнил, что должен спасти всех аппиров и устроить им райскую жизнь. А его, между

прочим, никто не уполномочивал... а Руэрто просто скачет по всем планетам, как будто его

плеткой из дома выгоняют. Он ничего не ищет. Просто решил однажды, что нужно

повидать как можно больше... а еще один тип вообще возомнил, что у него вселенские

задачи - скивров переселить в плотный мир!

Кажется, на этого типа она злилась больше всего.

- Теперь вот Льюис вдруг ощутил себя спасателем, - презрительно продолжила Одиль,

- загорелся идеей вытащить золотых львов. Даже в прошлое к ним отправился, как будто

не знает, какой это риск...

Сиргилл удивился, что Льюис в прошлом: Скирни только что говорила, что он на

Земле. Но это мало его волновало. Он разговаривал со своей дочерью, обозленной,

возмущенной и глубоко несчастной дочерью, которой всегда не хватало мужской любви: от

отца, от сына, от брата, от любовника... у всех были вселенские задачи, они не хотели

ставить ее на первое место, а смириться с этим она, судя по всему, не могла.

- А еще бывают отцы, - выразительно сказала она, - которые меняют жен, как

перчатки. Старых бросают, берут молодых... моложе собственной дочери.

Это было уже точно про него. Без всяких разночтений. Ассоль действительно была

моложе Сии. Она родилась и выросла в его доме, он сам ее и назвал красивым земным

именем. Ему нравилась эта чужая сказка про алые паруса. Правда, его сказка закончилась

печально.

- Мои жены умирали, - ответил он дочери, прекрасно понимая, что речь идет о нем.

- Конечно, - холодно посмотрела ему в глаза Сия и едва улыбнулась уголками рта.

Сиргилл застыл. У него даже холодный пот выступил на спине.

- Что значит, конечно?

- Аппирки долго не живут, - невозмутимо пожала она острым плечом.

«Нет-нет», - подумал он в замешательстве, - «она не могла убить Ассоль, неправда,

бред какой-то, показалось...»

- 341 -

- А ты, Одиль? Долго хочешь прожить?

- Я не аппирка, я васк. Мы живем долго.

Сиргилл не хотел больше говорить об этом. Он наклонился и подобрал желтого

медвежонка с пола.

- Это твои игрушки?

- Нет, - сразу покраснела она, - это Риция ходит везде и все роняет.

- Понятно. А ты, значит, уже взрослая?

Вопрос поставил ее в тупик. Ей было удобно казаться ребенком, тем более, что ее

новое, детское тело требовало своего: игрушек, конфет, сказок на ночь, обыкновенной

ласки... но разве могла непомерная гордыня Сии в этом признаться!

- Аппиры детьми не бывают, - резко сказала она, - а Риция - просто слабоумная. Вот и

слюнявит всяких медвежат.

- Жаль, - пожал плечом Сиргилл, - я хотел подарить тебе куклу.

Она чуть не подпрыгнула.

- Я... я сама могу подарить себе куклу. Я все могу себе сама. Я тоже Прыгунья.

- Это прекрасно, что ты такая самостоятельная. Но мне бы хотелось что-то сделать для

тебя.

- Зачем? - хмуро уставилась она.

- Я ведь... твой прадед.

- Ты слишком поздно явился, дорогой прадедушка. Мне уже ничего не нужно... и не

исправишь уже ничего.

- Чего не исправишь, Одиль?

- Ты все равно не поймешь... Уходи. Мне надо переодеться.

Она резко встала, всем своим видом выпроваживая незваного гостя вон, и бросила

окурок прямо на пол.

- Хорошо, - Сиргилл понял, что для первого раза достаточно и ему, и ей, и направился

к двери, - не буду мешать.

Черный взгляд буквально вытолкнул его из комнаты. Идти было тяжело, ноги

подгибались. Он сам не ожидал от себя такой слабости, пока не понял, что энергия на нуле.

Когда это случилось, он за своими переживаниями даже не заметил. Дочка-правнучка

высосала его до дна. Это было что-то новое. Этому он ее не учил. Это были гены Синора

Тостры.

- Ну что? - с пониманием встретил его Ольгерд, - коньяку или водки?

- Веревку, - усмехнулся Сиргилл, - и крюк.

- Пойдемте на кухню. Вам надо как следует подкрепиться.

- Похоже, вам знакомо это состояние.

- Еще бы...

Потом оказалось, что им есть много о чем поговорить, и даже ни о чем, просто

поговорить. Поспорить, что лучше: чай или кофе, земная водка или аппирские коньяки,