Поминки были во дворце. В белом, позолоченном зале с витыми как праздничные свечи

колоннами вся немногочисленная родня уселась за овальный стол. Скирни поразило,

насколько по-разному все одеты, какая вообще разная эта сборная семья.

Леций и Конс сидели рядом, оба в темно-фиолетовом, это был цвет траура у аппиров.

Добрая Флоренсия была по-земному в черном длинном платье, очень худенькая от этого и

такая бледная, что сжималось сердце. Фальг наоборот был весь в жречески-красном, глаза

дико желтели на черном лице как лесные гнилушки. Элегантный Антик по-виалийски

завернулся в желтую тогу. Это был самый красивый лисвис, какого ей удалось тут увидеть.

До этого Скирни считала, что все лисвисы уродливы и похожи на лягушек.

Азол Кера сидел в аппирском халате, расшитом камнями, его жена в строгом черном

костюме. Небритый Руэрто Нрис был почему-то в грубом свитере, как будто только что

вышел из леса, а его царственная жрица - в шикарном золотом наряде.

Алеста была в скромном фиолетовом платье, а муж ее Эдгар Оорл вообще был одет

непонятно как, как будто собирался в темноте и схватил, что попало. Аола нарядилась как на

вечеринку, в облегающую змеиную кожу, Одиль, как пятилетняя девочка - в короткую юбочку

и белую блузку с бантиком, а сама Скирни так и не сняла свою вязаную шапку и теплую

кофту. Ее знобило.

Их могло быть гораздо больше за столом, если бы вернулись Льюис, Кондор, Аггерцед,

Сиргилл и королева Ингерда. И сама Риция. Но Рицию было уж точно не вернуть, и пустых

стульев было много.

Леций поднялся. Все стихли, в большом белом зале повисла напряженная тишина.

- Мне кажется, - подавленно сказал он, - что над нашей семьей тяготеет проклятье. Мы

теряем и теряем. Наверное, это моя вина. Мы породнились с вампирами, с Синором

Тострой, и Риция была этим связующим звеном. В ней не было зла, но, видно, она гневила

Создателя одним своим существованием. Теперь она ушла от нас. Нам всем больно, но

хочется верить, что наши проклятья на этом закончатся. Мы потеряли наших детей, нам

нужно сохранить хотя бы внуков.

«Какой ужас!» - еще раз подумала Скирни, - «теперь они будут любить эту тварь еще

больше!»

Одиль взглянула на нее. Черные глаза как будто пихнули в грудь чем-то горячим. Скирни

чуть не уронила вилку. Она вообще еще плохо владела столовыми приборами и путалась,

какой для чего.

- А кто был этот Синор Тостра? - шепотом спросила она Алесту.

- О! Аппиры до сих пор его вспоминают! - шепнула та ей в ухо, - жуткий вампир, он жил

еще на Наоле. У него был замок и много рабов, которых он высасывал до полусмерти.

- Хуже Тегуса и Дрода?

- Много хуже! Риция его внучка. А Одиль - правнучка.

- Оно и видно.

- Посмотри, сидит как ангел. Да еще с белым бантиком! Упырище!

Встал Ольгерд. Рубашка его была ослепительно бела, пиджак черный. Скирни видела его

то в кителе, то в пижаме или свитере. Сейчас он был как-то особенно, мрачно красив, а

Одиль просто пожирала его глазами.

- Ты породнился не только в Тострой, - сказал он Лецию, - ты породнился с Оорлами. И

я благодарен тебе за это. Я любил Рицию. Я был счастлив с ней много лет. Теперь настало

время отпустить ее. Она ушла. Ее нет с нами. Сыновей наших тоже с нами нет. Но мы есть.

И мы связаны навсегда.

Он был очень хороший, но больше всего на свете Скирни не хотела возвращаться в его

дом. Ее все там пугало. Она не могла видеть эту ужасную лестницу со второго этажа в

гостиную, этот желтый ковер, на котором танцевала Риция, эти игрушки, которые она

разбросала по всем комнатам и, конечно, его чудовищную дочь.

- Можно я останусь пока во дворце? - спросила она его потом, - у Алесты?

- 375 -

- Знаешь, даже нужно, - ответил он подавленно, - оставайся.

- А ты не обидишься?

- Скирни... - он улыбнулся растроганно и приподнял ее над полом, - какая ты славная,

малышка. Что бы я без тебя делал, не знаю.

Ей никто таких слов никогда не говорил. Она и на меньшее откликалась со всей

готовностью своего открытого сердца.

- Я тебя никогда не брошу, папочка, ты не думай! - вырвалось у нее, - я завтра все равно

приду.

- Завтра - не нужно. Я сам тебя заберу, когда все образуется.

- А когда все образуется?

- Не знаю, детка. Но думаю, что уже скоро.

Он ушел. Одиль ушла с ним. Еще раньше удалилась Гева, объяснив, что у нее маленький

ребенок. За ней, естественно, ушел Руэрто Нрис. Лисвисы улетели в свой лисвийский

квартал. Кера и Конс еще пили с Лецием на одном краю стола, а Флоренсия обнималась с

Мирандой на другом.

Потом пришла ночь, темная и тяжелая, с проливным дождем за огромными дворцовыми

окнами. Скирни сидела на краю постели в ночной рубашке и платке и не могла уснуть от

переполнявшей ее бури чувств. За стеной была спальня Алесты и Эдгара, на любой ее писк

они бы тут же прибежали, но мучил ее сейчас не страх. Мучила ложь. Какая-то чудовищная

неправда, которая происходила вокруг.

В конце концов она решилась. Накинула халатик, надела тапочки и выскользнула в

коридор. Даже если правитель аппиров спал, она решилась его разбудить.

Но правитель аппиров не спал. Он сидел в своем кабинете наедине с бутылкой, не то

чтобы сильно пьяный, но какой-то отрешенный, даже отсутствующий.

- Можно, ваше величество?

- Скирни? - удивился он, - почему ты не спишь?

- Я должна вам что-то сказать. Это важно.

- Прямо сейчас?

- Да. Именно сейчас.

- Что ж, тогда заходи.

Он встал ей навстречу, прикрыл за ней дверь. Он вообще был совсем не страшный. Но

это до тех пор, пока она не заговорила о его любимой внучке. Ох, как сложно было начать

этот разговор!

- Можно мне глоток вина?

- Это коньяк.

- Ну и пусть.

Леций наполнил ей бокал, она глотнула и поморщилась. Вино было куда лучше и слаще,

чем эта крепкая гадость.

- Ты так переживаешь, Скирни? Неужели ты ее любила?

- Она была как ребенок. Такая беспомощная...

- Я тебя понимаю. Беспомощных особенно жаль.

- То, что случилось, ужасно, ваше величество.

- Конечно, ты тоже переживаешь, - погладил ее по плечу Леций, - ты жила с ней в одном

доме...

- Да. И еще я все видела, ваше величество.

- Что ты видела? - насторожился он.

- Все.

- Как она упала?

- Как ее убили.

- О чем ты, Скирни? - Леций нахмурился и отставил свой бокал в сторону, - что значит,

убили?

- Риция не упала. Рицию столкнули. И не просто столкнули, а сначала свернули ей шею.

А я все видела.

- 376 -

Правитель смотрел на нее как будто не понимал, что она сказала. Как будто не

расслышал.

- Кто? - спросил он только через минуту, - кто ее столкнул?

- Боюсь, вы мне не поверите, - сказала она виновато, - это так чудовищно...

Голос его отвердел. Голубой взгляд стал холодным.

- Говори, что ты видела, Скирни. Кто убил Рицию?

- Она, - проговорила Скирни, - и она знает, что я знаю.

- Она? - почему-то удивился Леций, - женщина? Кто она?

- Ваше величество... Одиль.

- Одиль?.. - Леций долго смотрел недоуменно, потом расслабленно откинулся на спинку

кресла, - ты как себя чувствуешь, детка? У тебя ночные кошмары или что-то в этом роде? Фло

тебя осматривала?

- Вот вы мне и не поверили, - с досадой опустила голову Скирни, - у меня нет ночных

кошмаров. И мне незачем вам врать.

- А Одиль незачем убивать свою мать. Это глупость какая-то.

- Она перепутала. Она хотела убить меня.

- А это уж вообще бессмыслица. Ты-то чем ей помешала?

- Она любит своего отца. Как-то странно любит. . и ревнует ко всем женщинам, особенно

ко мне.

- Боже мой, Скирни, - усмехнулся правитель, - что ты выдумываешь?