- Это Эцо, - сказала Гева дрогнувшим голосом, - познакомься с ним.

- Да?

- Эцо, а это мой муж, Руэрто Нрис.

Уродец заморгал голубыми глазками.

- Вот вы какой. Я представлял вас иначе, господин Нрис.

- Ты меня еще и представлял? - усмехнулся Руэрто, он был в шоке оттого, что их

представили друг другу почти как равных.

- Понимаете, - нараспев, несколько занудно и манерно заговорил этот клоп своим

писклявым голоском, - я, конечно, пытался представить аппира, который собрал такую

утонченную коллекцию, у которого такой безупречный вкус и чувство меры... и не

предполагал, что вы... больше похожи на дуплога, чем на аппира.

Гева просто вся застыла от ужаса.

- Эцо, - прошептала она.

- Ты всегда говоришь то, что думаешь? - спросил Руэрто.

- Говорить не то, что думаешь - значит, не быть собой, - философски ответил малыш

все также пискляво-занудно, - а какой смысл приходить в этот мир, чтобы притворяться

кем-то другим?

- Да?

- Разве не об этом ваша картина «Лодка в камышах?»

- По-моему, она про камыши, - совсем ошалел от своего заумного гостя Нрис, - и про

лодку.

- Но разве вы не видите, как она естественна? Ни штриха фальши. Все как есть:

гнилые доски мостков, ржавый гвоздь, асимметрия во всем... все не идеально, но все

вместе - прекрасно, глаз не оторвать, завораживает... Быть собой - это самое простое и

самое сложное одновременно. Разве нет? Вы читали Миуса Маэнтра? «Мысли о вечном»?

- О вечном? - Руэрто так и сел на атласный диванчик между статуй, - что-то не

припомню.

- А «Великое и смешное, то, о чем молчим»?

- Миуса?

- Ну да.

- Нет. Не читал.

- Возможно, вам еще рано. Можно начать с «Размышлений у закрытой двери». Это о

кризисе в искусстве вообще. Правда, они не переведены на современный аппирский, но

это ведь не проблема для пытливого ума. Разве не так?

Руэрто кивнул.

- Не проблема.

- В поиске истины должны быть препятствия. Это необходимо. Истина не должна

доставаться легко или даром. За все нужно платить свою цену, за мудрость тем более. Вы

согласны со мной?

- Да как тебе сказать....

- Я понимаю. Вам трудно судить об этом. Вам многое давалось легко: вы сильны,

красивы, талантливы. Это не позволяет вам увидеть истину. Но вы стремитесь к ней. Это

видно. Знаете, у виалийского мастера Хрустнивааля есть картина «Власть», она об этом.

Портрет всемогущего правителя в окружении всех благ его двора, но при этом оттенками

красок, неуловимыми штрихами, всей композицией передается ощущение глубинной

пустоты. И только старик-слуга на заднем плане вполне гармоничен и самодостаточен...

- 345 -

- Я пойду подогрею тебе кашу, - сказала Гева этому философствующему клопу.

- Только без сахара, пожалуйста, - прервал он свои измышления, - я не люблю сладкое.

- Хорошо. А яблочко будешь?

Эцо нахмурил свой морщинистый лоб, как будто решал в уме дифференциальное

уравнение.

- Буду.

- Послушай, Эцо, - включился в эту игру Руэрто, - ты мне разрешишь отлучиться на

пару минут побриться?

Тот снова сразил его ответом.

- За пару минут вы не успеете. Это же очевидно.

- Тогда на десять.

- Поступайте, как вам удобно, господин Нрис. Я вполне могу побыть один.

Руэрто первым делом все-таки заглянул на кухню. Во-первых, сказать, что сам он

собирается съесть жареного цыпленка, а во-вторых, выразить свое полное недоумение.

- Что это за профессор-искусствовед? Где ты его подцепила?

- Это ребенок, - грустно сказала Гева, - брошенный ребенок из приюта.

- Ты шутишь?

- Нет, ну что ты...

- Этот ребенок закончил Университет, а на каникулы летал на Вилиалу, расхаживать по

музеям.

- Этот ребенок впервые в жизни видит что-то, кроме своего «Яблоневого сада» и

компьютера.

- В самом деле?

- Он даже Менгра не видел. И моря не видел. Я хотела свозить его в Детский Городок,

но он предпочел твои картины. И по-моему, в восторге.

- Что он в них такое видит? - озадаченно пожал плечом Руэрто, - одни бабы голые,

если честно.

- Видит, - улыбнулась Гева, - такую глубину, о которой ты и не подозреваешь. А ты,

между прочим, совсем огрубел на своих раскопках. Что еще за «бабы»?

- Нарисованные, - усмехнулся он, - какие же еще? Живых ты выгнала.

- Дождешься у меня, - пригрозила пальчиком Гева.

Руэрто схватил со стола соблазнительно отрезанный кусок пирога и засунул в рот.

- А что, этот клоп правда моря не видел?

- Нет.

- Представляю его философскую реакцию на море!

- Ему достаточно сухой ветки, чтобы выдать философскую реакцию.

- Да?

- Да. Он очень необычный мальчик

- Это я успел заметить.

- И память у него хорошая.

- И что ты с ним собираешься делать, с этим философом?

- Как что? - Гева вздохнула, - вечером отвезу обратно в приют.

- А потом?

- Не знаю. Понятия не имею.

- Может, устроить его в Университет? Пусть учится?

- Какой Университет, ты что? Он ни до одной парты не дотянется.

- Тогда сразу в Академию Искусств, - усмехнулся Руэрто, - там кресла.

Больше он ничего по этому поводу не сказал и пошел бриться. За обедом, размазывая

по тарелке кашу, Эцо поведал о закономерностях в отличии древне-аппирских языков

Эндомейского корня и таком же феномене у лисвисов. Руэрто языков знал много. Просто

знал и всё, и никаких закономерностей не видел. Поспорил немножко, но был убежден и

сдался.

От языковых закономерностей юный философ перешел ко вселенским. Он выдал что-

то такое заумное, что рядовой Прыгун понять уже не смог. В общем, поскольку ментальное

- 346 -

поле вселенной напрямую зависело от суммарных полей сознания каждого индивидуума, а

сознание напрямую зависело от языка, на котором этот индивидуум изъясняется, то

построение речевых оборотов могло повлиять даже на климат планеты. Вот так примерно.

- Сейчас речь очень засорена разным сленгом, неологизмами, земными

заимствованиями, сокращениями и прочим. И вы видите, что творится с погодой? С

каждым годом она все хуже. Апрель на дворе, а весны как не бывало.

- В самом деле?

- Вероятно, вам просто некогда обращать внимание на климат. Вы ведь бываете в

разных местах, даже на разных планетах. Это рассеивает внимание.

- Пожалуй.

- Вы читали «Костры над холодным морем»?

Руэрто чуть не подпрыгнул от радости.

- Читал!

Малыш от неожиданности заморгал своими голубыми глазками, криво сидящими на

сморщенном личике: один выше, другой ниже.

- Вот видите. Там как раз об этом.

- Да-а?

Книга была о любви. О простой и пылкой любви рыбака и рыбачки.

- Когда Хленни произносит заклинание, погода меняется. Шторм стихает.

- Это только сказка.

- Если вы считаете это только сказкой, - с сожалением прописклявил малыш, - значит,

вы не поняли глубины этой вещи.

- Эцо прав, - неожиданно вмешалась Гева, - от заклинаний погода точно меняется. И

давайте пить чай.

Попить ей не дали. В это самое время служанка сообщила, что к ней пришел Сиргилл

Индендра. Сразу став ужасно серьезной, жена поднялась, извинилась и оставила их

вдвоем. Без нее стало как-то неловко.

- А сколько тебе лет, Эцо? - спросил Руэрто для продолжения беседы.

- Шесть, - нахмурив лоб, словно считая свои годы, ответил мальчик.

- А Геву ты давно знаешь?

- С прошлого лета.

- Интересно, как вы познакомились?

- Она нашла меня.

- В «Яблоневом саду»?

- Да. Я живу там.

- Вы часто видитесь?

- Определенной периодичности нет, - уклончиво ответил юный философ.

«Почти год - и мне ни слова!» - призадумался Руэрто.

- Видимо, ей интересны мои измышления.